Игорь Всеволожский - Судьба прозорливца

И будто в подтверждение того, чего я еще не уразумел в тот несчастный день, когда солнечный свет для меня померк в садике стукнула калитка, послышался хруст песка на дорожке и ненавистный мне самоуверенный голос позвал:

— Эй, Ли! Где ты запропастилась?

Краска мигом слетела со щек Лианы.

— Фрей, — сказала она растерянно. — Это Дрок, вы, кажется, знакомы?

А Дрок кричал уже с крыльца:

— Эй, Ли, ты, наверное, спишь, как сурок! Погляди-ка, что я принес тебе!

— Нет, мы незнакомы с Дроком, — сказал я, поднимаясь из-за стола и расплескивая чашку с кофе.

— Куда ты? Фрей!

Не ответив ни слова, я распахнул дверь, прошел мимо оторопевшего франта в костюме сигарного цвета и в апельсиновых ботинках, добрался до калитки, натыкаясь на клумбы и сломав две-три мясистых канны — и калитка навсегда захлопнулась за мной.

В тот же день, в баре «Синяя саламандра», после изрядной порции самых адских коктейлей, один забулдыга сообщил мне кое-какие подробности, которые почти ничего не добавили к тому, что я узнал от самой Лианы против ее воли.

Мне опостылел Цезарвилль, и я, уехав в тот же день в порт Трех Фрегатов, поселился в любимом прибежище моряков — гостинице «Субмарина», где снял себе крохотный номер под крышей.

«Уехать, — думал я. — Уйти скорее в море, забыть Лиану, забыть Цезарвиядь, забыть прошлое, жить только настоящим и будущим…»

Но уйти в море оказалось не так-то легко. Лучшие суда стояли на приколе, лайнер «Королева Атланты» ремонтировался в сухом доке, а мелкие суденышки были давно укомплектованы и на берегу шаталось много моряков без моря. Не прошло и двух недель, как небольшие мои сбережения канули в вечность. У меня не осталось в кошельке даже пифона на завтрак, не говоря уже о том, что полтора лавра в день я должен был платить за гостиницу. В поисках денег я бродил по лавчонкам, торгующим старьем, пытаясь продать костюм, купленный мной для того, чтобы в достойном виде предстать перед Лианой, и в поисках работы по мрачным конторам судовладельцев, помещавшимся в старых кирпичных домах. Мне не удавалось найти ни денег, ни работы. А вокруг было столько соблазнов! Рестораны, бары, кофейные зазывали к себе сногсшибательными названиями необыкновенных блюд. В витринах лежали чудовищные ананасы и гибриды, сочетавшие сладость клубники с кислотой апельсина. На каждом шагу попадались киоски с замороженным кокосовым соком. Пачки табаку в ослепительной упаковке преследовали меня, лишенного даже возможности покурить.

У автобусных станций толпились модные франты и девицы в невероятных прическах, уезжавшие на Пальмовый берег. На голубой глади бухты покачивались нарядные, белокрылые яхты. На бульваре за столиками сидели портовые дельцы, потягивавшие через соломинки из высоких бокалов ананасовый сок со льдом. Они обжирались, опивались и накуривались до одурения, а я не мог купить себе даже кило сладкого картофеля-батата. Я не мог выпить чашки кофе, а тут же, рядом с портовым, городом, на желтом песке пустыни, окруженные стражей, не допускавшей бедняков на расстояние выстрела, пылали гигантские костры фирма «Ефок и К о» жгла огромные запасы кофе, чтобы поднять на него падающие цены. И в нескольких милях в другую сторону от порта два колоссальных крана день и ночь ссыпали в море тысячи тонн батата — фирма «Лучший в мире батат» топила в волнах запасы, которыми могла накормить миллионы таких, как я, бедняков, — лишь потому, что цена на батат стала, по ее мнению, слишком низкой.

Было отчего взбеситься. И вот, в тот день, когда я не мог не только пообедать, но даже сесть кусок маисовой лепешки с горячей сосиской, меня окликнул мой старый знакомый Гуль. Мы плавали с ним когда-то на «Красотке».

— Эй, Горн, бродяга! Беги скорее к Люку, он набирает команду на «Жемчужину юга»!

Я давно имел счастье знать старого Люка, пройдоху-владельца десяти старых галош, именовавшихся «Жемчужинами» и «Принцессами». До Великой Войны я ни за что бы не имел с ним дела. Но теперь пустой голодный желудок погнал меня к Люку. И, поблагодарив Гуля, я поспешил на набережную Пиратов, чтобы закабалить себя на «Жемчужину юга».

Я нашел Люка в его полутемной конторе, похожей на похоронное бюро. Толстый, с носом, словно якорь, утвердившимся между двух полушарий, с короткими ножками гиппопотама и задом, как корма портового буксира, Люк восседал на стуле, поглядывал на меня своими эаплывшими жиром глазами.

— «Жемчужина юга», капитан Грот, рейс на Кокосовые острова, жалование сорок лавров, приличная пища, — сказал он без знаков препинания.

Сорок лавров было смехотворное жалование, но перспектива немедленного получения аванса и последующего насыщения доотвала тут же в «Веселой сосиске», заставили меня согласиться.

— Отправление завтра, явиться на судно сегодня… Зеро, давайте контракт, — продолжал Люк. Прыщавый конторщик Зеро с тщательно прилизанным пробором положил на стол бланк контракта.

Я готов был уже поставить свое имя рядом с подписью Люка, как вдруг у меня застучало в висках и с той же отчетливостью, с которой я осознал, что Лиана ждет Дрока и любит его, я усвоил:

«Последний рейс. „Жемчужина“ не вернется. Страховая премия, очень выгодно. Все отлично».

Я отбросил прекрасное вечное перо «Удав», подложенное мне Люком, и сказал:

— Я передумал. Мне что-то не нравятся Кокосовые острова. Я имел счастье видеть их острые рифы.

Оставив изумленного Люка в его мрачной дыре, я вышел на улицу.

Многими неделями позже я узнал, что «Жемчужина юга» села на рифы в районе Кокосовых островов; уцелели лишь капитан Грот и старший помощник. Люк получил огромную страховую премию, выплаченную ему полностью.

Я мучительно голодал. Я ночевал черт знает где, хотя в благословенной Батате, где все процветало и карманы спекулянтов и дельцов буквально лопались, переполненные лаврами, существовало множество отелей с чистым бельем и грелками для ног в постели. Я слушал разговоры таких же бездомных, как я, бедняков, честивших на чем свет стоит президента и говоривших, что этот улыбающийся на рекламе подтяжек Герт Гессарт заработал на бататовой и кофейной операциях миллионы потому, что фирмы делились с ним своими доходами от выросших цен.

— Ну, ему придется тряхнуть мошной на предстоящих выборах в президенты, — говорили мои собеседники. — По дешевке он не получит вновь своего президентского кресла.

— Чтобы черт его унес в преисподнюю! — желали Герту Гессарту женщины, стоявшие в длинных очередях за кокосовым молоком и маслом, ибо кокосовые компании не отставали от своих собратьев и попрятали все запасы, чтобы в свою очередь вздуть цены.