Николай Симонов - Солнцеворот

Закончив перекур, Павлов оттолкнулся шестом от берега, завел мотор, вырулил катер на глубокую воду, развернул и повел назад, вниз по течению реки. Он уже твердо про себя решил, что, если бес подсказывает предпринять какое-то действие, то надо делать все наоборот. Примерно через час он достиг того же места, с которого пустился в плавание, подогнал катер к знакомому плоту и ненадолго остановился. То ли он хотел обнаружить свое прежнее тело, то ли надеялся на возвращение Азора, но скорее всего он подчинился давно известному правилу применения нашего рассудка, согласно которому каждое определенное событие всегда следует за определенными явлениями. И это, между прочим, дает нам возможность составить представление о причине.

Проснулись малыши и перебрались к нему на пост управления. На всякий случай он решил проверить, правильно ли он запомнил их имена. Он хлопнул одного пацана по плечу и спросил: "Люк?" Пацан отрицательно замотал головой и сказал: "Рико". Тогда он хлопнул по плечу его брата и спросил:

— Люк?

Пацан радостно закивал головой и закричал:

— Люк! Люк!

Павлов облегченно вздохнул. Беда с этими близнецами. И как только их родная мать распознавала? Пацаны стали ему что-то рассказывать, а когда он сделал попытку выбраться на плот, испуганно закричали, словно хотели его удержать. Они часто повторяли слово "ругорифо" и указывали рукой направление — на север, то есть вниз по течению реки.

IV

И снова река, и снова тайга, брызги воды в лобовое стекло, урчание мотора, дрожание металлического корпуса. Впереди по курсу показалась гряда возвышенностей, среди которых особенно выделялась гора со скалистой вершиной, похожей на спину двугорбого верблюда. Вершина горы переливалась на солнце различными оттенками цвета: красными, светло-коричневыми, темно-бардовыми. А ее подножие утопало в зелени лесов. Павлов задремывает прямо на ходу и в этот момент чувствует, что его теребят за руку. Он просыпается и до него доходит, что пацаны просят его обернуться назад. Он оборачивается и видит, что девушка, которую бес назвал Ингой, пытается выбраться из своего спального мешка.

— Как бы за борт, дурочка, не свалилась, — испугался Павлов, заглушил мотор и на всякий случай вырулил катер к берегу.

— Инга! — громко сказал он, обернувшись к девушке, и энергичным жестом показал ей, чтобы она оставалась на месте. Аборигенка его не послушалась, и если бы Рико и Люк ее вовремя не поддержали, то свалилась бы в воду. Катер мягко врезался в песчаное дно, и Павлов, потеряв равновесие, упал, больно ударившись спиной о руль.

Пока он, шепотом матерясь, поднимался на ноги, Рико и Люк помогли своей сестре выбраться из спального мешка, усадили ее на сиденье, заботливо набросили на плечи мягкую оленью шкуру и наперебой начали ей что-то возбужденно говорить, жестикулировать руками, показывая то на Павлова, то на лодку, которую они вели на буксире.

Павлов про себя повторял за пацанами отдельные слова или фразы, значение которых он все еще не понимал. Тут он обратил внимание на внезапно начавшийся птичий переполох. Стаи птиц с обоих берегов реки поднимались в воздух, беспорядочно кружили в небе и громко кричали.

— Видно, вода в реке прибывает, — заволновался он, и оттолкнувшись шестом от берега, снова завел мотор и повел катер вниз по течению.

Прошло еще полчаса, когда он заметил на левом берегу живописный холм, за ним еще один, а между ними — устье небольшой реки, которое кишело рыбой, идущей на нерест. Рико и Люк радостно закричали, и тут же голыми руками у него на глазах вытащили из воды по большой рыбине, но удержать не смогли. Судя по форме и цвету головы, это были "королевские лососи", или чавыча.

Павлов строгим голосом приказал пацанам прекратить баловство, опасаясь, что они свалятся за борт. Малосольную красную икру он любил, но сейчас ему было не до рыбалки. Поразмыслив, он решил войти в устье реки-притока и углубиться вверх по течению, насколько это возможно. Там он найдет подходящее место для стоянки, и будет ждать, когда вода в большой реке начнет спадать. А дальше будет видно.

Он уверенно направил катер в устье притока, который, постепенно сужаясь, превратился в спокойную реку шириной около 50–60 метров. Решение его оказалось правильным, так как вскоре по большой реке, одна за другой, прокатились три огромные волны, которые, как цунами, сметали все на своем пути.

Некоторое время русло реки шло по направлению с востока на запад, а потом круто повернуло на север. Глубину под килем оценивать было не трудно. Достаточно было поглядеть за борт в воду. Так, определяя близость к поверхности подводных камней и сбрасывая временами скорость, Павлов вел катер вверх по течению.

Форма и краски береговой линии быстро менялись. Солнце заливало светом, а вода словно вытекала из неба и не отличалась от него насыщенностью и чистотой цвета. Картину обогащали пестреющие пятна берегов. Рябь прозрачного течения беспорядочно смешивала их отражения, как широкие мазки, добавляя динамичности в это полотно. Высокие лиственные деревья по обеим сторонам реки кое-где так сплелись своими кронами, что образовали настоящие шатры, в которых царил таинственный полумрак.

Левый берег был более пологим. По нему, спрятавшись за высокой травой, сбегали в реку многочисленные ручьи. По правому берегу начали появляться красноватые скальные выходы. В некоторых местах залегание пластов горной породы было почти горизонтальное, интенсивно расчлененное вертикальными тектоническими трещинами. Из-за этого некоторые скальные выходы напоминали кирпичную кладку.

Рико и Люк снова перебрались к нему на пост управления. Девушка-аборигенка лежала в своем спальном мешке. Павлов посмотрел на часы. Стрелки циферблата показывали время 16 часов 50 минут. Он задрал голову вверх и посмотрел на солнце. Если верить часам, оно должно было склониться к западу. Но оно по-прежнему стояло близко к точке зенита.

— То ли бес наврал насчет широты, то ли часы барахлят, — подумал он.

Потом он вспомнил про кусок сала в берестяной коробке, достал его и, сбавив ход, разрезал перочинным ножом на две равные половины, которыми угостил Рико и Люка. Пацаны угощению очень обрадовались и принялись его уничтожать своими крепкими молочными зубами. Павлов то же был бы не против того, чтобы перекусить, но решил довести катер дальше вверх по руслу реки, насколько позволит ее глубина. Привязанная к катеру лодка на его счастье до сих пор не перевернулась, и он надеялся, что сможет и дальше тащить ее на буксире.

По пути им встречалось много птиц, облюбовавших берега реки для своих гнездовий, но так как Павлов в орнитологии был не особенно сведущ, то смог опознать только гусей, цапель, чирков и уток. Несколько раз катер спугивал пришедших на водопой косуль и благородных оленей. Рико и Люк радостно вскрикивали всякий раз, как только видели, как очередная птица или животное при виде катера испуганно прячется в прибрежной зелени. Проплыв еще два с половиной часа, Павлов по взбитой винтом катера илистой мути понял, что река мелеет, и дальше продвигаться будет невозможно. К тому же он заметил впереди по курсу упавшее и загородившее реку огромное дерево.