Михаил Михеев - Охота на невесту

– Прошу вас, не делайте резких движений, – бесцветным голосом обратилась к нему Джурайя. – Я очень плохо контролирую дар и очень пуглива от природы… А когда я пугаюсь, у меня сильно повышается температура… – вид у неё и впрямь был не совсем здоровый – на сером осунувшемся лице источали неземное сияние широко раскрытые глаза. То же сияние лилось с пальцев вытянутой руки, и всем было понятно, что ей очень трудно удерживать шаровую молнию, по кончикам волос пробегали бело-голубые искры… Сейчас Джурайя совсем не производила впечатления хилого подростка, напротив, в ней чувствовалась сила, её тонкое тело было натянутой струной, и только усилием воли она удерживала бушевавшую в ней энергию, чтобы не хлестнуть выплеском по всей зале, по всем присутствующим…

– Кори, несносный мальчишка! – гневный окрик учителя заставил Корбина недоумённо обернуться.

– Учитель, я же просил…

– И я просил не пугать мне птенцов! Ну-ка прекратите оба, только ремонт в трапезной закончили, а теперь что – заново флигель отстраивать?! – ворчал старый маг, – как дети малые, честное слово! Ну ладно девочка – молодая ещё, а ты-то старый хрен, всё в игрушки играешь? Слава Единому, седьмой десяток катит, пора бы и ума набраться, кого можно пугать, а кого и опасно для жизни…

– Так всё же старый хрен или несносный мальчишка? – иронично усмехаясь, поинтересовался Корбин, уже снявший маску рассерженного господина и скалящийся теперь во все тридцать два с половиной зуба, как бы абсолютно не замечая висящей возле груди смерти.

– Недоразумение ты, ошибка природы… Старый несносный мальчишка с телом мужика и мозгами курицы… Это ж надо было огневицу стихийную дразнить. Чуть всё обучение насмарку не пустил. Джуня, девочка моя, убери ты шарик от греха подальше. Ведь рванёт, неровен час, а если Прима зацепит – кто потом нас по кусочкам собирать будет, я тебя спрашиваю?

Джурайя приложила все силы, чтобы не орать, не драться, а выйти спокойно и с достоинством, так ей показалось. Однако от звука захлопнувшейся двери со стены посыпалась штукатурка и сорвался один из подсвечников. Вот придурок, – думала девушка, пробираясь незаметно на кухню, чтобы спокойно выпить чашечку чаю и слопать пару пирожков. Она всегда так делала, если хотела позавтракать в одиночестве, а кухарка прикармливала её из жалости, повторяя "Кушай, кушай, бедняжка, почаще заходи к тёте Полин, у меня для тебя всегда вкусненькое найдётся", и с ужасом оглядывая её мослы, выпирающие из-под одежды. Тётя Полин не подвела как всегда, и "бедняжка" лопала третий пирожок с яблоком, когда подняла глаза и подавилась недожёваным куском – в дверях, облокотившись на дверной косяк, стоял граф собственной персоной и разглядывал её с большим интересом. Пирожок встал поперёк горла, Джурайя зашлась в натужном кашле, короткий удар крепкой ладони поварихи вернул ей способность дышать.

– И? – выдавила девушка охрипшим голосом.

– Поговорим? – с кривой усмешкой спросил Корбин, нахально продолжая разглядывать свою жертву. – Ты не торопись, доедай…

– Спасибо, аппетит пропал. – Джурайя с тоской посмотрела на блюдо с пирожками.

– Странно, обычно при виде меня у женщин аппетит наоборот появляется, – откровенно паясничал Его Светлость.

– Это со страху – у нас, у женщин, такое бывает – натерпишься страху, и быка бы съела, – тут же нашлась Джурайя, невинно хлопая глазками.

Полин сердито грохотала кастрюлями, кидая возмущённые взгляды на похитителя чужих аппетитов.

– Учитель предлагает нам четверым обсудить наши дела в его кабинете. Не возражаете, мисс?

Девушка бросила последний взгляд на блюдо и понуро поднялась.

