Юрий Нестеренко - Приговор

дыра". Узника сажают на доску, привязанную к веревке, и опускают в

глубокий каменный цилиндр, не имеющий выхода; выбраться наружу он сможет

лишь в том случае, если ему вновь спустят веревку. Даже без кандалов

бежать из такого места, не имея сообщников среди стражи, невозможно.

Так, выходит, я нашел темницу? Где может быть Эвелина — в "дыре"

или в одной из камер за дверями?

— Эвьет! — крикнул я. — Эвьет, это я, Дольф! Ты меня слышишь?

Лишь эхо, отразившееся от стен подземелья, было мне ответом. Я

крикнул еще несколько раз, надрывая связки — но, сколь я ни напрягал

слух, не услышал в ответ даже самого слабого отклика. Впрочем, если она

за одной из этих дверей, выглядящих весьма основательно, звук может и не

проходить ни в ту, ни в эту сторону.

Или же… о другом объяснении не хотелось и думать, но я не мог

отрицать, что оно вполне вероятно.

Стоп! Хоть кто-то же в этой темнице должен быть жив?!

— Эй, кто-нибудь! Отзовитесь! Армия Льва уже в замке! Я пришел

освободить вас!

Тишина. По крайней мере, в "дыре" точно никого нет. Никого живого,

во всяком случае. В камерах… да, возможно, что и не слышат. Но может

быть и так, что Карл, видя, что замок обречен, велел убить всех.

Так или иначе, мне надо открыть решетку. С дверями камер, возможно,

проблема решится проще — скорее всего, у одного из этих мертвецов на

полу есть ключи.

Я осмотрелся, нашел свободное кольцо в стене для факела, потом

просунул освободившуюся левую руку (правой было не подлезть) между

прутьями и нащупал замок, удерживающий засов. Затем повторил почти тот

же жест, но уже с огнебоем в руке. Слегка отведя верхний ствол от цели,

чтобы его не разорвало при выстреле, я нажал скобу.

С грохотом выстрела слился короткий визг металла. Я подергал замок.

Он был погнут, но по-прежнему крепко держал засов.

Я сделал еще три выстрела. Металл был искорежен и изрыт вмятинами,

но, похоже, это лишь спрессовало запирающее устройство и сам засов в

сплошной неразъемный монолит. Ч-черт…

Я перезарядил огнебой, одновременно приказывая себе успокоиться.

Общего количества порошка, которое было у меня с собой, хватило бы,

чтобы снести этот засов. Но для этого надо набить порошок в твердую

оболочку. Если я просто высыплю его на замок и подожгу, дело кончится

пшиком в прямом и переносном смысле.

Что еще я могу сделать? Самое простое, конечно — привлечь на помощь

кого-нибудь из штурмовой группы, у кого еще остался взрывной шар. Но

такого еще надо найти… Или вообще ничего не делать, а ждать здесь.

Когда последние очаги сопротивления будут подавлены, должны же будут

солдаты снова наведаться в подземелье! И тогда я уже проконтролирую,

чтобы они не перестарались, применяя свое оружие для освобождения

узников… Но к тому времени, когда у победителей не останется более

важных забот, мне бы не хотелось вновь привлекать внимание к своей

персоне. Лучше бы нам с Эвьет покинуть замок прямо сейчас, а о том, что

Ришард сделал с Карлом, узнать уже с безопасного расстояния…

Так, еще варианты? Использовать что-нибудь в качестве рычага и

разогнуть прутья, чтобы можно было пролезть. Но что? Меч сломается,

древко алебарды тоже. А ничего более подходящего я поблизости не видел.

Найти пилу по металлу и перепилить прутья. Где-то в замке

обязательно есть подобные инструменты. Вопрос в том, где именно…

Будь рядом химическая лаборатория, я бы смог изготовить кислоту,

которая разъест… но нечего тратить время на совсем уж неосуществимые

фантазии.

Некоторое время я стоял, тупо уставясь на решетку и чувствуя, как

растет злость — и на эту преграду, и на самого себя, не способного,

несмотря на все познания, придумать выход. Я даже ухватился за прутья и

яростно потряс их. Но, разумеется, стальная рама, в которой держалась

решетка, была вмурована в окружающие камни надежно.

Стоп! Я не могу сломать засов, не могу разломать прутья, не могу

выломать раму… а как насчет петель? Не самое ли это тонкое место,

удерживающее решетку?

Дальнейшее обследование показало, что узкие полоски стали,

соединявшие решетку со стержнем петли, изрядно изъедены ржавчиной. В

трущиеся части петель, вероятно, периодически лили масло, если только

служившие здесь не были извращенными любителями душераздирающего скрипа

— но на эти полоски оно не особо попадало. Что ж, тем лучше. Но

стрелять, наученный горьким опытом, я не стал. Полоски слишком узкие,

меньше диаметра ядрышка — только расплющу и заклиню петли…

Но по толщине эти полоски не слишком превосходят латную броню. И

значительно уступают прутьям и засову. Меч против них, пожалуй, все

равно не годится, а вот топор… или, лучше всего, чекан! Оружие,

специально созданное для того, чтобы пробивать тяжелые доспехи и крепкие

щиты. И, кажется, что-то подобное я видел рядом с мертвецами на первом

этаже…

Я побежал обратно. Когда я выскочил на лестницу, где-то наверху

щелкнул выстрел и почти сразу второй — значит, бой еще шел. Но на первом

этаже по-прежнему не было никого живого — ни защитников, ни штурмующих;

быстро пройдясь с факелом между трупами, я и в самом деле обнаружил

чекан. Теперь скорей назад в подземелье. Ну, Дольф Видденский, сейчас,

при всем вашем интеллекте, вам придется немного поработать руками. Я

сбросил на камни теплый плащ. Эвьет, я уже совсем рядом! Только бы она

была жива…

Отсутствие практики сказывалось. Первые удары приходились куда

угодно, только не в цель. Лишь через несколько минут, когда я уже почти

выбился из сил (ибо вкладывался в каждый удар), мне удалось рубануть

точно по ржавой полоске. С первого раза я разрубил ее менее чем

наполовину; впрочем, навык все же накапливался — второй и третий удачный

удар получились быстрее. К этому времени я был уже весь мокрый, а руки

словно налились свинцом; пришлось дать себе передышку. Затем я занялся

нижней петлей, рубя уже не на высоте своего роста, а сверху вниз.

Наконец и с этой петлей было покончено. Решетка по-прежнему

держалась, насаженная на стержень засова, но этот стержень — для пущей,

очевидно, прочности — был круглым в сечении, и потому достаточно

оказалось хорошего удара обухом чекана по верхней части решетки — и она,

выскочив из рамы, повернулась на стержне, как на оси (ударив меня при

этом нижним краем по ноге, но это было уже не столь важно). Победа!

Бросив чекан на пол, я пролез под решеткой и подбежал к "страшной

дыре". В дыре была непроглядная тьма, откуда тянуло сыростью. Веревка

уходила в эту черноту, но, судя по количеству витков на вороте,