Павел Кучер - Грибы по-саперному

— «Крот»?

— Ну, я «Крот»… Да идем мы, идем… Спешим…

У-е-е-ё! Перед сараем над стволом шахты рядом со складом в ряд лежат трупы. Местные… В хорошей обуви. Рядом оружие — арканы, копья, длинный шикарный кнут, скорее даже бич, целиком сплетенный из кожи. Без огнестрела… Нерусь… Завершается «разбор полетов»:

— А что я? Вылез из двери, а меня сразу петлей захлестнуло и потащили… Едва крикнуть успел. Витька выскочил… и в сторону отпрыгнул. Петля соскользнула… По снегу покатился, а этот с кнутом… Щелк! У Витьки рука повисла… Пистолет выпал… Щелк! Глаз аж брызнул, лицо в крови! Этот по-своему бухтит… А чурки спокойно под навес шасть и мешки щупают, будто у себя дома… Я лежу, ни рук ни ног не чувствую — скрутили как колбасу. Витька только застонал — из дверей ба-бах, ба-бах! Наш Федотыч голый по пояс, как был, ничего же ещё не видит в темноте — но стреляет. А они все на него разом как кинулись! Только слышно из кучи — ба-бах, ба-бах! Без остановки в упор обойму высадил… Из спин клочья… Троих положил, который с кнутом — тоже упал. Сам стоит на фоне проема, тут ему стрела в плечо — раз! Он как заорет матом — даже снег с веток посыпался… отпрыгнул обратно в сарай. Смотрю, который с кнутом уже снова на ногах и скользя — к двери крадется. В темноту крикнул — у склада с солью отозвались. А Федотыч из дверей выбегает… с «Ксюхой»… И от пуза… длинной очередью. Хорошо, что мы лежали… Он его уже мертвый кнутом достал! Витька-то живой?

Смирнов слушает молча, только дергает ртом. Из дверей ведут раненого. У Витьки морпеха перевязана голова. В дыре бинтов под шапкой влажно моргает уцелевший глаз… Рука на перевязи. Лубок? Значит, серьезно… Двое тянут носилки… Малознакомый мне мужик средних лет, закусив губу, лежит неподвижно. Что у них там?

— Перелом руки, глаз… нет глаза, вытек. Череп цел. Болевой шок… У второго — рана, перебиты ребра и разрыв брюшины, без внутренних повреждений — удачно боком повернулся.

— И?

— Так, легкое обморожение кистей рук и лица — связанный лежал… Везунчик…

Шустрый татарин Саляев уже крутит в руках страшное кожаное орудие, которым это все зверство проделано… Могучее сооружение, метров пять длиной, из переплетенных ремней… Умелый был боец… Даже у мертвого — волевое, хищное выражение лица… Дрался до последнего… Кто-то мне вцепился в куртку. Бледная Гольдан показывает на покойника дрожащей рукой.

— Знакомый человек?

— Нет! Это не охотник, это воин, он был в гостях у главы рода… его отец… начинается перечисление степеней родства… Нам чужой, но иногда его зовут, если надо победить врага. Он всегда побеждал!

Вернулась группа захвата.

— Следы… но догнать никого не удалось… В тайге они — у себя дома. Из партии соли, приготовленной к вывозу, пропал мешок.

В штабеле зияет пустое место. Несколько мешков порваны пулями. Содержимое высыпалось на снег, глубокие проталины соленой воды дико чернеют среди зимних сугробов. Смирнов поворачивается, упирает растерянный взгляд в Гольдан.

— Да что они тут, совсем сдурели? Никогда раньше соли не видели? На автомат бросаются!

Девчонка ошарашено хлопает глазами — лично говорить с высшим начальством ей пока не приходилось… тем более, так прямо с глазу на глаз… Косится на меня… Потом — отрицательно вертит головой. Ленка тяжело вздыхает и выдает длинную фразу… на языке Шекспира. Судя по выражению лица — сильно матерную. Цедит тихонько, сквозь зубы:

— К сожалению, Андрей Валентинович, именно эти — соль видели. Нашу соль — увидели тоже. Можете мне поверить, нам теперь скоро настанет полная жопа!

Правду говорят. Лучшее — враг хорошего. Нет, идея была верной. Транспорт пустым ходить не должен! Если телега или сани едут в одну сторону гружеными (а тягать приходится самим), то и обратно они должны ехать полными доверху. Иначе — бессмысленный расход трудовых ресурсов… Какой груз каждый день отправляется из соляной шахты — понятно. Основной, так сказать продукт производства. В десятикилограммовых упаковочных мешках. А что взамен? Сначала на соляной рудник повезли сухое мясо. Резервный склад… В соляной штольне оно может лежать вечно. Потом туда же переправили часть припасов. А дальше… начали возить отработанный компост с грибной плантации. На подкормку оленям… типа безотходное производство. Грибное хозяйство в пещере развернулось серьезно. Весь урожай опилок из деревообделочного цеха после обработки острым паром теперь отправляется туда. За месяц из короба с зараженными грибницей опилками весом 12 килограммов вырастает 3–4 килограмма вешенок. Первая часть отработанного субстрата в паутине грибных корешков и отправилась в тайгу, приманивать лесных оленей. Лопают! Особенно с солью. Чего на шахте как раз полно. Не годной для дела, грязной, с песком и глиной. Нам чистить нечем, а зверям радость… Сами же к кормушкам приходят! Время от времени из винтовки одну-две тушки аккуратно — бац! И тоже на длительное хранение. Тем более, хорошей соли рядом сколько угодно.

Ну, сколько тех оленей? По статистике — одна штука на двести гектаров тайги. Чаще — один на квадратный километр… Маловато будет? Придумали… Во время рейдов… для разминки, к дальним скалам по нуждам картографов, стали кропить деревья вдоль лыжни соленым отваром из грибного компоста… Запах олени чувствуют, как собаки, а соль — приманка. Вдоль такой соленой дорожки — бредут к нам… и к кормушкам с компостом, под выстрелы. Как заколдованные, особенно важенки. Со всей окрестной тайги… Стельных мы не трогаем, а самцов, которые поборзее — на мушку… Так и стадо понемногу соберется. Как по волшебству… Наколдовали, блин! Видно, не только олени те деревья лизали! Но местные, опилками не соблазнились — сразу к шахте рванули… Соображают!

Общее собрание днем. Редкость… Камера с микрофоном нацелена на докладчика. Сухонький доктор физико-математических наук, химик… Разъясняет стратегическую обстановку… Твою мать! Это у нас солью дороги от гололеда посыпают… и в магазинах она пачками… А здесь и сейчас для аборигенов — это вопрос принципиальный. Размеренно, внятно… типа лекцию читает:

… - Известны племена, которые в течение многих веков совсем не знали соли, не употребляли ее в чистом виде. В глуши Центральной Африки до середины ХХ века соль — роскошь. В Сиерра-Леоне перед второй мировой войной продавали рабов и родственников за горсть соли. Красивая девственница стоила двести граммов соли… один полный стакан. У племени мандинго про местных олигархов принято говорить: «Он посыпает свою пищу солью». Так они выражают, как безмерно богат человек.

Наши эскимосы на севере России и в Америке никогда не знали соли. Пища состояла только из оленины и рыбы, так они и получали необходимое для жизни количество хлористого натрия. Но! Узнав поваренную соль, североамериканские эскимосы и индейцы пристрастились к ней, дети и взрослые постоянно сосут кусочки соли и даже новорожденным ежедневно кладут кусочек соли в рот, так как считают ее залогом здоровья и силы…