Течение Алкиона - Антология британской фантастики

– Дай мне отсчет, - сказал я Ротгару, и он начал отсчитывать последние секунды. Когда он дошел до нуля, я напрягся, а вместе со мной и весь корабль. Загорелись сопла, но вхолостую: реактивная сила в камере увеличилась, и мы начали подниматься над землей выше и выше, осторожно балансируя на снопе огня. Я притормаживал корабль с самого начала, укачивая его, как он укачивал меня, переворачивая его для горизонтального полета. Мгновение-другое мы планировали, а затем я его направил.

Крылья разрезали воздух, словно ножи. Я отсчитал секунды до первого поворота, затем мягко погрузился в нервную сеть, подобрал левое крыло и повернул направо. Плавным, мягким движением пальцев я вернул нас обратно, и все это походило на струящийся шелк и было так естественно, словно я был птицей. Визг ветра шел вдоль моих рук, по позвоночнику, под животом и между ногами.

“Хохлатый Лебедь” и в самом деле был птицей. Он мог лететь. Я поднял его выше, сложил крылья и нырнул. Я бросал его по кругу снова и снова, а затем вновь по прямой. Потом начали возвращаться домой. Я летел сам, как воздушный змей - так много адреналина было в крови. Я посадил корабль на стоянке, где он должен был провести ночь. За нами наблюдала какая-то толпа. Либо просочились сведения о том, что у нас есть разрешение на полет, либо они только что приземлились. Много народу собралось, чтобы посмотреть на нашу посадку. Им не на что было смотреть, посадка есть посадка. Взлет - это нечто иное. А то - все падение. Я подумал, сколько же их будет завтра, чтобы помахать нам на прощание?

Как только я отключил большую тягу, я расслабился и начал подбивать итоги. Внешне все было в идеале. Теперь у меня сложилось ощущение корабля, и я знал, что смогу с ним управиться. Но было ли мое ощущение правильным? Испытательный полет - не настоящее дело, поскольку атмосфера меняет поведение корабля. Сверхсветовые скорости и маневры на них - это совсем другое. Единственное, что я доказал, так это то, что внутри его находиться очень приятно.

Ротгар поднялся снизу, и мы молча поздравили друг друга. Ив и дель Арко остались готовиться к старту. Я не позавидовал им в связи с любопытными наблюдателями.

– Все о’кей? - спросил я Ротгара.

– Как знать? - ответил он. - Поле нормирования является основным для движения, а не камера выброса. Пока мы не используем весь поток энергии, мы не узнаем, работает корабль или нет.

– Но все исправно?

– Да, конечно. Разве я мог бы допустить неисправность! Мы возьмем от корабля все, на что он способен. - Ротгар повернулся и пошел обратно в свою величественную дыру.

Я обратил внимание на слегка озабоченного Джонни Сокоро.

– У тебя что, нет работы?

– Я должен проверить сопла снаружи, но только тогда, когда разойдется толпа.

– Дель Арко позаботится, чтобы их разогнали, - сказал я. - Он закатит скандал работникам космопорта за то, что их пустили.

– Они не могли не пустить людей, - заметил Джонни.

– Чертовски мало нужно было сделать, чтобы не пустить их. Их ведь можно было посадить за решетку, если бы такое решение приняли власти. Ведь эти зеваки нарушили границы космопорта.

– Это действительно настолько серьезно?

Я пожал плечами:

– Для меня нет. Это корабль дель Арко. - Я помолчал, а затем продолжил: - Но ты-то получил то, что хотел? Завтра утром покидаешь Землю. Затем через несколько дней будет Венец Алкиона.

– Не знаю, почему он меня нанял, - сказал он. - У меня нет опыта работы в космосе, и я не знаком с этим типом двигателя.

– Может быть, они просто торопились? - предположил я. - Не стоит об этом беспокоиться. Если у них и была какая-то особая причина, то это наверняка тщательность. Новоалександрийцы - весьма аккуратные люди. Основа команды - пилот, и, может быть, они хотели сгруппировать вокруг меня команду. Всеми новинками, которые в наличии на корабле, занимаюсь я, и они могли позволить себе дать мне людей, которых я знаю и с которыми могу сработаться.

– Тогда почему капитан - дель Арко, а не вы?

Меня это тоже беспокоило. И я ответил, что не знаю. Но у меня были подозрения. Пока дель Арко - капитан, я - никто. На капитана любого корабля возложена большая ответственность и, естественно, определенная власть в пределах закона. Капитан может скрывать, куда, как и когда полетит корабль. Может быть, новоалександрийцам нужны были только мои способности и навыки, а не мои мысли о том, как все должно происходить. В глазах закона я не обладал никакой властью, а они при помощи контракта такую власть надо мной имели.

Джонни пошел помогать Ротгару. У меня тоже было много работы - тщательно проверить все механизмы, которые я использовал, чтобы убедиться в их надежной работе, но пока я хотел несколько часов отдохнуть. Я был совершенно без сил после полета. Я оперся о люльку и начал беседу с ветром.

“Так ты действовал по-своему?” Впервые я сам был инициатором разговора. Я привыкал к нему, принимал его присутствие как нечто большее, чем неприятное явление, с которым ничего не мог поделать.

“Я действовал по-твоему, - ответил он. Было приятно, что кто-то принимает близко к сердцу мои интересы. - У меня в сердце и твои, и мои интересы. И так же должно быть у тебя. Наши интересы должны быть более-менее одинаковыми. Спор может повредить обоим”.

“Может быть, - согласился я и добавил: - Но больше для тебя, чем для меня. У меня ведь эта оболочка. Я обладаю телом”.

Именно этот момент меня и беспокоил. На что был способен ветер, если он уже устроился? Может ли он лишить меня моего тела? Но он охотно согласился, что телом обладаю именно я и в случае какого-либо спора ему придется лететь туда, куда его везут. Я подумал, что, будь я на его месте, то очень возражал бы против полета в Течение Алкиона.

Второй полет был мало похож на первый. Днем раньше я устанавливал ограничители, чтобы исключить возможность выкачать из корабля все, на что он был способен. На этот раз все было по-настоящему - двигатели готовы к работе, а плазма - к истечению.

Небольшими порциями я набавлял импульсы в нормирующую систему, чтобы прочувствовать циклы подачи плазмы и приспособить свою нервную систему к этому ритму, прежде чем покинуть Землю.

Птица взмыла на вышке, словно неистово желала чистого пространства всю свою юную жизнь, и теперь ей предложили и она больше не в силах ждать. Я сбросил релаксационную сеть к моменту закрытия дюз, и волна энергии прокатилась через нервную цепь словно шок. Внезапно все ожило и вылилось в скачок. Птица и в самом деле теперь двигалась - не поднималась на всплеске двигателя или паря на крыльях, а перемещалась, внутренне свободная и потребляющая энергию.

Быстрее, быстрее, быстрее…

Земля мне была видна только как направляющая отметка. Даже солнце визуально превратилось в жалкую точку света.