Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы

— Оно не пройдет в двери, — ровно сказал он. — Проемы слишком узкие.

Лэйми оглянулся. В самом деле, проемы были уже, чем тварь, раза в три. Их разделяли пилоны толщиной в полшага и длиной в метр. Едва ли оно могло их разбить, но самая реальность колебалась вокруг этой гадины и он уже ни в чем не был уверен…

Вдруг он вспомнил чудовищную дыру в воротах — полуметровую сталь, расступившуюся в ужасе от… да, от этого самого десятиногого кошмара. Лэйми инстиктивно чувствовал, что никакая материальная преграда не сможет остановить это. Изуродованные, сожженые туши взлетали с пола и кружились вокруг ЭТОГО, расчищая ему путь, корчась в его жуткой ауре и богомерзким образом оживая: ЭТО шло по своей мертвой армии, воскрешая её и делая победу напрасной.

Лэйми бросился к лазеру, судорожно ощупывая его рычажки и кнопки. Оружие поворачивалось туго, но очень мягко и точно. Направив дуло куда-то в середину чудовищной туши, он нащупал спуск — под казенником была пистолетная рукоятка — и нажал его, однако результат был сомнительный — тварь странно прогнулась, словно искаженная вогнутым зеркалом, и в тот же миг сбоку от неё брызнул фонтан мраморной крошки. Блеск луча, разбившегося о стену, едва не ослепил Лэйми. Волна безумия накатила тысячекратно усиленной, сбила его с ног, опрокинула лазер. Из-под боковой панели генератора с треском выбило яркий сноп искр и все индикаторы на оружии погасли. Лэйми корчился на полу. В голове мутилось, он чувствовал, что сейчас умрет. Или хуже, чем умрет. Станет одним из…

Вдруг мучительное давление исчезло. Лэйми с трудом поднял гудевшую голову. Охэйо стоял в проеме, сразу перед ним, неуверенно подняв руку ладонью вперед. Тварь остановилась тоже. Казалось, не происходило ничего, только воздух между ними мерцал и колебался, как от жары, но Лэйми чувствовал, что здесь столкнулись два потока — жар, во всяком случае, был вполне реальным. Вдруг тварь дернулась — словно её ткнули булавкой — и в тот же миг Лэйми ослепила вспышка. Нет, света не было — просто он на какой-то миг перестал видеть. Когда зрение вернулось, весь коридор был залит желто-зеленой дрянью и завален лохмотьями, похожими на дохлых кальмаров или медуз, выброшенных на берег.

Едва стихли клокочущие отголоски взрыва, Охэйо сел, прислонившись к стене и уронив руки между колен. Он выглядел изрядно ошалевшим.

— Что это было? — спросил Лэйми, с трудом поднимаясь на ноги. Голова всё ещё гудела — словно её лягнул осел.

— Бред какой-то, — буркнул Охэйо, тоже поднявшись. Он помотал головой, — так, что шапка свалилась с неё и волосы, растрепавшись, закрыли глаза. Аннит резко отбросил их назад и нахлобучил шапку обратно. — Знаешь, умирать не страшно — всё равно потом ничего не почувствуешь. А вот сходить с ума и чувствовать как… — он вновь помотал головой. — Я жутко испугался, а потом разозлился — ещё сильнеё. Должно быть, это брахмастра — какая-то её часть. Я понял, что или умру или убью… это, — он выглянул в коридор и поежился. — Понятия не имею, как это у меня получилось.

— Ты в порядке?

— Нет, Лэйми. У меня мерзнут ноги, я голоден, как собака, и мне совсем не нравится это тело. Но я… — он повернул голову и прислушался.

Из коридора катилась новая волна резкого сухого шороха. Там, где лампы ещё горели, Лэйми увидел струившийся по полу серебристый блеск. Снова многоножки. Много. Очень много. Адская тварь была мертва, но оживленная ей армия нечисти — нет.

