Сергей Михайлов - Стрела Аримана. Антология российской фантастики

— До свидания, Анна Ивановна, надеюсь вскоре быть вновь вашим гостем.

— Всегда рады… — услышал Зерогов, увлекаемый в коридор Борисом Африкановичем.

— Борис Африканович, а она замужем? — осведомился академик, устраиваясь рядом с начальником предприятия на заднем сиденье.

— Нет, — усмехнулся тот и тронул плечо водителя.

— Странно… Такая приятная женщина… на вид ей лет тридцать.

— Тридцать пять. Скажите, Измаил Алексеевич, вы не кавказец?

— Какое, батенька! Костромич. А что до имени — мало ли чего ни напридумывают родители. Понял, понял — вы не об этом! Что вы, что вы. Здесь я только теоретик — бескорыстно люблю красоту.

— Приехали, — шофер распахнул дверцу. Они вышли на обочину бетонки. Ленивый ветер шевелил пыльные тополя. Три облачных волоконца пылились на душном небе. Шагах в двадцати от дороги стояло двухэтажное здание с большими окнами и плоской крышей.

— Антенны и прочее вынесено дальше. Так уютнее. Смотреть будем со второго этажа, давно уж под землю не лазим.

Они вошли в здание. Из удобных кресел, поставленных у широкого окна, видно было хорошо, хотя пока смотреть было не на что — пыльная равнина, как старое шинельное сукно, широко раскинулась влево и вправо. И лишь дорога, обсаженная тополями, оживляла пейзаж, да еще, километрах в трех впереди, перекрещивалось несколько бетонных полос. Одна из них начиналась под окнами.

— М-да, с эстетикой у вас здесь слабовато.

— Зато — ничего лишнего.

— В особенности — журналистов.

— Э, Измаил Алексеевич, отошли те времена!

— Вышли на видимость, — раздался голос над головой.

— Вижу, спасибо. Как вам, Измаил Алексеевич?

— Вижу пламя. Пылища поднялась — теперь ничего не вижу.

— Корабль стоит на опорах, — проплыл под потолком прежний голос.

— Пошли, встретим, — спокойно поднялся Борис Африканович. Для него это давно стало буднями. И только этот рейс был необычен.

— Борис Африканович! — догнал начальника предприятия у машины диспетчер. — Вам звонят из Министерства иностранных дел. Срочно!

— Как вы сказали? — опешил начальник.

— Из Министерства иностранных дел. Просят вас к аппарату, — повторил, переминаясь, диспетчер.

— Борис Африканович, да говорите вы с ними из машины, — подсказал Зерогов.

— Мне нужен начальник Звездного предприятия Парфенов, — уверенно зарокотала трубка.

— Слушаю вас.

— Здравствуйте, Борис Африканович, с вами говорит первый заместитель, меня зовут Иван Сергеевич Новиков. Так вот, Борис Африканович, — продолжала рокотать трубка, — нам необходимо знать, работает ли у вас астронавигатор Петров-Степной Исидор Сергеевич?

— Да, то есть — нет. Он пропал.

— Похоже, он отыскался. Не могли бы вы описать обстоятельства его исчезновения?

Зерогов, наплевав на приличия, прижался ухом с другой стороны трубки, чтобы не пропустить ни слова.

— Это довольно сложно, Иван Сергеевич. Мы сами не знаем всех обстоятельств. Если возможно, сообщите, что же известно вам.

— Охотно. Сегодня утром наш посол в одной из африканских стран прислал срочное сообщение, что к нему явился очень странно одетый человек и заявил, что он советский подданный Петров-Степной. С ним были другие люди — тоже в одеждах невероятных, говорившие на никому не ведомом языке. Всю эту компанию сопровождала местная полиция. Начальник полиции заявил, что эти люди вышли из абсолютно непроходимых болот. И все — не похожи на африканцев.

— Что с ними сделали?

— Накормили и дали вымыться. Потом они буквально рухнули и уснули.

— Когда он будет здесь?

— Если вы опознаете его по фотографии, то…

— Не только его — всех, всех, — выворачивая руку Борису Африкановичу, почти кричал Зерогов.

— Нам, кажется, мешают говорить.

— Это академик Зерогов.

— О-о-о, — первый заместитель несколько секунд помолчал.

— Хорошо, понял вас, попробуем — у нас с этой страной хорошие отношения.

— Уф, — упал на подушки сиденья Зерогов, когда Борис Африканович положил трубку, — а подопечный-то наш жив!

— Ничегошеньки не понимаю.

— Я тоже, но, кажется, начинаю. Едем, Борис Африканович, там уже лифт подали.

— Двигай, Вася! — и через три минуты Вася остановил машину у открытого лифта.

Командир подошел с рапортом, но Парфенов махнул рукою и похлопал его по плечу:

— На бумаге — подробно, а сейчас — отдыхай. И сбрей растительность. Обрадую — твой астронавигатор, кажется, отыскался.

От последнего известия командир остолбенел — даже то, что со времени старта прошел не год, а всего девять дней, не поразило его так.

— Где же Анна Ивановна? — огляделся в пустой приемной Зерогов, когда на следующий вечер Парфенов пропускал его в двери своего кабинета.

— Чту трудовое законодательство, Измаил Алексеевич, — с чувством ответил Парфенов, — рабочий день закончился, это мы с вами вправе сидеть хоть до утра! Придвигайтесь, сейчас кое-что покажу!

И он протянул академику фотографию.

— Узнаете?

— Разумеется! Знаете, без бороды у него был гораздо более легкомысленный вид. А так, да еще в этом облачении — Христос да и только! Хоть сейчас на икону.

— Я опознал, подтвердил. Обещают — через неделю, далеко все-таки. И формальностей много.

— И это вы говорите — далеко!

— Везде своя мера, Измаил Алексеевич, — Парфенов убрал фотографию и вынул из ящика стола папку. — Здесь рапорт командира, давайте посмотрим. Начинайте с сути, Измаил Алексеевич, вначале там подготовка, погрузка, список вещей.

— Хорошо, начинаю:

«…вышли на режим. Скорректировал курс. Все параметры в норме. Связь устойчивая. Перешли на вторую пространственную карту…»

— Это тоже пропустите, вот отсюда, — Борис Африканович отчеркнул ногтем.

– «…в 11.55 главный энергетик с моего разрешения опробовал поле высокой защиты. Первое включение — кривая расчетная. При второй пробе в 12.00 в течение нескольких секунд у экипажа наблюдалось необычное состояние — род легкого обморока. Прекратилась связь. При включении обзорных экранов обнаружили абсолютно новый рисунок созвездий. Попытка сориентироваться относительно центрального светила нашей системы к успеху не привела, по причине отсутствия такового…» Это он Солнце, что ли, так обзывает? Ну и слог у твоих покорителей пространства! — не удержался Зерогов, они незаметно перешли на «ты».

— Переживем, читай дальше!

– «При наружном осмотре обнаружено утончение обшивки по всему активному поясу на 50 %. Причина эффекта не установлена. Астронавигатор Петров-Степной высказал предположение о входе в одну из сопряженных пространственных точек. И о возможности обратного перехода при включении высокой защиты. Однако, если бы при переходе вновь произошло утончение активного пояса, гибель корабля была бы неизбежной. Подобный случай в литературе не упомянут и инструкцией не предусмотрен».