Вашингтон Ирвинг - И грянул гром… (Том 4-й дополнительный)

К тому времени я уже сделал много сложных операций на живой ткани, и некоторые из них требовали великой находчивости, но я почувствовал себя студентом-медиком, когда мы откинули переднюю панель ее торса и стали вглядываться в переплетения ее «нервов». Дэйв уже подготовил автоматические железы — компактные устройства из радиоламп и проводов, которые гетеродинировали электрические импульсы, возникающие при работе мысли, и изменяли эти импульсы таким же образом, как адреналин влияет на реакцию человеческого ума.

Вместо того чтобы спать, мы всю ночь вглядывались в схему Елены, прослеживали ее мыслительные процессы в лабиринте цепей и вживляли то, что Дэйв назвал «гетеронами». И пока мы работали, в дополнительную катушку памяти с ленты вводились тщательно подготовленные мысли о самосознании, о человеческих чувствах и восприятии жизни. Дэйв считал, что надо предусмотреть все без исключения.

Уже рассвело, когда мы кончили работу, выдохшиеся и взвинченные. Оставалось только оживить Елену, включив электрический ток. Как и все машины Дилларда, она работала не на батареях, а на крошечном атомоторе, который после включения больше не требовал внимания.

Дэйв отказался включать ее.

— Подождем. Давай сперва выспимся и отдохнем, — сказал он. — Мне самому не терпится, как и тебе, но мы немногое поймем такие вот, смертельно усталые. Сворачивайся, оставим пока Елену в покое.

Хотя обоим нам не хотелось откладывать включение, мы понимали, что отдохнуть не мешало бы. Мы все бросили, и не успел аппарат для кондиционирования снизить температуру воздуха до ночной, как мы уже спали. Я проснулся оттого, что Дэйв тряс меня за плечи.

— Фил! Очнись!

Я зевнул со стоном, перевернулся и посмотрел на Дэйва.

— Ну?… О-ох! Что там? Елена уже…

— Нет, это старая миссис ван Стайлер. Она видеофонировала и сказала, что ее сын влюбился до безумия в прислугу. Она хочет, чтобы ты приехал и дал контргормоны. Сейчас они на летнем отдыхе в штате Мэн.

Богатая миссис ван Стайлер! Я не мог позволить себе отказаться от этого вызова после того, как Елена поглотила остаток моих сбережений. Но за такую работу я обычно не брался.

— Контргормоны! На это уйдет полных две недели. К тому же я не из тех светских врачей, которые ковыряются в железах ради того, чтобы делать дураков счастливыми. Я берусь только за серьезные случаи.

— И ты хочешь понаблюдать за Еленой. — Дэйв ухмылялся, но говорил серьезно. — Я сказал миссис ван Стайлер, что это будет стоить ей пятьдесят тысяч!

— Сколько?!

— Она согласилась, только просила поспешить.

Разумеется, выбора у меня не было, хотя я с большим удовольствием свернул бы жирную морщинистую шею миссис ван Стайлер. У нее не было бы никаких неприятностей, если бы она в своем домашнем хозяйстве пользовалась услугами роботов, как все, но богатство вынуждало ее оригинальничать.

Итак, пока Дэйв дома забавлялся Еленой, я ломал себе голову, каким образом напичкать Арчи ван Стайлера контргормонами, а заодно дать их и горничной. Меня об этом не просили, но бедная девочка была по уши влюблена в Арчи. Дэйв, казалось, мог бы держать меня в курсе дела, но я не получил от него ни строчки.

Только три недели спустя вместо двух, доложив, что Арчи «выздоровел», я принял гонорар. С такими деньгами в кармане я мог позволить себе заказать спецрейс и прибыл ракетой в Мессину через полчаса. До дому было рукой подать.

Войдя в прихожую, я услышал легкий топот ног и голос, полный страсти:

— Дэйв, милый, это ты?

С минуту я не мог произнести ни слова. И снова донесся умоляющий голос:

— Дэйв?

Не знаю, чего я ожидал, но я никак не ожидал, что Елена встретит меня таким образом — она остановилась и пристально смотрела на меня, на лице ее явно было написано разочарование, ручки, прижатые к груди, трепетали.

— О! — воскликнула она. — Я думала, это Дэйв. Теперь он совсем не ест дома, но я все равно жду его к ужину. — Она опустила руки и, сделав над собой усилие, улыбнулась. — Вы Фил, не так ли? Дэйв говорил мне о вас, когда… сперва. Я очень рада, что вы вернулись. Фил.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Елена. — А что еще можно сказать при обмене любезностями с роботом? — Ты что-то сказала насчет ужина?

— О да. Наверно, Дэйв опять поужинает в центре, так что мы с вами можем сесть за стол. Так приятно, когда в доме есть с кем поболтать. Фил. Вы не возражаете, если я буду вас звать просто Филом? Кажется, вы что-то вроде крестного отца мне…

Мы ели. Я не рассчитывал на это, но, видимо, она считала поглощение пищи таким же нормальным явлением, как хождение. Правда, ела она мало, а все больше поглядывала на входную дверь.

Когда мы уже кончали ужинать, пришел Дэйв, хмурый как туча. Елена было встала, но он улизнул наверх, бросив мне через плечо:

— Привет, Фил. Зайди ко мне потом наверх.

С ним было что-то совсем неладное. Мне показалось, что глаза у него тоскливые, а когда я повернулся к Елене, то увидел ее в слезах. Она всхлипывала и тем не менее принялась поглощать неуместно много пищи.

— Что с ним… и с тобой? — спросил я.

— Он устал от меня.

Она отодвинула тарелку и торопливо добавила:

— Вы лучше поговорите с ним, пока я приберусь. А со мной ничего не случилось. Во всяком случае, я ни в чем не виновата.

Она собрала тарелки и бросилась на кухню; могу поклясться, что она рыдала.

Возможно, весь мыслительный процесс состоит из серий условных рефлексов… но она наверняка была вне себя от этих условностей, когда я уходил. С Леной в пору ее расцвета не происходило ничего подобного. Я пошел наверх к Дэйву, чтобы он помог мне разобраться во всей этой путанице.

Он доливал водой из сифона стакан с яблочным бренди, и я увидел, что бутылка почти пуста.

— Тебе налить? — спросил он.

Кажется, это была неплохая идея. Над головой раздался рев взлетающей ракеты, и только он один оставался знакомым мне в нашем доме. По провалившимся глазам Дэйва было видно, что за мое отсутствие он осушил не одну бутылку и не намеревался бросить это занятие. Себе он налил еще раз, но уже достав новую бутылку.

— Это, конечно, не мое дело, Дэйв, но это зелье твоих нервов не укрепит. Какой бес вселился в тебя и Елену? Призраки являются?

Елена ошибалась; он не ужинал в городе… вообще не ел. Он так расслабленно рухнул в кресло, что это говорило не об усталости и нервах, а скорее о голодном истощении.

— Заметно, да?

— Заметно? Вы вот где сидите у меня оба, в горле.

— Гммм… — Он прихлопнул несуществовавшую муху и еще глубже ушел в свое пневматическое кресло. — Наверно, мне не надо было оживлять Елену до твоего возвращения. Но если бы не началась другая стереопередача… Во всяком случае, с нее-то все и началось. А эти твои сентиментальные книжки довели дело до конца.