Ната Чернышева - Это был просто сон...

Ирина слетала в облюбованный магазин на танте и привезла оттуда цветок. С зелеными листьями и красным бутоном. Бутон обещал распуститься дней через двадцать; так, во всяком случае, говорилось в инструкции. Еще одна интересная особенность: каждый горшок мог похвастаться встроенным чипом с краткой информацией о своем жильце. Как называется, откуда взялось, где историческая родина, какого ухода требует… Еще Ирина, поколебавшись, купила флэш-куб с программой, позволявшей проектировать небольшие комнатные садики. Стоила она недорого, но выглядела эффектно.

"Раз уж я здесь надолго, — думала Ирина, пристраивая горшок возле окна, — может быть, стОит выпестовать небольшой садик. Просто, чтобы не так тоскливо проводить вечера. И хоть немного заботиться о ком-нибудь… "

Точнее, о чем-нибудь. Растения неприхотливы. И всегда молчат… Как Алавернош.

Она выкинула из головы мысль об Алаверноше. Нашла, о ком думать. Хотя садовник и впрямь напоминал своих подопечных: такой же невозмутимый и молчаливый.

Звонок в дверь. Кто-то пришел… Ирина пошла открывать.

— Ясного вам вечера, Ирина.

Клаемь. Ирина промямлила в ответ то же самое, про ясный вечер. Ей стало нестерпимо стыдно за вчерашнее. Наговорила столько гадостей хорошему, в общем-то, человеку. И наведенная правдивость не оправдание!

— Кофе будете? — спросила Ирина из вежливости.

— Не откажусь, — кивнула Клаемь.

Клаемь присела на диванчик, подогнув по обычаю Оль-Лейран ноги. Ирина даже не пыталась вот так издеваться над своим организмом, — все равно ей, непривычной с детства, в такой позе долго не высидеть.

— Простите меня, Клаемь, — решилась она наконец. — Я… вчера… кажется, я вас вчера обидела… Я не хотела, честное слово.

Клаемь отмахнулась:

— Не надо извиняться, Ирина. Вы ни в чем не виноваты.

Ирина смотрела на нее в молчаливом удивлении.

— Вчера я взяла у вас немного крови, на анализ, — пояснила Клаемь. — Когда вы заснули, естественно. Уж слишком ваше поведение отличалось от обычного. Я подумала, что это неспроста. И не ошиблась! Анализ выявил наличие в вашей крови прелюбопытнейшего вещества. И нетрудно было догадаться, от кого это вещество к вам попало.

Клаемь вдруг быстро потерла переносицу двумя пальцами. Голова у нее болит, что ли?

— И этот самый человек, — голос ее, благодаря синтезатору речи, оставался монотонным и невыразительным, но на лице проступило свирепое выражение, — и этот человек глубоко пожалел о своем поступке. И еще жалеть будет долго, можете не сомневаться! Кстати, и за сегодняшние художества он получил тоже. И еще получит, не сомневайтесь!

— А может, ну его? — осторожно предложила Ирина. — Пускай живет…

Она понимала: у Клаемь достаточно власти, чтобы поджарить на медленном огне шефа Анэйвальских спецслужб. Да так, что тот и пикнуть не посмеет. Но… кто тогда Артудекта ловить будет?

— Добрая вы, — неодобрительно нахмурилась Клаемь. — И к тому же попросту не знаете своих прав! Чем и пользуются некоторые отдельные, не в меру наглые личности. Вот я бы на вашем месте не потерпела бы. Да, ни за что терпеть не стала бы!

Ирина только плечами пожала. А потом спросила через время:

— Скажите, Клаемь а-свери, почему все-таки вы тратите на меня свое время? Оно у вас совсем лишнее или как?

Клаемь улыбнулась. Зря, улыбка вышла какой-то хищной. Ирина невольно поежилась.

— Вы сами-то как думаете?

