Джеймс Хоган - Сибирский эндшпиль

Посередине коридора Анна свернула на лестничную клетку, мимо лифта, соединявших десятый и одиннадцатый этажи. На полпути вверх ей встретились Иван, один из оперативников, и Анатолий. Анатолий был одним из техников, наблюдающих за радиочастотами местной полиции и контрразведки. Например, если активность радиопереговоров резко возрастала как раз перед встречей агента с одним из своих контактов, то агента отзывали по радио. Она поздоровалась:

- Добрый день.

- Энрико приехал с тобой? - вместо приветствия спросил Иван.

- Нет. Он будет занят до обеда. Что-то важное?

- Попович хочет с ним поговорить. Он просил меня передать, если увижу, вот и все.

Генерал-лейтенант Вадим Попович был вторым по должности в резидентуре, начальником Линии ПР, политической разведки. Он был умен, самолюбив и вносил идеальную толику жесткости, дополняя более интеллектуальный и сложный стиль управления Туренова.

- Ты не знаешь, что случилось? - спросила Анна.

- Нет, извини.

- А куда он поехал? - поинтересовался Анатолий.

- Хэтфилд, по-моему.

- Ну ладно, пока, еще увидимся, - заторопился Иван.

- На обеде, может быть.

- До встречи, - попрощался Анатолий.

На одиннадцатом этаже были владения инженеров электронной разведки: огромная комната, набитая радио- и микроволновыми приемниками, магнитофонами, терминалами, компьютерами, спутниковым оборудованием, подключенным к антеннам на крыше. Дальше по коридору шли кабинеты техобеспечения, фотолаборатория и наконец, комната переводчиков, куда шла Анна. Григорий и Ева уже были там. Она вспомнила, что Анастасия у зубного врача, и появится попозже.

- Добрый день!

- Привет, Анна, - ответил Григорий. Ему было под тридцать, из Москвы он приехал совсем недавно, чтобы провести пару лет за рубежом, привыкая к повседневной рутинной работе перед тем, как начать самостоятельную.

Ева, жизнерадостная и веснушчатая, была одновременно врачом и лингвистом. Она преподавала английский в школе иностранной разведки в Институте Международных Отношений. Она подняла голову от экрана и улыбнулась:

- Привет. Слушай, мне нравится твое пальто. Это новое?

Анна сняла пальто, расправила его, чтобы Ева рассмотрела, затем повесила на вешалку у двери.

- Купила пару дней назад на Квинсуэй. На распродаже.

- Цвет мне нравится. И воротничок так стильно выглядит.

- Да, Виктор работал допоздна и закончил статью Чалмерса, так что за нее не беспокойся, - вмешался Григорий. - Все уже записано и переписано.

- Вот хорошо, - обрадовалась Анна. - Мне так не нравилось работать с этим материалом, уж очень специальный.

Она уселась перед своим терминалом и набрала на клавишах код к засекреченной части компьютерной памяти, куда она вчера вечером записала файл, с которым работала.

- Похоже, будет жаркий день.

- Я как раз думала сходить поплавать в жилой комплекс на обеде, отозвалась Ева.

- Это мысль. Может, и я с тобой пойду.

Анна вынула свой магнитный ключ, и вставила его в свой стол, чтобы открыть ящик с оригинальными документами. Она собиралась сказать что-то еще, но остановилась и нахмурилась, потому что ящик не открывался. Или он сломался, или ее ключ больше недействителен - все электронные замки в посольстве можно было перепрограммировать прямо из службы безопасности этажом ниже. Мгновение спустя на экране появилась надпись:

НЕПРАВИЛЬНЫЙ КОД ДОСТУПА. ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН.

Анна остолбенело смотрела на экран. Затем она увидела неподвижно стоящую в дверях своего кабинета руководительницу переводчиков Марию Чуренкову.

- Товарищ Доркас, пройдите сюда, пожалуйста.

Эту высокую и прямую, словно палку проглотила, женщину отличало резкое лицо с седыми волосами, собранными в хвостик, и толстые шерстяные колготки с твидовым костюмом неопределенного цвета. Сейчас ее голос необыкновенно подходил к внешнему виду. Анна растерянно поплелась за ней. За ее спиной Ева и Григорий обменялись понимающими взглядами.

- Вам не нужен больше доступ к записям, потому что вы больше не работаете в нашем отделе, - без всякого вступления заговорила Чуренкова, когда дверь кабинета закрылась. - Вы немедленно переводитесь вниз, в секретариат. Соберите, пожалуйста, ваши вещи. И, да, спасибо за вашу работу все это время.

Анна смутилась.

- Это... так неожиданно. Я не понимаю...

- Мне дал прямое указание генерал Попович.

- А он не сказал, почему?

- Мне - нет. А я не спрашивала.

- Но... могу я поговорить с ним?

- Это невозможно. Его не будет до завтра.

Анна собрала свои вещи, с трудом находя слова, попрощалась с Григорием и Евой и спустилась в секретариат, занимавшийся в резидентуре бумажной работой. Ей дали работу: искать в английских газетах, журналах, публикациях и общественной службе данных статьи на заданные темы. Вся информация была общедоступной и Анне стало казаться, что ее допуск к секретным материалам тоже закрыт.

К обеду она принялась убеждать себя, что все в порядке. Она просто чересчур сильно отреагировала. А что касается рутинной работы - кто-то должен делать и ее. Грубость и равнодушие Чуренковой - обычное явление. Завтра все объяснится, и объяснится просто. К концу дня Анна почти пришла в себя, когда начальник внутренней безопасности полковник Фелякин вызвал ее к себе.

- Завтра у вас свободный день.

- Да, - ответила Анна.

- Я надеюсь, что у вас нет никаких планов, потому что их придется отменить. Завтра приезжает пара людей из Москвы, и среди прочего они хотят поговорить с вами и вашим супругом. Очевидно, произошла какая-то административная путаница со сроками и датами назначений, но мы бы хотели с этим разобраться. Вы сможете так устроить?

- Да... да.

- Вот и хорошо. Значит, на десять, ладно? Да, и ваш муж тоже. Я проверил, он завтра все равно на службе.

- Я скажу ему.

- И возьмите с собой паспорта. Нам нужно будет проверить в них даты виз.

- Хорошо. Завтра в десять, - механически повторила Анна.

- Отлично.

К вечеру воображение Анны превратило ее страх в уверенность. Каким-то образом ее раскрыли. Энрико позвонил и сказал, что он задержится, поедет прямо в посольство, к полковнику Шепанову, начальнику линии КР. Одиночество лишь усилило страх Анны. Она металась по квартире, без конца курила, переставляла с места на место всякие безделушки. Наконец она налила себе выпить и около часа сидела у телевизора, перебирая в уме события нескольких прошедших недель и соображая, что могло пойти не так, что она могла сказать лишнего. Она ничего не нашла, но это не помогло. Самое опасное в подобного рода делах - это зависеть от других.

Каждый раз, как она смотрела на часы, каждый раз до десяти утра оставалось все меньше. Она обнаружила, что не может даже подумать о том, чтобы снова войти в посольство. Если жена офицера КГБ попала под подозрение, то автоматически поднимется вопрос и об его надежности. Кто эти люди из Москвы, зачем они хотят поговорить с ними? И зачем их паспорта? Она не верила в объяснения Фелякина.