Елена Рабецкая - Спецы: охота за головами

— Я уберу 'ситроен', а вы найдите что-нибудь, чтобы избавиться от стекла, — произнес спец глядя на изуродованную машину, которая некогда была очень даже красивой.

— Вы, его уберете? — гаишник с сомнением посмотрел на атлета.

— У нее ось цела, так что труда не составит. Пусть они ленту отвяжут и заслон уберут! — Кирилл кивнул в сторону стоящих невдалеке сотрудников ГАИ. — И поживее! У меня нет ни малейшего желания здесь торчать! — с этими словами он снял с себя пиджак и отдал его застывшему мужчине, лишь моргающие глаза которого выдавали человеческое происхождение, убивая все намеки на искусственность вылитой статуи сотрудника правопорядка.

Спец уперся руками в нос 'ситроена' и начал медленно, но с точностью, толкать машину вперед влево, меняя, при необходимости, положение рук, чтобы вывернуть разбитый 'ситроен'. Шаг за шагом, он откатывал машину все дальше и дальше, пока не припарковал ее за 'рено'.

Кирилл вытер рукой лоб, подошел к ошарашенному гаишнику, забрал свой пиджак и, не обращая внимания на изумленных зрителей, с отвисшими вниз нижними челюстями, вернулся в машину.

— Что, соскучились, детишки? — поинтересовался он, развалившись на водительском сидении.

— С тобой соскучишься! — раздосадовано сказал Славик, все еще удерживая сестру от попытки выскочить на улицу.

— А тебе, чего не сидится, Кира? — весело спросил спец и повернулся к детям, расположившимся на задних сидениях 'мерседеса'.

— Почему ты меня не взял с собой? — пробурчала Кира, надув щеки и как всегда скрестив руки на груди.

— Интересно, что ты там забыла? — пошутил спец.

— Я бы тебе помогла! — заявила она и отвернулась к стеклу.

— Я никого на тот свет отправлять не собирался! А с тобой одной машиной скорой помощи никто бы не управился! — Кирилл засмеялся и включил зажигание.

'Мерседес' выехал на среднюю полосу, обогнув слева стоящий Фольцваген, медленно проехал между разбитыми легковушками и, набирая скорость, начал стремительно отдаляться от дорожного затора.

— Этого еще не хватало! — произнес спец, останавливаясь у обочины дороги в километре от места своей недавней вынужденной стоянки.

— Что случилось, дядя Кирилл? — взволнованно спросил подросток, выходя вслед за ним из машины.

Спец остановился у переднего левого колеса 'мерседеса' и положил на него руку. Затем он сделал резкий рывок, вытащив кусок стекла, швырнул его в лес в трех метрах от дороги и замер на несколько секунд, глядя на колесо.

— Ты, чего здесь стоишь, Славик? В машину садись! Где Кира? — холодно спросил он, повернувшись к подростку.

Славик резко развернулся к машине и расслабился, увидев, что сестра по-прежнему сидит на своем месте.

— Смотри мне, помощничек! Она же, чуть что, пустит весь этот лес синим пламенем!

— Я… я…

— Да хватит заикаться, Славик! Ты уже не ребенок! Контролируй себя — и все!

— А ты можешь перестать на меня давить? Ты, меня так заикой до конца жизни сделаешь!

Кирилл состральчески улыбнулся.

— Ничего ты не понял, пацан. Я же тебе помочь хочу. На тебя кто в жизни только кричал, сверстники-садисты? Вот ты от их крика и заикался часами. Сам же рассказывал… Сознаюсь… я иногда кричу, но не трогаю… Вот ты и отвык заикаться, почти отвык… Садись в машину. А то мы так домой до вечера не доедем.

— Ты все время только и командуешь! Мог бы просто сказать!

— А ты, уже поймешь? Если я с тобой, по-хорошему, а не по-плохому буду? — с вызовом спросил спец.

— Ты, на что это намекаешь? — уши Славика начали медленно краснеть.

— На что я намекаю? Ты сам, чего надо мною издеваешься, пацан! Ты же, слова по-человечески не понимал, когда с Кирой заявился. Ты ж, как фраер залетный, со мной базар вел!

Кирилл остановился около подростка, рассматривающего свои запыленные туфли.

— Я больше не буду, дядя Кирилл! — Славик поднял глаза и посмотрел на спеца. — Не надо больше на меня давить. Я и так все пойму… Уже пойму.

— Вот и славно! — улыбнулся спец. — Начинаем жить без ругани. По рукам? — Кирилл положил правую руку на плечо Славика и выставил вперед кулак левой.

— По рукам, дядя Кирилл! — произнес он и слегка ударил своим кулаком в кулак спеца.

— Вот и отлично. Поехали домой.

Машина откатила от обочины дороги и, набирая скорость, плавно понеслась вперед.

— Лиза, пожалуйста! — взмолилась Ника, вытирая платком заплаканные глаза шестилетнего ребенка. — Я сделаю, как ты просишь, только не плач! Я им позвоню на следующей неделе. Честное слово! Я обещаю! — девушка с печалью посмотрела на красное лицо племянницы, на котором читалась обида.

Девочка с недоверием взглянула на тетю и, почувствовав, что она говорит правду, а не для того, чтобы просто ее успокоить, перестала плакать. Последняя влажная капля покатилась по ее щеке, но была поймана, и без того намокшим платком.

— Мама, ты обещаешь? — в очередной раз осведомилась Лиза и посмотрела в упор на тетю.

— Обещаю! — коротко ответила девушка и с трепетом посмотрела на успокоившуюся племянницу.

Лиза повернулась к переулку, по которому она только что шла со своей тетей.

— А может быть, они не ушли? — с сомнением спросила она, глядя на угол старого пятиэтажного дома.

Ника присмотрелась к племяннице.

— Почему ты ушла? — спросила она обыденным голосом, скрывая печать.

Глаза девочки стали похожи на два переполнившихся маленьких озерца, из которых вот-вот польются влажные ручейки.

— Я… я не хотела, — прошептала она, всхлипывая, и слезинки одна за другой закапали вниз, — чтобы они видели как я плачу!

Лиза разрыдалась. Сердце Ники сжалось, на глаза навернулись слезы.

— Только не плач, пожалуйста! Я тоже сейчас расплачусь! — девушка нежно обняла малышку и прижала ее к себе. — Они ведь очень плохие, не плач, пожалуйста! — она почувствовала, что предательские слезы потекли по ее собственным щекам.

Лиза отстранилась от тети и попыталась вырваться из ее объятий.

— Это ты плохая, раз так говоришь! — девочка попыталась оттолкнуть Нику, но та не разомкнула рук, а лишь сильнее прижала ребенка к себе — Они хорошие! — она снова расплакалась и обняла тетю за шею. Ника посмотрела в глаза племянницы и, поймав немного упокоившийся взгляд, поцеловала ее в щеку.

— Ты права. Они хорошие, — произнесла она, глядя в глаза ребенка. — Но они и плохие. Ты это сама прекрасно знаешь.

Девочка замерла.

— Но они больше хорошие, чем плохие! — без слез заявила она и снова обняла тетю за шею. — Та девочка очень хорошая и она… — слова Лизы утонули в ее плаче.

Ника погладила ее по волосам.

— Прости. Ты как всегда права. Они больше хорошие, чем плохие! Но… только дети, а вот… — она увидела в глазах Лизы ужас и сильнее прижала к себе, пытаясь унять ее рыдания. — Но и в нем еще есть что-то хорошее.