Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны

Немного позже была отклонена и последняя из трех мыслимых возможностей. Активность осязания затихла, и ничто не указывало на повторную смену способа подачи сигналов. Последняя часть полета прошла без сюрпризов.

Но, когда команда покинула корабль, на нее обрушился град оптических впечатлений с искаженной перспективой, накладывавшихся друг на друга и переходящих друг в друга, каких еще не переживала даже Анне.

Прошло три недели, срок, который он обозначил сам себе, прошел!

Бронстайн сидел на берегу Метанового озера. Волны плескались и лизали его обувь, время от времени брызгали пару хлопьев грязно-белой пены на забрало гермошлема.

Молодые лисички сновали поблизости туда-сюда. Некоторые забавлялись тем, что качались на волнах, застыв на месте, было видно только их коричневые шляпки. Другие засасывали до отказа метан в свои отростки и брызгали его маленькими фонтанами на берег из полированного льда.

В паре дюжин шагов от Бронстайна стояла группа более взрослых экземпляров. Полные достоинства они смотрели на забавы молодых соплеменников.

Бронстайн вздохнул. Всего несколько часов в день, часто всего несколько минут, ему и его спутникам было благосклонно позволено видеть нормальными человеческими глазами. Едва они покидали шлюзовую камеру, как лисички включались в процесс зрения. Менялись не только цвета и перспективы. Горизонт то подвигался на расстояние вытянутой руки, то земля под ногами исчезала в тумане. Предметы, которые только что имели четко очерченные контуры, превращались в следующий момент в бесформенную кашу. Порой в поле зрения появлялся даже собственный образ. Иным второе «я» неожиданно перебегало дорогу, а кто-то сталкивался с ним лицом к лицу или оно поворачивалось к нему спиной.

Упорядоченная исследовательская работа при таких условиях была невозможна. Это стало ясно Бронстайну уже в первые дни после посадки. Но что он мог сделать? В третий раз переместить базу экспедиции?

Возможно лисички действовали, веря в то, что они оказывают услугу своим гостям, когда они наглядно передавали то, что воспринимали собственными органами чувств. Очевидно у них были более продуктивные органы чувств, чем у человека. Возможно, они догадались, что человеческий глаз мог воспринимать лишь узкий спектр электромагнитных волн, и пытались устранить этот недостаток.

Если дело было так, тогда в новой смене базы экспедиции было мало смысла. В своем рвении лисички вскоре последовали бы за ними, и игра началась сначала. Впрочем, было не исключено, что колонии были повсюду на поверхности спутника.

Или это был мешающий маневр, вернее, меры предосторожности лисичек? В пользу этого предположения говорило во-первых то, что именно Далберг страдал больше всех. Он был практически привязан к кораблю; едва он отходил больше, чем на две, три дюжины шагов от «Пацифики», попадал под настоящую бомбардировку обрывками изображений, терял всякую ориентировку, ходил по кругу и даже несколько раз вслепую набегал на корпус корабля. Шишка на его лбу призывала его отказаться от дальнейших попыток.

И, во-вторых, бросалось в глаза, что передач зрительных образов часто не было, пока лисички находились рядом с командой. Но если члены команды предпринимали — в одиночку или группой — продвижение в отдаленные районы — все равно, пешком ли, на гусеничном автомобиле или на вертолете — они сразу же подвергались обману чувств, который оказывал сильное влияние на их способность оценивать характер и последствия своих действий и способность ориентирования и заставлял их вернуться. Казалось, что лунным жителям было с руки, что команда постоянно была под их контролем. Не удивительно после плачевного опыта с Далбергом!

С другой стороны лисички позволяли снимать себя на пленку без подозрений и даже позволяли своим детенышам играть с людьми — обстоятельство, которое Вестинг основательно использовал. Ему не мешало то, что исследовательская работа была заброшена. Он чувствовал себя хорошо в новом окружении. Он давно преодолел шок. Доверительная близость лисичек доставляла ему довольствие. Почти каждый день ему предоставлялась возможность проводить видеосъемку и фотографировать. Богатый фото- и видеоматериал он мог предоставить своей телевизионной публике и своим читателям. То, что он запечатлевал во время своих набегов на берег на бесконечные метры целлулоида, Далберг принимал в шлюзовой камере и тотчас же относил для проявки в лабораторию.

Неопределенность, лежали ли в основе передач зрительных образов хорошие намерения или недоверчивая осторожность, приветствовалось ли присутствие команды или принималось как неизбежное зло, дойдет ли рано или поздно до новых инцидентов или нет, убедительно напомнила Бронстайну наверстать давнее упущение. Он должен был назвать заместителя, который возьмет командование на себя, в случае если с ним что-нибудь случится. После событий последней недели выбор было сделать не так трудно. На обсуждение выносились лишь Анне и Веккер. Но Анне, во-первых, полностью сконцентрировала усилия на установлении контакта с лисичками и проявляла мало стремления, заниматься обязанностями руководителя и организатора. И, во-вторых, было сомнительно, будет ли она акцептироваться не только Далбергом, но еще и Вестингом.

Веккер, напротив, заметно добился авторитета. Он постоянно искал средства и пути, чтобы продолжить исследовательскую работу несмотря на неблагоприятные обстоятельства. В ответ на его предложение была разработана и принят к использованию полная программа исследования электромагнитных колебаний, которые использовали лисички. Правда, не удалось зарегистрировать эти колебания имеющимися приемниками. Очевидно, это были крайне длинные, неупотребительный в общепринятой радиотехнике волны. Но уже хитроумно придуманная опытная схема принесла геологу признание, и манера, как он это понимал, ненавязчиво втянуть в исследовательскую работу даже потерявшего всякий интерес фотоохотника так и выжидательно скептичного пилота, указывали на интуицию и многообещающие способности руководителя.

То, что Веккер созрел, доказывал и его ответ на предложение Далберга, из недостатка других возможностей общения дать понять грибоголовым серией безобидных, но убедительных провокаций, что они мешали экспедиции.

Дело не только в безопасности экспедиции, ответил он, но и нельзя было допустить, чтобы лисички, побужденные плохим опытом, связанным с командой, вообще сформировали одностороннее, ложное представление о существе человека, образ, который нагнетал отношения и затруднял контакт с последующими экспедициями с Земли.