Кейдж БЕЙКЕР - Журнал «Если» 2008 № 02

Тетя Женя села на стул, сложила руки на коленях и заплакала. Слезы текли по щекам, я хотел протянуть руку и вытереть их, но рука не двигалась, и сказать я ничего не мог, а потому тоже заплакал, и почему-то мне сразу стало легче.

Тетя Женя взяла с тумбочки бумажную салфетку, вытерла слезы и сказала:

– Он сделал все, как хотел.

У меня было что сказать по этому поводу, но я смог только дернуть головой и пошевелить левой рукой.

– Он должен был это сделать, – сказала тетя Женя.

Конечно, должен. А она ему помогла, хотя он думал, что она сделает все, чтобы его остановить. Она и сделала все, чтобы остановить… меня, себя, всех, кто участвовал в поисках. Она должна была дать мужу время выполнить задуманное.

Представляла ли тетя Женя, чем это могло кончиться?

Наверное. Она думала, что ее Коля все-таки свихнулся после того, как получил по голове. Она, несомненно, так думала – но все равно позволила… Я не представлял, как поступил бы на ее месте. А как поступила бы моя Лиза? Это я знал точно: она сняла бы меня с рейса в Питер, я даже билет купить не успел бы.

Тетя Женя была из другого времени. Или из другой жизни. Или просто… Можно ли так любить человека, чтобы даже его безумства воспринимать как единственно возможное и правильное поведение?

Николай Геннадьевич ни на минуту не был безумцем, уж это я знал наверняка. Я и раньше так думал, а теперь был уверен. Он все рассчитал. Он знал, кто встретит его у камчатского озера. Он знал, что диалог состоится. Знал, что никто не успеет ему помешать, потому что его Женя сделает для этого все.

Я хотел сказать об этом тете Жене, но не мог. Мы разговаривали взглядами, потому что и у нее не нашлось слов, с помощью которых она смогла бы описать то, что было сейчас в ее мыслях. Она положила свою правую руку на мою левую, сжала мою ладонь, было немного больно, но правильно, мы чувствовали состояние друг друга и мысли друг друга, мы разговаривали, мы понимали…

«Он был в здравом уме и твердой памяти».

«Да, Юра, теперь я это знаю».

«Он точно знал, чего хотел».

«Да».

«И вы знали, почему он не поехал на затмение». «Знала. Я не должна была ему мешать, но хотела догнать и быть рядом».

«Мы его догнали. Слишком поздно». «Ты так думаешь?»

«Он все равно поступил бы по-своему». «Ты полагаешь, они поняли друг друга?» «Думаю, да».

«Что-то должно измениться, если так. Что-то… Но я пока ничего не наблюдала».

«Слишком мало времени прошло. Несколько дней. Вы могли не увидеть изменений».

«Вчера… Ураган «Камилла» шел на мыс Канаверал. На старте был челнок. Передавали в новостях: ураган начал резко терять силу, на пути всего в сто километров превратился в обычный сильный ветер, баллов шесть. И все обошлось».

«Думаете?.. »

«Это могло быть случайностью».

«А то, что мы с вами разговариваем и понимаем друг друга? – сказал я мысленно. – Это тоже случайность?»

Тетя Женя вздрогнула. Отдернула руку, будто ее ударило током. И я перестал слышать ее мысли. Она тоже перестала слышать меня. Мы смотрели друг на друга, я видел страх в ее глазах, а потом она медленно-медленно опустила свою ладонь на мою и…

«Ты тоже видел, что с ним произошло».

«Крутая гора, – вспомнил я. – Мы карабкались к вершине, а он стоял там, среди скал, и под ним бушевала лава. Вверх летели раскаленные камни, а на мне… на вас тоже?.. дымились волосы. Потом он пошел, перешагивая с валуна на валун, размахивал руками и смеялся».

«Да. Олег сказал, что Коля шел по берегу озера, пологому берегу, и не было никакой лавы, просто горячая вода из источника. Коля вдруг шагнул в воду, ошпарился, упал лицом вниз… »

«Мне он сказал то же самое».

«Так и было».

«У меня земля уходила из-под ног».

«У меня тоже. Олег говорит, что ничего подобного не было. И приборы не показывают». «Но Кизимен… »

«Был выброс пепла, да. Неожиданный. Первый за столько лет». «Значит…»

Мы оба замолчали. Мыслей не было. В голове стало пусто, как перед капитальным ремонтом в доме, откуда вынесли всю мебель. Только ощущения остались – как пыль, повисшая в воздухе. Горечь. Ощущение потери и невозвратимости. Нет больше Николая Геннадьевича. Только в тот момент я осознал это по-настоящему. Нет. И больше не будет. Атетя Женя… Как она сможет жить без своего Коли? Это тоже не было мыслью – ощущением, чувством жалости и еще чем-то, чего я не мог объяснить даже себе, потому что для объяснений нужны мысли, а я мог лишь чувствовать «что-то», поднимавшееся из глубины моего «я», нечто такое, чего я не мог сдержать в себе, не должен был…

По левой щеке текла слеза, и тетя Женя вытерла ее пальцем. Наверное, плакал и мой правый глаз, но этого я не знал, не чувствовал, не видел.

«Что будет теперь с нами?»

Тетя Женя подумала, что я спрашиваю о ней, о себе и Лизе.

«Надо жить. Ты поправишься. Обязательно. Врачи говорят: хорошая динамика. Ты молодой… Все будет хорошо».

«Нет, – подумал я, стараясь, чтобы мысленные слова звучали правильно и в нужной последовательности. – Я обо всех. Если Она поняла, чего хотел Николай Геннадьевич…»

«Ты знаешь, чего он хотел?»

«Ну… Остановить это».

«Остановить… что?»

Я задумался. Мысли появились опять, но думать мне было трудно – будто камни ворочать. Чего хотел Н.Г. от Нее? Чтобы Она что-то сделала для людей? Почему Она должна что-то для нас делать? И как? Ей нужно, чтобы человечество жило вечно. Нет, это означало бы Ее медленную смерть и угасание навсегда. Ей необходимо было продолжить лечение. Стать здоровой. Такой, как в юности, три или четыре миллиарда лет назад. Чтобы над планетой опять была Она, разумная атмосфера. Что для Нее человечество? Гомеопатическая таблетка. Лекарство, которое растворится и исчезнет, сделав свое дело. Ей нужно, чтобы люди развивали промышленность, засоряли атмосферу, изменяли климат, вызывали глобальное потепление – для Нее, для Ее жизни.

Чего мог хотеть от Нее Николай Геннадьевич? Объяснить, что лучше Ей умереть, чтобы жили мы?

Даже если Она захочет пожертвовать ради нас собственной жизнью, что Она может сделать? Заставить нас закрыть электростанции, заставить людей перестать добывать и сжигать нефть? Вызвать ураган, взорвать вулкан, устроить выброс газов? Нас уже ничто не остановит. Мы спасем Ее и погубим себя. Это не Она жертвует собой, это мы жертвуем собой, чтобы жила Она.

Может, этого хотел Н.Г.? Сказать Ей, что мы…

«Он хотел, чтобы начался диалог, – сказала тетя Женя. – Чтобы выжить вдвоем, нужно понять друг друга. А для этого надо говорить».

«Вы думаете…»

«Что-то должно произойти. Не ураган, не вулкан, что-то другое. Она может. Мы же с тобой – и Коля – убедились, что Она может говорить с нами. Он дал Ей понять… И Она ответила».

«Она его убила».