Алексей Ефимов - На землях рассвета

Лэйми подлетал к дворцу с тыльной стороны, но, решив не спешить, миновал его, и, опустившись пониже, окинул взглядом пустынный простор площади — ее ухоженные клумбы, широкие дорожки, плотную зелень сквера. Ему захотелось спуститься на нее, но он не осмелился. Слишком густой, чернильный мрак таился под сплетенными кронами, слишком много страшных историй рассказывали о судьбе тех, кто решался гулять по ней в запретные ночные часы… Лэйми не хотелось выяснять, есть ли в них правда.

Сам дворец был квадратным. Окна над его темным внутренним двором слабо светились, отмечая коридоры и лестницы. Гладкие стены с массивными пилонами венчал исполинский архитрав, такой высокий, что с земли за ним не было видно крыши. Лэйми скользнул вниз, осторожно коснулся её босыми ногами. По тускло-зеленому, облезлому железу сбегали капли росы.

Осмотревшись, он нашел чердачное окно и ловко пролез внутрь. Тут было тепло и почти темно, а после первых же шагов юноша скривился от боли — пол оказался засыпан колючим шлаком. Когда его глаза привыкли к полумраку, он осторожно полетел вперед, то и дело натыкаясь на какие-то балки. Неожиданно быстро он отыскал обитый железом квадратный люк, но тот был заперт изнутри, и ему пришлось возвращаться обратно ни с чем.

Выбравшись на крышу, Лэйми вздохнул, усмехнулся — и всего одно мысленное усилие перенесло его через огромный архитрав. Повиснув над пропастью внутреннего двора, он ощутил вдруг холодок в животе — как-никак, высота была метров в тридцать, а близость стены делала ее донельзя наглядной. Архитрав же и снизу впечатлял, а вблизи он стал чудовищным — сплошная масса балок, квадратов, розеток, фестонов, далеко выступавшая в пустоту.

Лэйми спустился пониже. Когда он заглядывал в окна, надеясь найти незапертое, его вновь охватило дикое чувство нереальности. Он даже протянул руку и коснулся облезлой коричневой рамы, дабы убедиться, что не спит.

Именно это окно оказалось открыто. Лэйми беззвучно встал на подоконник, осторожно сдвинул штору и спустил ноги на пол коридора.

Здесь тоже было тепло и очень тихо. Темный паркет покрывала красная ковровая дорожка. Редкие лампы под матовыми плафонами бросали неяркий мягкий свет на гипсовые цветы лепных карнизов. По левой стене шли редкие филенчатые двери, поблескивая белой эмалью. Почти всю правую стену скрывала сложная система из кисейно-белых и темно-фиолетовых штор и гардин. Беззвучно ступая босиком, Лэйми пошел вперед, попытался открыть несколько дверей, но они все оказались заперты.

Коридор кончался переборкой из белых деревянных поперечин и стекла — сразу за ней он поворачивал направо. Стены там были обшиты дубовыми панелями, а широкая двустворчатая дверь тоже оказалась заперта. Вспомнив, что именно там находятся покои Председателя, Лэйми тут же повернул назад. Он понятия не имел, что именно ищет — собственно, ему хотелось только посмотреть на то, что от него так тщательно скрывали.

В другом конце коридора он наткнулся на лестницу со ступенями и балюстрадой из мрамора, тоже покрытую ковром. Окон здесь не было. На обтянутых темно-зеленой тканью стенах мягко горели небольшие матовые плафоны на литых подставках из бронзы, причудливых и очень старых на вид.

Лэйми бесшумно пошел вниз. Лестница казалась ему бесконечной — этажи во дворце были столь высоки, что каждый пологий пролет тянулся метров на семь. Все их коридоры оказались похожи и безжизненны. Лишь на первом он услышал призрачные в царившей здесь абсолютной тишине голоса — такие слабые, словно говоривших отделяла от него глухая стена. Он вспомнил, что здесь, совсем рядом, одна из задних дверей дворца, а возле нее, естественно, охрана — и усмехнулся её бесполезности.

Лестница вела дальше вниз. Она прорезала полуподвальный этаж, — тот был ниже, чем все остальные, — и упиралась в тяжелый занавес из ткани, словно в театре. Заглянув за него, Лэйми понял, что лестница здесь не кончалась. Она становилась обычной, цементной, а роскошная обивка стен сменялась синей краской.

Юноша немедленно вспомнил, что, судя по слухам, во дворце был еще один, подземный этаж, самый нижний. Его сердце учащенно забилось, когда он осторожно пошел вглубь. Миновав два крутых длинных пролета, он достиг дна, судя по всему, находящегося уже метрах в семи ниже дневной поверхности.

На дне лестничной клетки была единственная дверь — большая, тяжелая, обитая серым железом. Лэйми попытался, но не смог ее открыть. Сквозь щели притвора изнутри струился прохладный воздух. Он нес слабые, непонятные звуки и характерные запахи больницы.

Больница во дворце? За запертой дверью? Лэйми помотал головой. Среди рассеянных запахов был один, слабый, но тревожный, от которого сердце юноши вдруг бешено забилось. Он чувствовал его лишь раз — когда в детстве нюхал свой порезанный палец, — но его тело, его плоть, огонь жизни в которой, меняя бесчисленное множество эволюционирующих тел, горел беспрерывно вот уже четыре миллиарда лет, очень хорошо знала этот запах.

Запах только что пролитой крови.

Лэйми вдруг стало страшно. Он чувствовал за этой дверью смерть. Никто не сможет потерять столько крови и остаться в живых. Никто.

Опомнившись, он быстро пошел вверх, но ноги вдруг ослабели, и он едва не упал. Остановившись у двери второго этажа, Лэйми часто задышал, стараясь успокоиться. И вдруг мгновенно перестал понимать, было ли то, что он видел, на самом деле, или ему просто показалось. Ему не хотелось в такое верить, хотелось все забыть…

Он помотал головой и бездумно толкнул дверь. Если он увидит что-нибудь безобидное, то сможет убедить себя в том, что ничего этого…

В коридоре стоял рослый, крепкий, коротко стриженый парень. Пару секунд они ошалело смотрели друг на друга. Парень опомнился первым. Он выхватил — Лэйми даже не заметил, откуда, — пистолет… и тут же выстрелил в него. Пуля взвизгнула в дюйме от уха юноши.

Лэйми шарахнулся назад, на лестницу… и вдруг вновь повис в чем-то неосязаемом, враз выпившем все силы и не дающем двигаться.

Он осознал, что это страх. Его только что решили убить — просто так, ни за что, — и это настолько не укладывалось в его представления о мире, что он оторопел. Он понимал, что должен бежать, пока это еще было возможно, но просто не мог сойти с места — словно в каком-то сне, или, вернее, в каком-то кошмаре.

Охранник завернул за угол, и они столкнулись буквально лицом к лицу — очевидно, он полагал, что чужак, скрывшись, удирал со всех ног и на миг растерялся, едва не налетев на него.

Механически, совершенно бездумно, Лэйми перехватил руку с пистолетом, отводя ее от себя вверх, и так же бездумно ударил парня босой ступней между ног. Тот беззвучно упал на колени, его рука дернулась, и пистолет выстрелил еще раз. Лэйми, которого внезапный грохот и вспышка огня напугали почти до смерти, вырвал оружие из обмякшей ладони и бешено, наотмашь, ударил рукоятью по стриженой голове. Тяжелое тело бесшумно ткнулось ему в ноги, едва не опрокинув юношу. Лэйми испуганно отскочил.