Юрий Сафронов - Внуки наших внуков

— Все готово, Елена Николаевна, — доложил один из сотрудников. — Аппаратура в исправности.

— Вы связались с Чжу Фанши?

— Да. Он не сможет присутствовать на опыте.

— Жаль. Ну что ж, придется проводить эксперимент без него. Академики еще не прибыли?

— Нет.

Я попал в привычную напряженную атмосферу подготовки эксперимента, когда а короткий срок надо решить массу неотложных вопросов. Елену Николаевну сразу окружили сотрудники, ожидая ее распоряжений.

Я заметил, что она обращается к ним то на русском языке, то на английском, то на немецком. На такой же своеобразной смеси языков отвечали ей и ее коллеги, и, видимо, все здесь прекрасно понимали друг друга. Сказывалась привычка к постоянному общению с представителями разных национальностей.

«Вот оно, начало слияния языков в единый общечеловеческий», — подумал я.

— А где Джемс Конт? — спросила Елена Николаевна.

— Внизу, в шахте, — ответили ей. — Проверяет все в последний раз. Сейчас придет.

— Хорошо. Пойдемте в здание.

Дом из нескольких комнат сплошь занимала измерительная аппаратура. У меня разбежались глаза. Хотелось подольше остановиться около каждого прибора. Елена Николаевна быстро провела меня по комнатам, давая очень сжатые, но точные объяснения.

— Минуточку внимания! — сказала она, когда беглый осмотр приборов был окончен. — Сейчас мы проедем на главный пульт управления. Проведем генеральную репетицию завтрашнего опыта.

В двух километрах от здания с измерительной аппаратурой находилась подземная лаборатория. От нее по проводам передавались все данные к измерительным приборам. Устройство подземной лаборатории Елена Николаевна объяснила мне по схеме.

С поверхности земли ствол шахты спускался вертикально на глубину около километра, затем под прямым углом делал излом и шел горизонтально метров сто, а потом под углом около восьмидесяти градусов снова уходил вглубь на пятьсот метров, где заканчивался большой комнатой, стены которой покрывал толстый слой тугоплавкой керамики. Во время опыта керамическая облицовка будет охлаждаться жидким гелием. В вертикальном стволе шахты размещались охладительные установки, трубопроводы со сжатым воздухом и водой, многочисленные кабели, лестницы, два лифта, компрессоры, вакуум-насосы и другое оборудование.

Главный пульт управления находился у выхода вертикального ствола шахты на поверхности земли. Отсюда на расстоянии можно управлять всеми процессами, происходящими глубоко под землей, и держать постоянную связь со зданием регистрирующей аппаратуры.

Полуторакилометровая толща земли надежно, словно гигантский щит, предохраняла исследователей от непредвиденных случайностей, которые могли произойти во время опыта.

Здесь, в здании главного пульта, уже кто-то был.

— А-а, Конт, вы здесь! — сказала Елена Николаевна.

Конт обернулся, и я, к своему немалому удивлению, узнал в нем того самого загорелого мужчину, который около часу назад проводил зарядку на море. В строгом темно-сером костюме он показался мне теперь, значительно старше, чем там, на пляже.

Заметив мой удивленный взгляд, он сдержанно улыбнулся и доложил Елене Николаевне, не дожидаясь вопроса:

— Внизу все в порядке. Я только что проверил. Можно начинать.

Он двигался и говорил неторопливо, как будто рассчитывал каждый свой жест и каждое слово, и показался мне несколько чопорным.

Атомный заряд еще не установили в подземной камере. Его опустят туда лишь завтра, перед началом опыта. Задача же репетиции состояла в том, чтобы в последний раз проверить все приборы.

Репетиция продолжалась несколько часов. Я про себя восхищался Еленой Николаевной: педантично, шаг за шагом, проверяла она сложную автоматику, не замечая времени, не разрешая никому отвлекаться. Ее минута стоила десяти: так напряженно и сосредоточенно она работала. Наконец репетиция окончилась.

— Все, — решительно сказала Елена Николаевна. — Аппаратура в полном порядке. До завтрашнего утра все свободны. Сбор в восемь часов сорок пять минут. Начало эксперимента в девять.

Мы вернулись в город уже во втором часу. Елена Николаевна зашла на несколько минут в институт, и затем мы вместе пообедали.

— Теперь вы уже окончательно освободились? — спросил я.

— Да, мой рабочий день кончился. И ваш также.

— Разве я работал?

— А разве нет? Так вот понемножку и войдете в курс дела.

Мой рабочий день! Было так приятно услышать эти слова. Все это утро я чувствовал в себе радостное волнение: как будто я вновь возвращался в строй после слишком затянувшейся отлучки.

— Если бы вы знали, Елена Николаевна, как мне надоело зубрить в одиночестве. В семье, как говорится, и каша гуще, а в одиночку и мед покажется горек.

— Со мной вам скучно не будет, вот увидите.

— Я уже вижу.

Отдохнув после обеда, мы пошли в Городской экономический совет. Он помещался в небольшом пятиэтажном здании, расположенном в глубине парка. В широко открытые стеклянные двери дома то и дело входили и выходили люди.

Сектор учета располагался на первом этаже. Мы вошли в почти пустую комнату, вдоль стен которой высились пульты с лампочками. Посредине стоял письменный стол с каким-то аппаратом.

— Здравствуйте! — неожиданно донеслось откуда-то сверху на английском языке. — Вам нужно встать на учет или сняться с учета? — это говорил автоматический секретарь. Вопрос был повторен по-русски и по-китайски.

— Встать на учет, — ответил я. И тут же услышал ответ:

— Подойдите к письменному столу, возьмите чистый бланк и заполните его. — Ответ автомата прозвучал уже только на русском языке.

Я сел за стол, взял бланк. Елена Николаевна села рядом, чтобы помочь мне отвечать на вопросы анкеты.

Когда дело дошло до вопроса: «Какую квартиру вы желаете иметь?» — я вопросительно взглянул на Елену Николаевну.

— Зачем вам квартира? — удивилась она. — Разве вам плохо у меня?

— А я не стесняю вас?

— Александр Александрович! — произнесла она с укором. — Пишите, квартира не нужна.

— Нет, я все же напишу, что нужна квартира из двух комнат. Посмотрю, что на это ответит автомат. Мне интересен сам процесс.

Я пробил на бланке две дырочки в указанном квадратике, положил его в узкую, как у почтового ящика, щель аппарата, стоявшего на столе передо мной. Несколько секунд в комнате царило молчание. По всей вероятности, прибор обрабатывал заполненную карточку и «вдумывался» в нее. Затем внутри прибора что-то щелкнуло, и он произнес:

— Посмотрите на карту города. Горящими лампочками обозначены свободные двухкомнатные квартиры.

Я подошел к карте Торитауна, висевшей на стене. Миниатюрными красными лампочками были обозначены свободные двухкомнатные квартиры.