Аскольд Якубовский - Космический блюститель

Снова молчим. А в тишине слышна подземная жизнь - шорохи подземелья, голоса воды, стуки капель, кряхтенье камня.

Затем возник слабый, дрожащий, двойной смех. Он родился и вырос, разнесся по пещере, усилился, загремел. Казалось, кто-то огромный захлебывается громовым хохотом в два огромных рта.

Это смеялись мы, смеялись вместе. Я держал руку на плече Штохл а: он не уйдет от меня.

Я сказал формулу ареста. Дело было кончено. Слова, как глыба, прижали его (затем я, Звездный Судья, вынесу ему приговор).

Он снова подребезжал смехом. Потом сел рядом на камень, хлопнул меня рукой по колену.

- Знаете, Аргус, - сказал он. - Я так устал за часы общения с вами, что рад браслетам. Все же конец! Почему вы меня не взяли сразу? Желали играть?

- Хотел видеть. Насмотрелся на двести лет вперед. Видел полукиберга, а это дано немногим. Видел человека, сгубившего гения.

- Аргус, моя просьба - ссылка на одинокую планету...

"На мертвую, мертвую", - заговорили Голоса.

- А вы забыли про свои восемьдесят с хвостиком процентов воды? спросил я.

- Ну, с ней я разделаюсь.

- А тогда, - сказал я, - тогда в снега Арктаса!

Но тут в пещеру ворвался Ники - загремел, залязгал, заморгал прожектором.

Пещера осветилась вся. Я даже вздрогнул - так хорошо было здесь.

Я глядел будто из центра кристалла с тысячью граней.

И видел - стены искрились. Всюду гипсовая паутина. Под ногами белая трава и в ней гипсовые цветы. Подземный сад!

Я встал, чтобы удобнее было смотреть.

Я не жалел, что была погоня.

Я пил глазами красоту подземелья, подмечая все новые ее детали. А они менялись при каждом движении прожектора (кто видел многоножку в покое).

- Не правда ли, под землей чудесно? - говорил Штохл. - Одиночество здесь полное. А звуковые феномены? О, я могу многое рассказать вам о подземельях. Я вырос в них, копил силы, вынашивал главную мысль. Идите же, идите ко мне, Аргус. Вы ведь не сможете быть прежним, с тоски умрете, я вам верно говорю. Давайте, операция - и мы киберги, мы вместе. Всегда, тысячи лет. Жалко Люцифер? Найдем иное место. Давай врубим имена в историю. Кстати, о колонистах. Вы отнимете меня у них. Не боитесь? Я ведь им так много дал - Нет, не боюсь. Пошли!

...Нас встречали колонисты и Тим с барбосами.

Я вел Штохла. Коридор таял в голубом свете. В нем люди.

Я шел, и лицо мое было камень! Я так его и ощущал - камень.

Колонисты (сдавшие, постаревшие этой ночью) встретили нас набором подбородков и пронзительных взглядов. Молча.

Ни слова Штохлу!

На запястье его правой руки было изящной работы кольцо, оно отгородило Штохла, сделало его слабым и презираемым.

И никто его не боялся, никто не испытывал к нему благодарности.

Вот оно, наказание!

- Ведут, - сказал кто-то. Это Шарги...

- Достукался, - отозвался Прохазка.

И все! Мне стало противно их равнодушие.

- Дорогу, дорогу, - говорил я. Да и времени было в обрез: "Персей" ходил вокруг планеты и ждал нас. Нужно забрать костюм Штохла - уникальная штука. Нужно взять робота-хирурга.

Я оставил Штохла с Тимофеем и собаками, сам ушел в рубку. Я связался с коммодором "Персея", увидел на экране его озабоченное лицо. Мы договорились об охране регалий Аргуса, Сегодня вечером я избавлюсь от Штохла.

Я приказал закрыть шахты, прекратить работы и приготовить роботов к долгому хранению. Приказал колонистам готовиться к отъезду.

