Михаил Ишков - Заповедник архонтов

— Надеюсь, Роото, — неожиданно спросил гарцук, — ты слыхал о страшном наказании, которому славные подвергли еретиков на нашем материке?

— Это там, где обожгло Суллу?

— Вот именно. Это странное поветрие зародилось как раз на южной оконечности Дираха. Всем почему-то вдруг захотелось узреть ковчег. Ты, Роото, пойми, я не против, но все должно быть организовано. Собрались бы, составили петицию, представили ее местному гарцуку. Тот передал бы бумагу по инстанции. Великодушные вынесли бы приговор, славные его исполнили — объяснили, почему эта мера в настоящий момент несвоевременна. Но этим захотелось бунта. Они собрали огромную толпу под предводительством неких «апостолов» и двинулись к тамошнему замку. К сожалению, здесь я должен покритиковать высшие власти, — наверху поленились обмыслить положение, посидеть, почесаться, поискать компромисс. Нет, сразу взъярились, отправили летучий корабль из состава воздушного флота — кыыйс, между прочим, называется, слыхал?

Я забылся и отрицательно покачал головой.

— Не понял, — насупился гарцук. — Что ты дергаешься?

Тут я сообразил, что здесь, на Хорде, когда что-то отрицаешь, следует чесаться под коленом, а не головой качать.

— О кыыйсах не слыхал, ваша милость. Об адском пламени, упавшем с небес, о гневе Дауриса-Тавриса, обрушившемся на Дирах слыхал, а о кыыйсах нет.

— То-то же, — строго предупредил меня гарцук и продолжил.

— К сожалению, выжечь ересь полностью не удалось, о чем славных и великодушных предупреждали заранее. Расползлась она, как мучная лихорадка, вспухла и здесь, у нас, на Дирахе, а это что значит?

Я с удовольствием почесался под коленом.

— То-то… — удовлетворенно сказал гарцук. — Это означает, что и нас может постичь такая же участь. Ну, может, весь материк бомбить не будут, однако уже пошли разговоры о том, что наши квоты на присутствие в ковчеге, необходимо урезать. И значительно. На этом особенно настаивает Дьори.

— И на бомбардировке, и на урезании квот на посадку? — спросил я.

— Да, — начальник хмуро посмотрел на меня. — Свою просьбу они мотивируют тем, что заразу следует выжечь сразу и дотла. Наш перун уже сколько раз к ним обращался — не по-братски вы, дьори, поступаете! Зачем злонамеренно подводите дирахов под гнев третьего столпа? Разве они вносят меньший вклад в созидание ковчега? Разве им не больно, когда Даурис жжет? Разве они не мерзнут, когда двуединое светило надолго уплывает за горизонт? Отчего же такая нелюбовь к собратьям своим? Но дьори слезой не прошибешь, они всегда и во всем ищут выгоду только для себя.

Когда наша стража словила тебя, старик, мы решили, что ты специально подослан, чтобы мутить народ и всех нас подвести под сокрушающий удар и под оргвывод о сокращении квот. Проверили — вроде не врешь, и в связях, порочащих тебя, не замечен. Вообще, ты странный какой-то, словно не от мира сего. Плетешь какие-то небылицы о каких-то чертях, упырях. Ну, подумай сам, насколько калорийно может быть мертвое тело? Сколько же плоти надо слопать твоему упырю, чтобы наесться досыта? Выходит, здесь аналогия, некий намек…

Что-то вроде вымышленного образа.

Тогда встает законный вопрос, на что же ты намекаешь, старик, что ищешь? Зуд, говоришь, тебя мучает? Любопытство заело? Лучше тебе не давала бы покоя какая-нибудь иная страсть. Нет?.. Как знаешь. В таком случае, если не можешь справиться с любопытством, пусть оно мучает тебя где-нибудь в другом месте. На Дьори, например. Что тебе здесь торчать? Вот мы и решили, если ты не провокатор, то почему бы тебе не стать провокатором? Чувствуешь глубину замысла?

Он вполне серьезно задал этот вопрос, и меня в который раз покоробила простота этих хордян, что в высших эшелонах власти, что в поселениях при ртутных шахтах.

— Но если они нас задержат на границе, это будет первейший признак, что мы идем с Дираха. К тому же, говорят, на Дьори, куда строже относятся к старикам, чем на других континентах. Они меня враз скрутят и засунут куда-нибудь на водоросли.

— Ну, это дело поправимое, — почесался начальник канцелярии. — Лишим тебя правой ноги и лады.

Я вздрогнул.

— Но, господин… — начал было я.

— Не ерепенься, Роото. То же самое мы можем устроить тебе и здесь, и затем вернуть в горы. Я согласен, что ни одну живую тварь нельзя лишить жизни или умышленно калечить без особой надобности, но ты сам посуди — когда по всем параметрам Даурис доживает последние годы, когда строительство ковчега застопорилось, мы не можем ждать милостей у природы. Взять их у нее — наша задача! Чувствуешь, что брошено на весы: существование всего материка, посадочные квоты и твоя не такая уж свежая ножища. Когда тебе будут ее резать, поверь, мне самому будет больно…

— А мне? — поинтересовался я.

— Тебе не будет. Все сделают под наркозом — проснешься, а ты уже отличный кандидат в бродяги. Можешь смело попрошайничать.

Наркоз — я не ошибся? Я правильно перевел это слово? Что-то в моих рассуждениях снова застопорилось. У них существует понятие об обезболивании?.. Это радует, но тревожит другое — что случится с местными врачами, когда они увидят мою культю, начиненную всякими техническими штучками, электронными шариками, мощным складным бластером и даже безразмерным «цечешищем»? И как потом начальник канцелярии поступит со мной? Сунет в интеллектор?..

Между тем гарцук почесался и радостно продолжил.

— А этому, главному инженеру, отрежем руку. Он уже дал согласие. Что ты можешь сказать в защиту своей ноги, Роото?

«Сказал бы я тебе! — неожиданно по-русски подумал я. — Жаль, что не поймешь!»

— Это будет непоправимая ошибка, ваша ми… гарцук. Кто захочет иметь дело с инвалидом? Кого и в чем может убедить калека? Припомните, как вы сами относитесь к таким обделенным судьбой — они вызывают жалость, немного сочувствия и тайную радость, что вас беда обошла стороной. Чем я буду заниматься на Дьори помимо сказок? Знахарством? Это единственное, что я умею. Но кто отважится доверить свое здоровье и жизнь калеке? С другой стороны, в любом случае нам не избежать встреч с местными властями. Как они поступят с поселянами без роду и племени, да еще прибывшими с чужого материка. Думаю, сразу сошлют на водоросли да еще бумагу в верх накатают о вашем поведении.

— Что же ты предлагаешь?

— Зачем таиться? Я должен вполне официально появиться на Дьори, например, поучиться у тамошних врачей. Никто не сможет запретить мне тогда пользовать несчастных и болтать во время приема…

— Что значит официально?

— Я не знаю, гарцук… Может, меня можно приставить к какой-то высокопоставленной особе, отправившейся на Дьори для излечения? Прикрепить к посольству… Мало ли…

Он не ответил — махнул рукой, убирайся, мол, прочь…