Альфред Ван Вогт - Вечный дом / The House that Stood Still [= А дом стоит себе спокойно…; Обитель вечности]

Да, да, она СЛЕДИЛА ЗА НИМ. Стивенс инстинктивно несколько подался назад. Тотчас же выражение в глазах Мистры изменилось. Они, глубоко запав, неистово запылали. Сейчас они очень походила на те, что были у нее, — весьма странные и необычные, — в тот момент, когда адвокат отключался под воздействием наркотика. Внезапно Стивенс узнал о её возрасте — больше, чем двадцать пять, больше, чем тридцать. Он вспомнил, что она упоминала о бессмертии… «Это старый-престарый Дом…», — лихорадочно шептала она в ночном мраке. Как если бы перед внутренним взором во всей своей беспощадности промелькнули какие-то скрытые циклы её жизни, пробудив в Мистре подернутые смертью видения. «Это старый-престарый Дом…»

Стоя в коридоре, Стивенс, наконец, уразумел, — и в этом у него теперь не было ни малейших сомнений, — в чем состояла тайна Старого Дома.

А когда до адвоката дошло, что она знала, что он разобрался в этом, то его встряхнула отдававшая холодом небытия дрожь. Она приподнялась в постели, как бы потянувшись к нему. Одеяло соскользнуло с её тела и словно бы растворилось. Глаза даже при солнечном свете опаляли двумя пышущими безумным огнем воронками. Мышцы лица и тела затвердели, придавая Мистре вид каменной статуи и обезображивая её своей неподвижностью.

Но эта какая-то неестественная реакция внезапно прекратилась. Она расслабилась. Снова откинулась в постели. Улыбнулась ему и лениво протянула:

— Так… Значит, подглядывали за мной?

Своеобразное очарование, будто околдовавшее его, рассеялось. Ему представилось, что он вынырнул из неведомой, заполненной фантастическими образами бездны, и, осознавая собственное смятение и замешательство, пробормотал:

— Нет. Я собрался побриться.

— Все необходимое для этого найдете в большой ванной, что в конце коридора.

Скобля подбородок, он вдруг вспомнил: «А ведь сегодня Рождество!» Но его мысль недолго задержалась на этом факте. Из комнаты Мистры не доносилось больше ни звука. Все в её апартаментах дышало тишиной и спокойствием. И его раздумья опять потекли по необычному руслу. Интересно, раз уж идея, подобная мелькнувшей недавно, возникла у него, сможет ли он когда-либо от неё избавиться. Полностью приведя себя в порядок, Стивенс направился в библиотеку. Необходимо, убедил он себя, внимательно прочитать замеченные там вчера книги. Но «Истории Большого Дома» на прежнем месте не было. Как отсутствовали и другие издания, что он намеревался пролистать. Не видно их было и на других полках. Они попросту исчезли. Это поразило его. Казалось невероятным, что Мистра спрятала их. Он все ещё топтался в библиотеке, когда услышал шум струившейся из душа воды. Значит, Мистра встала.

Стивенс пересек гостиную и вошел в комнату молодой женщины. Щедрое солнце, заполнившее помещение, развеяло, как легкую дымку, все его ночные фантазии и предположения. Он почувствовал себя неловко, в роли какого-то недоумка. Сказочка о бессмертии тут же растаяла. И все же оставалось нечто такое, в отношении чего ему хотелось добиться полной ясности.

С того места, где он стоял, звуки душа воспринимались как грохочущий водопад. Дверь в ванную была приоткрыта. Оттуда вырывалось облако пара, мягко оседавшее на ковре. Вскоре шум стих. Он услышал шлепанье босых ног по полу. Появилась Мистра, облаченная в пышный халат. Она взглянула на него задумчивыми, живо блестевшими глазами, но не вымолвила ни слова. Села перед туалетным столиком и стала укладывать волосы.

Стивенс терпеливо выжидал. То загадочное чувство, которое он испытал ранее в её присутствии, возникло вновь, может быть, не столь ярко, и не столь неопределенно, но в гораздо более личностной форме.

Да, ещё раз отметил он, все же Мистра действительно на удивление красива. Белокурые волосы, полные огня зеленые глаза, тонкие, ладные черты лица придавали ей вид молодой, несомненно, умной женщины. Загорелая кожа. Глядя на нее, невольно возникала мысль, что её бабушки отнюдь не гнушались выбирать партнеров среди самых различных расовых групп. В ней явно бурлила кровь любителей острых ощущений и похождений, причем, видимо, ранних поколений.

Подобного рода мысли существенно увели его в сторону от первоначального замысла, с которым он вступил в её покои. Очнувшись, он довольно напряженным голосом обратился к Мистре:

— Ночью вас, похоже, весьма заботил вопрос о том, откуда поступил тот мрамор, из которого выстроен Большой Дом. Известно ли кому-нибудь название этого карьера?

За лицом Мистры он мог следить только по его отображению в зеркале. Взгляд молодой женщины стал пристальным, сосредоточенным. Она напряженно в упор рассматривала его. У Стивенса появилось предчувствие, что она не станет отвечать на этот вопрос. Но она расхохоталась.

— Вижу, — выдавила она из себя, — что откли опять породил во мне кошмары. Думаю, мне пора отказаться от этого напитка.

От Стивенса, однако, не ускользнуло, что смех у неё получился невеселый, а от ответа она все же действительно уклонилась. Адвокат упорствовал:

— И все-таки, как насчет названия этого мраморного карьера?

— Откуда мне знать? — парировала она. — Этому проклятому Дому более тысячи лет.

Но Стивенс не сдавался.

— В первом же абзаце посвященной ему книги говорится, что никому не известно, кто его построил. Но, возможно, есть какие-то указания насчет места происхождения материала, из которого он возведен…

Мистра продолжала разглядывать его через зеркало иронически, улыбаясь.

— Люди уже перестали меня удивлять, когда они реагируют так, как это делаете вы. Вы оказались здесь в поисках следов, ведя собственное расследование. Но, судя по всему, вас совсем не тревожит то обстоятельство, что я нашпиговала вас наркотическими средствами. По вашему лицу и задаваемым вопросам могу предполагать, что мои объяснения кажутся вам вполне разумными. Но вы, тем не менее, продолжаете задираться.

Стивенс чуть наклонился вперед, ожидая услышать нечто интересное. Но ему пришлось вновь откинуться на спинку кресла, когда он понял, что его провели. Однако, подбодрил он сам себя, бесспорен факт существования секты, исповедующей древний культ и жаждущей крови. Ее члены живут под именами людей, давным-давно отошедших в мир иной. Речь идет об очень закрытой группе, аморальной и, не исключено, просто преступной по своему характеру.

Он неосознанно поддавался царившей в доме атмосфере необычности в такой степени, которую всего полчаса назад считал невозможной. Стивенс встрепенулся.

— Ладно, так зачем вы все же подмешали наркотические средства?

Она ответила тут же, не раздумывая:

— Хотела сбить вас с толку и посмотреть, не удастся ли что-нибудь вытянуть из вас…