Виктор Кувшинов - Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

Когда официальная часть банкета подошла к концу, и они наслушались пышных и ничего не значащих здравниц в честь юного юбиляра, все стали готовиться к танцам и настал самый интересный момент, ради чего собственно и устраивались подобные сборища. Все группы разбились, и началась бурная перестройка рядов. Старшие мужчины потянулись в курительные и картежные. Матроны повели своих дочерей на заклание, отпуская их на длинных поводках своих бдительных взглядов. Молодые и резвые светские львята весело врезались в этот малинник, раскидывая комплименты налево и направо, которые становились все откровенней и солоней по мере удалении девиц от их маменек, начинающих кучковаться по своим интересам и, поджидая к себе кавалеров посолидней. На их плечах улеглась самая сложная часть бала – нужно было в довольно сжатые сроки обсудить все новости, одновременно уследить за своими чадами и оценить всех возможных кандидатов, главным критериями которых были, конечно же, их мамочки. Ведь, как известно, червивое яблоко от гнилой яблони… А то, что большинство «яблонь» здесь были основательно подгнивши, у Шуры сомнений не вызывало.

«Наверно, однокурсницы правы, и я, действительно, чокнутая! - призналась себе девушка, поймав себя на чувстве легкой гадливости от всего этого спектакля: И все-таки, единственные искренние чувства здесь это зависть и ненависть. Все остальное – театр. Причем, довольно плохой. И сегодня я в нем исполняю чуть ли не главную роль». Ей захотелось немедленно сбежать, но, вспомнив переживания маменьки и наказы отца, она уговорила себя: «Нет, я все-таки просто паникую. Все не так уж плохо. Надо попытаться найти в парнях хоть что-нибудь хорошее. Ведь они тоже невольники того же спектакля. Может, все еще образуется».

Маменька, шепнув какие-то обязательные по ее мнению напутствия, слегка подтолкнула Шуру в бурлящий водоворот молодежи, а сама заняла наблюдательную позицию. Первым подрулил Григорий, сын металлургического магната.

- Наше Вам, с кисточкой, сударыня! Не откажите мне в удовольствии танцевать с Вами? – и добавил совсем по-панибратски. - Как, у Вас, Шурочка, дела в гимназии?

- Нормально. Еще полгода и все – образованная невеста, – Шура состроила приторную улыбку и поприветствовала старого знакомца.

- Что, родители наседают? – понимающе спросил кавалер, ведя даму к первому танцу.

- Еще как наседают! А на Вас, Гришенька, что ли не наседают? – тоже приниженно обращаясь к кавалеру спросила Шурочка.

- Есть такое дело. А что, как Вы думаете, сударыня, не сыграть ли нам свадебку? Давайте договоримся – поженимся, и гуляй, хоть направо, хоть налево. Все довольны и мы не в обиде. Здорово ведь! Смотрите: мало, кто из кавалеров будет честен с Вами, как я. Они сами будут гулять, а Вас дома под замок посадят в лучших светских традициях. Я же парень прогрессивный – к эмансипе с пониманием отношусь.

- А что, весьма деловое предложение! – Шура невольно расхохоталась, кружась в вихре первого вальса. – Одна только незадача. Такому бестолковому созданию, как я еще и любви хоть немножко хочется.

- А что? Обеспечим любовь по полной программе! – Гриша совсем придвинулся к ее уху своими полными, мокрыми губами и шепнул. – Сейчас, говорят, новые немецкие веяния популярны – даже групповые занятия любовью можно устроить. Вы как, не против?

- Я еще погодю, Гриша. Не доросла еще наверно, - шутливо оттолкнула его от себя Шура ручкой сложенного веера – благо, вальс уже закончился.

- Смотрите, не перерастите, уважаемая! – усмехнулся кавалер и, не теряя галантности, несмотря на недвусмысленный жест веером, проводил даму к выбранному ей месту, а затем растворился в толпе, что, впрочем, Шура восприняла с немалым облегчением.

Все-таки Гриша был самым отталкивающим кандидатом, как внешне, так и внутренне. Может, конечно, современные взгляды на любовь и были демократичнее, чем раньше, но такое плотское свинство, было Шуре не по душе и, в принципе, мало чем отличалось от «свала» у простолюдинов. Несмотря на новые веяния Европы, в России по-прежнему никто не интересовался душевными качествами девиц. Что такое любовь, можно было узнать только у Тютчева или Фета, а в повседневной жизни в расчет шли только деньги, политика и экстерьер невесты. Она с тоской ожидала очередного кавалера…

После бала, ночью, приехав с родителями домой, она чувствовала усталость и брезгливость. Ей хотелось смыть с себя все эти оценивающие взгляды и сплетни, а приходилось еще и успокаивать маменьку, которая с расстройством наблюдала, как дочь отшивает одного за другим всех кавалеров. Еще в карете отец коротко спросил:

- Ну как?

На что она довольно жестко ответила:

- Никак! Что бы Вы, папенька, сказали на моем месте, если Вам жених предложил заниматься групповой любовью?

Отец вздохнул, помолчал и ответил:

- Мерзавцы! В наше время мы себе такого с девицами, тем более благородными, не позволяли. Но не все же такие хамы?

- Папенька, дайте мне еще немного времени. Ну не лежит у меня к этим сердце! Как представлю, что с эдаким лоботрясом или уродом весь век коротать придется, просто жутко делается.

- Хорошо. Дам тебе пару месяцев и кандидатуры, а вы их с мамой обсудите. Придется вам с ней по балам усердно пошастать. Никуда не денетесь! Это тоже работа.

А на следующий день, когда Шурочка у себя в студии пыталась отвлечься от всех, навалившихся на нее забот, к ней зашел Саша. Ей казалось, что она больше не в силах переносить кавалеров, умудряющихся и льстить, и хамить одновременно, как будто у нее выработалась какая-то непереносимость. Но, увидев Сашин задумчивый взгляд, она почувствовала, как радостно затрепетало сердце.

- Здравствуйте, Шура! Я пришел, как и обещал… - юноша явно не знал, как продолжить разговор, опять перейдя на «Вы» и, видимо, столкнувшись с той же трудностью, что и она в первую их встречу – плести высокопарный бред не хотел, а откровенничать стеснялся.

- Как здорово! А то я уже подумала, что ты забудешь про свою почитательницу.

- Нет, как можно! И потом, у меня еще не столько почитателей, чтобы швыряться ими налево и направо.

- Ага! Понятно – когда станешь великим, и у тебя будет много поклонниц, ты про первую и не вспомнишь! – хитро взглянув на смутившегося юношу, сделала вывод Шурочка.

- Как ты могла подумать такое? – возмутился юноша. – Ты для меня…

- Я для тебя… что? – еще озорнее улыбнулась девушка, опять ловя парня на слове, но, увидев, что тот совсем замешкался, подыскивая правильный ответ, сама пришла ему на помощь: - Лучше молчи. Я пока для тебя просто не могу ничего значить, а обижать меня тебе ни совесть, ни приличие не позволяет. Я же вижу.

Саша улыбнулся и сказал:

- А ты, все-таки не просто остра на язык! Спасибо, что сжалилась.