Журнал «Если» - «Если», 2005 № 12

Д.В.:Истерическая реакция на унижение страны — лишь один аспект из множества. Если им ограничиться, то в антиглобалисты попадут, пожалуй, люди совсем от этого далекие: Андрей Плеханов со своей «Сверхдержавой» и Павел Крусанов с романом «Укус ангела»… Полагаю, огромному количеству людей не нравится идея объединения Земли во главе с каким-нибудь мировым правительственным Советом, поскольку объединители («глобализаторы») предлагают слишком холодный проект жизни для объединенного человечества. Полагаю также, те части глобализаторского проекта, которые отвечают за общественную нравственность и за устройство власти, предлагают какую-то нелепую унификацию. Отсюда — мощный протестный выплеск, притом именно антиглобализаторский, а не антиамериканский. Фантасты Юрий Никитин и Дмитрий Янковский высказали крайне жесткую позицию: мочить, да и все тут. А дело-то не в этом. Дело в том, чтобы сохранить свою инакость, в том, чтобы оставаться другими.

Что же касается тяги к «доглобализму» — да, это есть, но ведь смотря к какому «доглобализму»! Неожиданной даже для меня, человека весьма консервативного, была вспышка монархических настроений. Допустим, Владимиру Михайлову в романе «Вариант И» государь-император всероссийский нужен был для социально-религиозных экспериментов, никак с единовластием не связанных. Но Роман Злотников прямо показал монархию как благо («Виват, император!»), Владимир Хлумов организовал в Сети голосование по вопросу: «Стоит ли в России возрождать монархию?». Его собственные высказывания свидетельствуют в пользу ответа: «Да, стоит!». С легкой руки сразу нескольких писателей по страницам фантастических произведений принялся разгуливать царь Николай III (приоритет, кажется, у Владимира Васильева)… И так далее. Раньше, в середине 90-х, этого быть не могло. «Гравилет «Цесаревич» Вячеслава Рыбакова звучал гласом вопиющего в пустыне.

Вы говорили о «естественности» процесса глобализации. В социуме, полагаю, «естественных» процессов нет в принципе. И потом, слишком уж силен протест против подобной «естественности» — на его волне дошло аж до локальных монархических проектов.

А.Ш.:А еще есть замечательные «альтернативки» Василия Щепетнева, у которого сохранившаяся в России монархия показана хотя и сочувственно, но безо всяких иллюзий… Но о чем идет речь? О полетах фантазии или о том «как нам обустроить Россию»? Я ничего не имею против декоративной монархии типа британской, но, по моему разумению, в наше время любое единовластие есть несомненное зло. Как и та «нелепая унификация» под одну гребенку, о которой вы говорите. Но ведь на самом деле никто и не посягает на британскую, турецкую, китайскую, российскую или украинскую самобытность. Однако те же британцы худо-бедно выработали и усвоили такие понятия, как мультикультурализм и политкорректность, а у нас эти вещи, к сожалению, принято осмеивать. Не хочу никого обижать, но в первых рядах как адептов единовластия, так и антиглобалистов выступают литераторы не первого ряда. На мой вкус, разумеется.

Д.В.:Так ведь был бы хоть один сколько-нибудь интересный в литературном отношении глобализатор… Щепетнев? Но он, кажется, не глобализатор. Приведите, пожалуйста, примеры, иначе ваша позиция выглядит недостаточно обоснованной. Ну, а посягательство на самобытность тех же сербов убеждает меня в том, что понятия политкорректность и мультикультурализм оснащены двойным, а то и тройным стандартом.

А.Ш.:Нет, Щепетнев, конечно же, не глобализатор. Так же, как и Дивов, как вместе и порознь Лазарчук и Успенский, как Лукин, Лукьяненко, Олди, супруги Дяченко. Просто для этих писателей, которых я люблю и ставлю очень высоко, сама контраверза «глобализм — антиглобализм» выглядит не слишком интересной в литературном отношении. Да и Прашкевич в «Золотом миллиарде», как вы сами говорите, остается «над схваткой». А вот кто был самым настоящим глобализатором, так это Иван Ефремов… И если уж совсем начистоту, то наши антиглобалисты так или иначе солидаризуются с теми персоналиями современной российской политики, которые мне глубоко антипатичны.

Д.В.:Иван Ефремов и прочие советские утописты, несомненно, были красными глобализаторами. Но речь идет о современности, и к ней Ефремов и Ко не имеют никакого отношения. Полагаю, те же Бенедиктов, Рыбаков, Тырин, Прашкевич безотносительно их политических пристрастий прежде всего писатели высокого уровня. И если они так или иначе рисуют наше будущее вне импортированной идеологии, это дорогого стоит.

Заговорились мы с вами о политике. Давайте попробуем свернуть на более мирную стезю. Ведь кое-что натекло и по части научно-технических предсказаний, того хлеба, который питал фантастов прошлых поколений. С одной стороны, фантастика сдвинулась в сторону слияния с литературой основного потока, полностью освоилась с ее задачами и функциями. Беллетризация достижений НТР сегодня интересует немногих. Но с наукой и техникой связанно столько вопросов философского свойства, что на все 100 % от прежней специализации мир фантастики отказываться не спешит. Лучшее, самое интересное в этой области — «кибериада» супругов Александра и Людмилы Белаш, особенно их идея «робосоциологии». Видимо, благодаря марсианской эпопее американцев, поддержанной целым залпом киношек разного калибра, слегка оживилась тема космической одиссеи в НФ. Нет, повальное увлечение не вернулось и в ближайшее время, скорее всего, не вернется. Но идея колонизации космического пространства опять в моде. Есть и скептики, и энтузиасты. Мария Галина в романе «Волчья звезда» показывает, что колонизацию в принципе ожидает срыв, поскольку она противопоказана человеку в психологическом плане. Олег Дивов в повести «Эпоха великих соблазнов» подходит к вопросу иначе. С его точки зрения, все равно человечество будет выходить в космос, просто «шаг из колыбели» окажется во всех отношениях более трудным, чем представлялось оптимистам 60-х — 70-х. В очерке Эдуарда Геворкяна «Космодицея» совершенно однозначно сказано: летать — необходимо. Следовательно, будем летать! На мой взгляд, борются две концепции, для которых выход в космос и освоение других планет — глубокая периферия. Одна из них гласит: в ближайшие столетия человек должен кардинальным образом измениться, расстаться с прежней психофизиологической сущностью, как змея расстается со старой кожей, так что лучше и спокойнее эту работу провести на Земле, не отвлекаясь на бессмысленные мечтания о внеземелье. Принципиально иная позиция: мы рождены людьми и людьми должны остаться. Традицию разрушать не следует, традиционные ценности должны жить. И если ради этого потребуется расширить жизненное пространство человечества за счет колонизации внеземелья, значит, даешь колонизацию!