Джон Норман - Вождь (Телнарианская история - 1)

Затем вождь приказал обеим женщинам встать и надел каждой на шею свой диск. Этот диск и теперь висел на груди черноволосой рабыни, и она не осмеливалась дотронуться до него.

Она удивилась, когда вождь приказал Янине отвести блондинку в клетку и запереть ее там. Но еще сильнее она удивилась, когда вождь схватил ее за плечо и втолкнул в свою хижину. Теперь они сидели вдвоем - Янине вождь запретил входить, приказав уйти в маленькую хижину, где трех рабынь держали во время пиршества. Янине явно не хотелось уходить, и черноволосая женщина насмешливо улыбнулась, о чем впоследствии пожалела. Она все же чувствовала испуг: еще никогда ей не приходилось оставаться наедине с мужчиной, особенно как рабыне с господином.

- Прошло уже много времени с тех пор, как состоялся суд, - задумчиво проговорил Отто, - и с тех пор, как я был в цирке.

- Да, господин, - согласилась она.

Где-то снаружи, за частоколом раздался угрожающий рык - вероятно, в деревню забрел какой-то хищный зверь. Рабыня съежилась.

- Это лесной лев, - сказал вождь. - Ты относилась ко мне пренебрежительно и жестоко, - продолжал он. - На арене ты приказала связать меня, на корабле пыталась пожаловаться на меня Палендию.

Снаружи снова раздался рык.

- Ты хочешь, чтобы тебя вышвырнули за ограду? - спросил вождь.

- Нет, господин! - вскрикнула она.

- Таких, как ты, надо не скармливать львам, а оставлять на пищу фильхенам. ("Фильхенами" называли мелких всеядных прожорливых грызунов. Они жили в норах.)

- Прошу вас, не надо, господин, - едва слышным голосом попросила она.

- Ты ничтожество, - сказал вождь.

- Да, господин.

- Ты хорошо выглядишь сейчас, стоя голой на коленях перед мужчиной. Тут твое место, - грубо сказал он. - Я презираю тебя:

- Господин? - недоуменно спросила она.

- Когда-то я считал, что ты сможешь стать достойной рабыней, продолжал он.

- Не понимаю... - она увидела, что вождь разматывает длинный сыромятный ремень.

- Подними руки и сдвинь запястья, - потребовал он.

Она смотрела, как он связывает ее запястья, оставляя длинный свободный конец ремня - как на руках рабыни Акселя. Ее поставили на колени лицом к столбу и привязали к нему.

- Ты ведь фригидна, да? - презрительно спросил он.

- Не знаю, господин.

- Плеть хорошо объясняет женщинам, что быть холодными нельзя.

- Я не считаю себя холодной, господин!

- Неужели? - деланно удивился вождь.

- Попробуй меня, - сдавленно попросила она.

- Попробовать тебя? - изумился он.

- Да! У меня какое-то странное чувство - такого я никогда не испытывала или, по крайней мере, не с такой силой. Я не считаю себя фригидной, я хочу быть в руках своего господина!

- Ты, судебный исполнитель, женщина с Тереннии, хочешь оказаться в руках господина? - недоверчиво переспросил он.

Неожиданно беспомощно и жалко она прильнула к столбу.

- Да, - хрипло умоляла она, - да!

- А ты не думаешь, что я поставил тебя к столбу только для того, чтобы выбить из тебя всю дурь? - с затаенной угрозой спросил он.

- Вы будете бить меня? За что?

- Ты была рабыней по закону, когда подчинилась мне в темноте, на "Аларии", - объяснил он. - Но я не стал напоминать о твоем рабстве. Я продолжал уважать тебя, относиться к тебе так, как к свободной женщине из сословия хонестори, даже патрицианке, и только поэтому не стал завязывать тебе рот - я взял с тебя обещание молчать. Но ты солгала мне. Я поплатился, поверив твоему слову. Ты закричала, и нас обнаружили варвары. Нас всех могли перебить. Ты вела себя как предательница и лгунья!

- Господин... - попыталась оправдаться она.

- Тебя надо убить как солгавшую рабыню! - бешено крикнул он.

Она забилась в ужасе.

- Тогда я понял, что ты недостойна, что ты более ничтожна, чем самая презренная из рабынь.

- Не бей меня! - зарыдала она.

- Ты будешь наказана, ничтожная тварь! - рявкнул он.

Но он ударил рабыню всего несколько раз и в ярости отшвырнул плеть. Одним взмахом ножа он перерезал ремень, и рабыня соскользнула по столбу на пол.

Вождь вернулся к креслу и устало упал в него.

Рабыня распростерлась у столба. Она не могла поверить тому, что с ней произошло.

До сих пор ее никто не бил, кроме женщин, которые вымыли ее в деревянной лохани. А теперь она, избитая рабыня, лежала на жестком тростнике.

- Я уже наказана, не правда ли, господин? - наконец осмелилась спросить она.

- Твое наказание еще даже не началось, - отрезал вождь.

Она встала на четвереньки, подползла поближе и попыталась поставить ногу вождя к себе на голову.

- Рабыня умоляет своего господина простить ее, - пролепетала она.

Вождь досадливо отдернул ногу.

- Прошу вас, дайте мне возможность угодить вам...

Он не ответил.

- Разве мое тело вам безразлично?

Она сказала так, ибо в своей наивности считала, что для вождя важнее всего ее красивое тело, а не нежная чувственная женственность и безграничная покорность рабыни. Она не знала, что истинная глубина ее рабства заключена в ее сердце и чреве, в ее мыслях, преданности, тепле, любви, желании самоотверженно служить господину, полностью отдаться ему, делать все, что ему угодно. То, что ее тело было красивым, возбуждающим и притягательным, радовало ее, казалось, помогало выразить внутреннее рабство и любовь, ибо с первого момента, как она увидела на Тереннии этого громадного, свирепого мужчину, она страстно пожелала, чтобы он хотел ее, заботился о ней, был внимателен и в то же время безжалостно надел бы на нее цепи, чтобы завладеть ею.

- Позвольте услужить зам, - попросила она еще раз, уже ни на что не надеясь.

- Разве женщина с Тереннии может знать, как надо служить мужчинам?

- Научите меня, - умоляла она.

- Отведай плети и научишься, - сердито оборвал ее вождь.

Она понурилась.

- Неужели ты считаешь, что я привел тебя сюда, чтобы ты услужила мне?

Она удивленно подняла голову.

- Я привел тебя, только чтобы наказать и унизить.

- Позвольте доказать, что я такая, какой вы бы хотели видеть меня... робко начала она.

- Какая же ты? - насмешливо спросил вождь.

- Я рабыня, господин.

- Да, но какая рабыня?

- Любящая рабыня, которая станет служить вам каждой частицей своего тела, всей собой без остатка!

- Умная рабыня, - иронически протянул вождь и вдруг крикнул: Рабыня-лгунья!

Удар обрушился на ее лицо. Женщина упала на колени, вытирая губы руками. Глядя на вождя, она неожиданно испытала еще более странное чувство смесь страха и ненависти, отчаяния, желания и беспомощности.

- Я... не понимаю, что со мной, - зарыдала она, - я ничего не могу с собой поделать... Ну накажите меня как ненавистную, презренную женщину! Избейте меня! Ведь вы недовольны мной? Я не угодила вам? Так накажите меня, как следует накажите! Изнасилуйте, сломайте меня! Покажите, что я женщина так, чтобы я в этом больше не сомневалась. Заставьте меня просить о милости! Но только не пренебрегайте мной!