– Ну в кабинет так в кабинет… – процедила на сквозь зубы и, опустив голову, двинулась первой с видом идущего на казнь.

… Вопреки ожиданиям, разговор складывался вполне оживлённым – девушки рассказали о своих приключениях, Корбин – о своих. Все вместе весело посмеялись над всякими несуразицами, над комментариями учителя, над Адрисом, который заходил в кабинет раз десять под разными предлогами – принести чаю, недоеденных Джурайей пирожков (тётя Полин наказала, а то бедная девочка без завтрака осталась из-за этого… хорошего человека…), унести посуду, принести морсу, плед для Корнелиуса, и т.д., пока граф прямо не пообещал, что живьём есть никого не станет и ему, Адрису, волноваться-то, в общем, не о чем. Во что Адрис не очень поверил, но заходить больше не стал, зато за дверью слышалось его недовольное сопение.

– …А вот кому спасибо сказать за баронство и серебряные рудники, до сих пор не знаю. Нет, я конечно назначен королевским указом держать расследование убийства под личным контролем, но оно мне надо? Хотя, если по-хорошему, разобраться стоит, – рассуждал граф, не замечая, что с каждым словом Элька всё больше и больше вжимается в кресло, – неплохой ведь мужик был, не самый худший сосед…

– Неплохой?… НЕПЛОХОЙ?!!! – никто не ожидал от Элии такого взрыва, никто, кроме Джурайи, пытавшейся удержать подругу, не дать ей сболтнуть лишнего, но ту уже несло. – Вас бы к этому неплохому, со связанными руками-ногами, среди леса в карете, когда один на один и эта тварь достаёт набор хирурга… А ведь сколько уже убил, нелюдь!… Вам то он неплохой, вы ведь не прислуга, за которую заступиться некому! Больше двух десятков истерзанных тел невинных девушек нашли – а был ли королевский указ эти расследования под личным контролем держать?… – бедную девушку трясло, как в ознобе, она заново переживала ужас того дня, когда её нашла на дороге Джурайя. И вот тут она поняла, что всё-таки сболтнула что-то лишнее… Закрывая руками рот, с круглыми от ужаса глазами, Элька пятилась к двери под изумлёнными взглядами двух мужчин, спиной открыла дверь и бросилась прочь…

– …Ты бы видел, Прим, этот цирк! – со смехом рассказывала Джу, сидя уже на привычном бревне рядом с Примом. Уже третий день они вместе наблюдали за выездкой коней, угнанных у графа Тенора. Кони были просто чудо, одно удовольствие было смотреть на сильные тела, тонкие нервные ноги, изогнутые шеи… А вот ездить на них – это уже другое удовольствие. После бешенной скачки до столицы ни у Джурайи, ни у её подруги, не было никакого желания ОПЯТЬ оказаться верхом на подкованных детях Сатаны. Зато Адрис взялся за них с большим энтузиазмом. – Адрис то наш, высшего мага не побоялся! Ну зачем Корбину нужно было Эльку ловить? Он не успел за дверь выскочить, а Адрис ему – подсечку и по шее сверху. Граф так опешил, что магическим ударом решил вояку приложить, а тому как с гуся вода – навалился сверху, за шею держит, беги, кричит, Элечка, я его держу! Ага, держит он, куда там. Этот наёмник его об стенку шмякнул и без всякой магии, кстати даже очень бережно шмякнул, ничего не поломал. А я честно говоря уже собиралась спасать товарища от мучительной смерти. А Корбин Эльку всё же догнал. Привёл в кабинет, водички дал, чтобы успокоилась. Извинился даже – и за шлепок, и за барона… Хотя за барона-то что извиняться? Кто же знал, что Потрошитель – это он и есть. Я о нём, о Корбине то есть, даже думать лучше стала… А Элька, балда, и так по Адрису сохла, а теперь и вовсе по гроб жизни будет себя обязанной считать – спасал ведь, не щадя живота своего, хи-хи, и горба своего. Мне вот даже интересно, если я влюблюсь, тоже резко поглупею?