Николай Симонов - Миллениум

Ежедневно измеряя время и место восхода и захода Солнца, Павлов довольно точно определил дату весеннего равноденствия, то есть момент, когда небесное светило в своём видимом движении пересекает небесный экватор. В дни весеннего равноденствия Солнце восходит почти точно на востоке и заходит почти точно на западе, и для всех мест Земли (исключая районы земных полюсов) день почти равен ночи. Это знаковое астрономическое событие они назвали Днем Благодарения, то есть днем памяти своих незабвенных родителей.

В День Благодарения они снова ели жареного гуся с гарниром из плодов хлебного дерева под устричным соусом. Вот только домашнее пальмовое вино Павлову пришлось употреблять в одиночестве. Вена Саймон на его вопрос: "Почему не пьешь?" — погладила свой живот, и он понял, что она имеет в виду. Неделю назад ребенок, которого она вынашивала, заявил о своем присутствии первым толчком. Ей, конечно, следовало бы взвеситься и сделать УЗИ, пройти обследование у квалифицированных врачей, но обо всем этом в их ситуации можно было только мечтать.

— Сколько осталось ждать? — заботливо поинтересовался он.

— Сейчас по всем признакам шестнадцатая неделя. Осталось еще двадцать четыре. Если сейчас март, то ребенок должен родиться в середине августа, — предположила она.

Павлову очень хотелось завершить строительство дома не позднее, чем его супруга разрешится от бремени. Он уже приступил к кладке ленточного фундамента, но очень переживал из-за того, что без электролебедки ему, наверное, будет совсем несподручно трелевать спиленные стволы и устанавливать верхние венцы срубов. Вторая проблема, это — доски для настила пола и потолка. Он изготавливал их дедовским способом: расщеплял бревна при помощи клиньев и киянки, а затем обрабатывал поверхность топором и рубанком. За три часа каторжного труда получались две доски, а их нужны были сотни.

Выслушав его, Вена Саймон предложила более простой вариант строительства: вместо сруба воздвигнуть каркас из деревянных столбов, а к нему приладить стены, сплетенные из гибких веток и обмазанные глиной. Пол на какое-то время можно замостить булыжником, зацементировать раствором из глины и вулканического пепла и прикрыть циновками из бамбука. Вместо сводчатой печи, по ее мнению, было бы проще сложить обыкновенный камин, а крышу сделать односкатной и покрыть ее негниющей корой пробкового дуба, небольшую рощицу которого они приметили во время своего первого плавания вокруг острова.

Обдумав ее предложения, Павлов решил, что она права, и они прямо из-за праздничного стола отправились на строительную площадку, где провели радикальную перепланировку своего будущего дома. В течение двух рабочих недель они вырыли десять ям глубиной до 1,5 метров, поставили и выровняли столбы и зацементировали ямы раствором из глины и вулканического пепла. Затем они сделали нижнюю и верхнюю обвязку каркаса и настелили потолок. После того, как эти, самые трудоемкие, работы были выполнены, Павлов мог уже не беспокоиться за то, что у него не хватит сил и здоровья завершить строительство дома к тому моменту, когда Вена Саймон разродится.

Оба события: роды и новоселье, — произошли почти одновременно: — на 15-е сутки со дня летнего солнцестояния. После обеда Павлов полез по лестнице на крышу, чтобы завершить кровельные работы, как услышал характерные стоны и крик. Вена Саймон только что на его глазах отправилась в баню, чтобы затопить печь. Спрыгнув с лестницы, он побежал к ней на помощь. Когда он влетел в предбанник, то увидел, что его супруга лежит на полу и корчится от боли. Никогда доселе он не видел родов и не участвовал в родовспоможении. Вена Саймон накануне дала ему кое-какие инструкции, но от страха они вылетели у него из головы. Он помнил только, что нужна кипяченая вода и перевязочный материал. В газах у него потемнело, и он почувствовал приближение обморока.

— Держи, ребеночка! Ребеночка держи! — услышал он голос своей супруги, который привел его в сознание и заставил вспомнить, что он должен делать.

Ребеночек был не один. Вслед за ним из лона Вены Саймон показалась головка второго. Двойня!!! Павлов такого не ожидал, и Вена Саймон тоже. Судя по размеру живота, у нее должен был родиться малыш весом 4–4,5 килограмм, а оказалось, что она вынашивала близнецов. Первый ребеночек, несомненно, был мальчик, а вот у второго наружные половые органы имели признаки женского и мужского пола. Андрогиня!!!

Учитывая то, что Вена Саймон знала о своей беременности, ей и Павлову поневоле пришлось призадуматься. Как известно, близнецы разных полов — всегда разнояйцовые, ведь если бы они развивались из одной материнской яйцеклетки, то их гены были бы одинаковыми, а значит, они были бы одного пола. У разнояйцовых близнецов от 40 до 60 % общих генов, как у обычных братьев и сестер. Внешнее сходство разнополых близнецов может быть поразительным ("как две капли воды"), но бывает и так, что они совсем не похожи друг на друга — как иногда не похожи друг на друга обыкновенные дети из одной семьи.

Дети родились маловесными и, наблюдая за тем, как они, быстро и жадно, сосут материнскую грудь, Павлов не на шутку обеспокоился: "Хватит ли у Вены Саймон молока? Не истощат ли они ее организм?" Его супруга, напротив, пребывала в прекрасном настроении. Еще бы! Один из новорожденных оказался мальчиком, то есть представителем пятой коренной расы, к которой принадлежала она и ее супруг. Чем больше она убеждалась в том, что мальчик похож на нее, а андрогиня — на Мари де Гиз, тем чаще она задумывалась:

— Что будет, когда андрогиня вырастет и достигнет репродуктивного возраста? Сколько детей она произведет на свет?

Не будем пересказывать, как тяжело им было, особенно, первые полгода после рождения детей. Рядом с ними не было никого, кто бы мог им помочь: бабушек, дедушек, нянечек и медицинских сестер. Поблизости не было даже добросердечной соседки, которая согласилась бы посидеть с грудными детьми пару часов, пока их родители бегают по магазинам или занимаются другими делами. На Павлова свалились все семейные обязанности, которые можно представить или вообразить. Уже через месяц после рождения детей он выглядел, как тень. Его супруга, конечно, чувствовала себя и выглядела не лучше, но мощная природная энергетика материнства каким-то образом питала ее силы и заставляла не терять присутствия духа.

Павлов предложил назвать новорожденных красивыми греческими именами: Дафнис и Хлоя, — но Вена Саймон воспротивилась. У оджибвеев было обычным давать человеку несколько имен и прозвищ. Родители могли дать ребенку одно имя, обратиться к уважаемому родственнику или сильному шаману, чтобы он дал ему еще одно (обычно одно из своих, чтобы обеспечить духовную защиту), на церемонии Мидэ (аналогичной христианскому крещению) он мог получить третье, духовное имя, или стать известным большинству соплеменников под прозвищем. В честь своего отца она очень хотела назвать мальчика Маква, то есть Медведь.