— Я? Я думаю, вам а-дмори леангрош приказал, — с тихим вызовом проговорила Ирина. — Правильно?

— Не совсем, — Клаемь помолчала, потом продолжила:- Понимаете, я всю жизнь работаю с людьми, это суть моей профессии. Я научилась разбираться в личностях почти мгновенно. А вы, Ирина, сплошная загадка. Невозможно предсказать, как вы отреагируете и что сделаете в следующий момент! Так, например, я была уверена, что вы ни за что не откажетесь… от предложения моего супруга. Но вы поступили по-своему. Я уверена была, что вы согласитесь на обучение профессии социального инженера. Но вы опять отказались. Удивительно. Почему?

Ирина вздохнула.

— Фарго меня обманул, — сказала она наконец. — Объегорил по полной программе! Нашел гения. А социальным инженером я работать не хочу. Я не справлюсь.

— Напрасно вы так думаете! Вы вполне справитесь, стоит только поверить в себя.

— Не хочу я в себя верить, — мрачно выговорила Ирина. — Ничего не хочу. Домой хочу, — и вдруг ее прорвало:- Ненавижу, когда мной помыкают! Аллергия у меня на это. С самого детства. Я очень хочу вернуться домой. И забыть весь ваш мир как дурной сон. Мне плохо здесь. Мне очень плохо. Я не выдерживаю, я, наверное, скоро совсем сойду тут с ума… не могу… простите…

Клаемь мягко положила ладонь ей на руку.

— Привыкнете, — сказала она. — Пройдет время, и вы привыкнете. Другого выбора у вас нет.

Вот так, значит. И выбора никакого не оставляют! Ирина, прищурившись, посмотрела на собеседницу.

— Выбор есть всегда, — тихо сказала она.

— Возможно, — серьезно сказала на это Кдаемь. — Но вы всегда можете положиться на меня. Уж каким бы ни был ваш выбор, я поддержу вас.

— Почему? — спросила Ирина растерянно.

— Я когда была такой же, — доверительно сказала она. — Независимой, строптивой и глубоко несчастной… Вот только рядом со мной в тот момент не оказалось никого, кто поддержал меня хотя бы словом. Вам будет легче, поверьте. У вас есть я.

— Спасибо, — тихо проговорила Ирина и неловко спросила:- А вы что, тоже родом из закрытого мира?

— Почти, — ответила Клаемь, зябко обхватывая руками свои плечи. — Я родилась на стационаре за шестым орбитальным поясом. Там у девочек перспектива была всего одна-единственная, причем с самого детства. Оттуда, кстати, я и вывезла отвращение к мужчинам…

Ирина широко раскрыла глаза. Приступ откровенности у далеко не последнего чиновника целой планетной системы поистине дорогого стоил! И не боится же вот так раскрываться…

Хотя, наверное, кому надо, те — знают. Или такому компромату здешний народ не придает особого значения? Главное, чтоб человек компетентный был, а уж как он ориентирован — дело десятое. В конце концов, однополая любовь по добровольному согласию обеих сторон — не преступление! Хотя, если судить по нежным чувствам к Фарго, Клаемь эту боль в себе благополучно изжила…

— Именно та я и встретила впервые Арэля Дорхайона, — продолжила вдруг Клаемь. — Это сейчас закон о защите детства принят всеми расами Анэйвалы к безоговорочному исполнению. И любые нарушения караются жестко, без всяких скидок на традиции и обычаи. А тогда этого не было и в помине. Арэль Дорхайон был тогда совсем молод, он служил на внешних защитных станциях Анэйвалы, он был простым солдатом. Он потом признался мне, что у него руки чесались спалить весь наш стационар одним разрядом. Но что он мог сделать, то — сделал. Это, конечно, была всего лишь песчинка в пустыне… но семеро девчонок получили путевку в нормальную жизнь. Кстати говоря, таких клоак в Анэйвале практически уже не осталось. Легально зарегистрированных, я имею в виду…