Они приходили ко мне.

Пришел Мелоун. Он соглашался и на проживание в болотах. Говорил, что желает искупить вину - он привез сюда Белые Дымы.

Уверял, что выловит их, подманивая собой.

Я отказался, а на болото послал роботов. Приказ: испарить его к чертям собачьим!

Приходила великолепная четверка - вон!

Оставил Мод Глен.

Оставил врача около орхи и токсинов.

Оставил любителя механики - это был застарелый холостяк и никому не нужный брюзга.

Починенный "Алешка" сделал несколько рейсов к нашему дому, к старт-площадке. Он перевез собак и Тима, роботов-малюток, затем Штохла и колонистов.

Эти ощущали себя побежденными. Хмурые, они сидели на вещах на краю старт-площадки и ждали ракетную шлюпку.

Я же следил за ее траекторией.

Я видел - там коммодор в парадной форме. Таков Закон.

Я видел - два его космонавта вооружены. Они станут охраной Красного Ящика, и коммодор надолго потеряет власть над ними.

Таков Закон.

Я видел - те члены команды "Персея", что дежурили в звездолете, а не лежали в сне долгого анабиоза, взволнованно ждали новостей. Они ждали Красный Ящик, ждали колонистов, ленивых и робких. Беспокойство вновь одолевало меня. Я не спал неделю, одежда много раз промокала и высыхала на мне.

Но я не ощущал слабости.

Я топтался на площадке, сжигаемый нетерпением. И при моем приближении колонисты отворачивались.

И Тим отворачивался. Но я видел его насквозь. Он ждал, когда я стану прежним. Тогда он возьмет свое. Он станет заботиться, нянчиться, покровительствовать мне.

Так и будет. Милый Тим, я соскучился по твоей воркотне.

Гм, колонисты... Повесили носы?..

"Слушайте, - внушал я. - Вы, сытые и нежные, ленивые и жадные. Поднимите головы! (Подняли.) Примите наказание, долгое как жизнь, с достоинством".

...Штохл? Этот желт (разлилась желчь) и презрителен.

Он все доставал и жевал свои шарики. Вот его мысль: "Твои время и сила кончаются".

Пусть кончаются, многое кончается. И с удовольствием я думал, что пора риска для Тима и его собак тоже кончается - я забрал всех роботов-исследователей Штохла. Их множество - от больших для сбора образцов до крохотных соглядатаев. Одни могли сидеть на деревьях, другие парить в воздухе и прослеживать жизнь любого зверя.

Хорошие штуки! Ими Штохл исследовал планету, затем вынес ей приговор.

Я подмигнул ему.

- Вы думаете, - сказал я, - о побеге.

- Представьте себе, да. Но это же младенчество! Знаете, Аргус, я думал не только о побеге, я думаю о себе. Раньше все времени не хватало, а тут... Что я такое? Какoва моя ценность? Понимаете, я не старик, всего семьдесят. А что мной сделано? Заметьте, безделья я не выношу, работал как черт. Тысяча чертей! Десять тысяч! Итак, семьдесят лет составляет шестьсот тысяч часов. Чем я их заполнял? Аргус, я расточитель. Двести тысяч часов я проспал, двести тысяч ушло на так называемую жизнь, на выполнение различных обязанностей. На образование, например. Еще сто тысяч я бросил на выполнение обязанностей гражданина вселенной. Не ухмыляйтесь, это серьезно. До пятидесяти лет я был неумолимо серьезен. Из оставшихся ста тысяч часов шестьдесят тысяч истратил на перемещения с места на место и лишь сорок тысяч на работу. А вы помешали мне. Даже планету не переделал. А сейчас поговорим о вас, мой бледнолицый красавец. Не думайте, что победа ваша полная: я дал хороший пинок этой планете, она завертелась иначе. Поймите это. О, я бы и с вами справился, если бы не ваш проклятый темп.