Охэйо молча, пинком поддел колодку, которая удерживала дверь открытой, и перешел к следующей. Лэйми последовал его примеру. Двери открывались наружу, они были из стекла толщиной в дюйм и были окантованы сталью. В них были вделаны плоские замки с большими поворотными кругами. Закрыть их все оказалось нетрудно, но, когда это было сделано, Охэйо не стал уходить — стоял, упершись лбом в стекло, и хмуро смотрел на приближавшуюся живую волну.

— Они могут разбить двери, — сказал Лэйми. Ему не терпелось убраться отсюда — куда угодно.

— Многоножки? Им нечем. И «мешкам» тоже. Саблеруки могли бы, но эти твари их наверняка прежде сожрут…

— Охэйо, ты в порядке?

— Когда я убил… ту тварь, мне было очень больно. Я не могу заставить себя остановить их ещё раз. Да я и в первый не очень-то верю. Мне кажется, это какой-то дикий бред.

— А если это всё — настоящее? — многоножки добрались до дверей и теперь с мерзким скрипом скреблись о стекло. Охэйо, казалось, не замечал жвал, скользящих буквально в дюйме от его глаз.

— Тогда, конечно, всё гораздо интереснее. Если нам встретится что-то побольше этой штуки — мы тут же сойдем с ума, не успеем и пискнуть. Может быть, харранцы гибнут поэтому.

— А если мы в какой-то виртуальной реальности? Вдруг для слияния нужно только СОЗНАНИЕ, а не тело?

Охэйо усмехнулся.

— Вряд ли. В виртуальном мире всё подчинено математическим закономерностям и он ограничен. В реальном мире математика сплавлена с хаосом и он неисчерпаем. А хаоса тут достаточно. Более чем.

— Тогда пошли отсюда.

— Ладно, — Охэйо повернулся так, словно спал на ходу.

За занавесом оказалось просторное продолжение туннеля, почти темное. Лишь далеко впереди мерцал яркий белый свет. Справа и слева, через каждые двадцать шагов, в стены углублялись ведущие наверх лестницы, тоже скрытые полосками цветной ткани. Заметив там тут же исчезнувшее лицо — вроде бы девичье — Лэйми хотел было повернуть туда, но Охэйо потянул его вперед, — его привлек этот танцующий свет. Когда они подошли ближе, Лэйми понял, что мерцает сам коридор — перспектива рассыпалась, как отраженная в калейдоскопе, на какой-то миг восстанавливалась и вновь рассыпалась. Каждое мерцание сопровождали волны тепла. От дрожащих мельканий рябило в глазах и Лэйми отвернул голову. Всё это, казалось, происходило во сне.

— Должно быть, это и есть стык реальностей, — ровно сказал Охэйо. — Думаю, он здесь уже давно.

— Почему?

— Там другая отделка.

— А?

— Лэйми, изменение реальности не может превратить человека в жабу. Оно меняет только ЗАКОНЫ, по которым взаимодействуют тела — ничего больше. И, если эта реальность…

За их спинами, рассыпаясь, зазвенело стекло.

Охэйо вдруг наотмашь помчался вперед. Лэйми попытался догнать его, но не сумел. Что бы там Аннит не говорил о женских бедрах, Лэйми не помнил, чтобы девушки бегали медленнее. Он понимал, что стык может убить их, но не остановился — если Охэйо решил умереть, то он умрет вместе с ним — всяко лучше, чем терзаться потом угрызениями совести.

Аннит влетел в мерцание. На какой-то миг он исчез, распавшись на множество отражений, потом возник вновь. Потом Лэйми тоже… нет, он не врезался — он упал, точнее, полностью потерял представление, где верх, где низ. Его закружило, на какой-то миг он отключился… потом наотмашь грохнулся на вполне реальный каменный пол. Резкая боль вмиг привела его в себя. Прежде, чем он поднялся, чьи-то жесткие руки вцепились в плечи и потащили его прочь. Опомнившись, он оттолкнул Охэйо и пошел сам.