Журнал «Если» - «Если», 2006 № 12

С некоторыми оговорками следы «московского текста» можно отыскать в городской фэнтези Вадима Панова. По духу они бесконечно далеки от Гиляровского, Паламарчука или, скажем, поэмы «Наша древняя столица». Нет, это дух современной Москвы, неласковый, неуютный. Панов верно схватил некоторые реалии современности, а столицу в избытке душевного тепла никак не упрекнуть…

Жители восточных районов Москвы говорят, что очень точно изобразили этот «регион» столицы братья Стругацкие в «Хромой судьбе».

Да и все, пожалуй…

«Синдикат «Громовержец» Михаила Тырина — патентовано калужский «местный текст», да и вообще какой-то ехидный гимн российской провинции. «Господин Чичиков» Ярослава Верова — несгибаемо «донецкий текст», очень злой, саркастичный, меткий: «Что эти гады сделали с нашим городом?».

Лучше всего образ «своей земли» получается у тех, кто работает на территории, одновременно принадлежащей фантастике и основному потоку. Очень яркий, опять-таки с примесью мистики портрет пермской старины создал Алексей Иванов в романах «Сердце Пармы» и «Золото бунта». А Урал или, по выражению автора, «Рифейская страна», где живы до сих пор магические существа, леса и горы пропитаны древним язычеством, а люди обладают душой прозрачной и твердой, как драгоценные камни, воспет Ольгой Славниковой в недавнем романе «2017».

Само явление «местного текста» в нашей фантастике уникально. Классики англо-американской фантастической литературы не оставили широко известных произведений, где можно было бы обнаружить какие-либо аналоги. Конечно, в голову приходят тексты Клиффорда Саймака, «поставленные» в декорациях американского Среднего Запада, особенно «Все живое» с фирменным саймаковским персонажем Шкаликом Грантом. Но даже любимый Саймаком Средний Запад сам по себе не играет важной роли в текстах мэтра и, скорее, служит своего рода подпорками для гуманистических идей, которые он проповедует. Конечно, Саймак редко покидал родные пенаты надолго. Конечно, ему удобно и приятно писать о том, что он видит вокруг себя и превосходно знает. Но он не пытается дать роль подмосткам…

Не уверен, что перечислил все появившиеся в последние годы красивые, яркие «местные тексты». Но примеров достаточно, для того чтобы констатировать: явление существует. Если и дальше так пойдет, то «малая родина» потеснит и Средиземье. Наверное, таково естественное положение вещей: в переходную эпоху люди вцепляются в родное и понятное. Худо, если переходная эпоха закончилась, а мы этого еще не поняли. Тогда, выходит, писатели вошли в клинч с плавучими предметами с затонувшего корабля, мертвой хваткой держат осколки несостоявшегося единства. Лучше, если они первыми почувствовали необходимость собирать доски для строительства нового корабля… Значит, туннель еще не пройден, и есть свет на выходе, просто нам его пока не видно.

Любопытная ситуация складывается в мировой фантастике: в то время как западная НФ все активнее устремляется к звездам, наша все больше прижимается к земле. Почему так?

На мой взгляд, космическая тема никуда из нашей НФ не ушла. И существует как в серьезном, так и в сугубо развлекательном проявлениях. Большинство ведущих авторов научной фантастики — Лукьяненко, Дивов, Головачёв, Громов, Васильев — космической тематикой отнюдь не пренебрегают. Некоторые фэнтезисты также мигрируют в этом направлении; яркий пример — недавние романы Наталии Ипатовой. Просто космическая тема перестала быть главной. Возможно, все еще продолжается реакция на долго существовавшее представление о том, что фантастика — про светлое будущее и освоение космоса. Но это лишь одна из причин. Поскольку уже сформировалось поколение фантастов, для которых такое представление теперь не актуально. Зато ясно, что многие научные и общественные проблемы с космосом никак не связаны. А то, что связано с космическими полетами, орбитальными станциями и т. п. — это, скорее, из области производственного романа, у которого другая целевая аудитория.

Что будет дальше, зависит, на мой взгляд, не только от развития технологий, но и от того, как их воспринимает массовое сознание. Раньше компьютер внушал благоговение — теперь он представляется не более романтичным, чем, например, холодильник. Полезная такая машинка. Мистический ужас перед кибепространством также отошел в прошлое, и может быть, читателей снова поманят звезды.

Яна Боцман: Если это и так, мне кажется, причины прозрачны. По-моему, основной бедой ценимого мною Советского Союза (во времена которого фантастика ни за какие коврижки не желала «прижиматься к земле», да ей, нужно сказать, и не очень дозволяли цензоры) был чудовищный дисбаланс между устремленностью на Альфа Центавра и отсутствием в магазине джинсов и колбасы (иными словами, низким уровнем материальной культуры и потребления). В этом плане крушение СССР было предопределено. Ведь мироздание ориентировано на постепенное выравнивание всяческих перекосов, на достижение гармонии, на создание суперсистем, где все элементы были бы друг другу соразмерны. Другими словами, «космические мечтания» наших отцов слишком сильно обгоняли поросшую сорняками реальность. Так и вижу деревенского подростка 1970-х, который, путешествуя по раскисшей проселочной дороге на телеге, запряженной худой колхозной лошаденкой, читал Ефремова… Дороги с тех пор изменились не так сильно, как хотелось бы, но ведь в целом уровень материальной культуры в стране вырос! Российские реалии сделали широкий шаг в направлении гармонии «космического» и «земного». И, мне кажется, космическая фантастика вскоре вновь обретет былую популярность. Но — уже на новом витке эволюции русской культуры.

Дмитрий Гордевский: А я вот для разнообразия хотел бы поспорить с утверждением, содержащимся в самом вопросе. Что значит «наша фантастика прижимается к земле»? Данными книжных продаж, например, это не слишком подтверждается. Если «прижатыми к земле» жанрами считать, допустим, фэнтези, то фэнтези, по мнению многих операторов рынка, сейчас находится не в лучшей своей форме. Разумеется, это не относится к пятерке брэндовых авторов. Но всем известно, что начинающему автору сейчас гораздо труднее пристроить текст, где речь шла бы об эльфах и гномах, нежели роман о звездолетах. Многие издательства с удовольствием возьмут у начинающего космический боевик. Перефразируя известную американскую поговорку — «Space sells!», то есть «Космос продает». А значит — космос нужен. На эту тему я могу рассуждать еще долго. Например, именно на русском рынке компьютерных игр наблюдается непропорционально большой интерес к космосимуляторам. Так что наш космический дуб еще пошумит!