Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны

— Почему последнее желание? — хотел знать Вестинг. Но Бронстайн тянул с ответом.

— Они поедят и отдохнут часок. После этого они смогут дать отчет… Правда, единственный вопрос уже сейчас: Что случилось с передатчиком?

Веккер поднялся и сделал спиралевидное движение.

— Исчез. Циклон в направлении северного полюса. Возможно, что он еще какое-то время передавал, прежде чем он разлетелся на куски, ударившись о ледяную гору. Сигналы, которые Вы приняли в последний раз, исходили из раций, встроенных в наши скафандры. Спасительная идея пришла в голову Далбергу.

Когда команда через два часа снова находилась на мостике, уже царила рабочая атмосфера. Бронстайн и Вестинг использовали паузу и поднялись на специальном вертолете для первого осмотрового полета. Вопреки сравнительно разреженной атмосфере металлический паук проявил себя великолепно. Его чрезмерные лопасти играючи преодолевали низкую лунную гравитацию.

Равнина прямо-таки идеально подходила для базы экспедиции. Она занимала площадь в несколько квадратных километров, и у нее было геологически разнообразное окружение. На юге она граничила с озеристым плато, на севере и востоке с огромными снежными дюнами, на западе с вулканами, которые Вестинг оценивал как геологический раритет.

— Не принимая во внимание эти конусы, мы могли бы понапрасну искать лежащие на поверхности минералы или руду, — когда он вернулся на мостик. — Все погребено под замерзшей водой и аммиаком.

— Надеюсь, Вы ошибаетесь, — сказал Веккер.

Спутники заняли места, и Бронстайн попросил Далберга, как старшего посадочного команды, сообщить подробности посадки ракеты и прекращения радиосвязи.

Далберг начал говорить запинаясь. Затем он, совершенно против своей привычки, стал многословным, сообщил о результатах анализов, которые он провел в соответствии с гигиеническим параграфом, и ударился в детали местоположения и размеров между тем пропавшей маркировку посадочной полосы.

Бронстайн сразу же почувствовал, что должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, что-то, связанное не с случайным природным явлением, а с ошибочным решением, промахом, неверным действием. Взгляд на геолога укрепил его в этом предположении. Веккер уставился в воображаемую точку в воздухе, но он следил за каждым словом и двигал губами, словно хотел вмешаться в доклад в следующую секунду.

Вестинг стал нетерпеливым.

— Вы задействовали передатчик за пределами ракеты?

Пилот кивнул.

— Примерно в десяти-двенадцати шагах от входного люка.

— Крайне легкомысленно было оставлять его там, когда приближается шторм — к тому же циклон! — Вестинг рассерженно щелкнул языком. — Вы же должны были заметить какие-нибудь предзнаменования — изменения в атмосфере, порывы ветра, снег, витающий в воздухе… Или Вы хотите втолковать нам, что циклон появился как гром среди ясного неба?

Далберг молчал.

— Когда мы его заметили, мы не были вблизи передатчика, — сказал Веккер.

— Где же?

— На подножии вулкана.

Глаза астрохимика пронзительно уставились на геолога.

— Что вы там забыли?

Веккер вынул из кармана два куска породы размером с кулак и положил их на стол.

— Липарит и пемзу.

Помещения словно наэлектризовалось, когда Веккер сообщил о том, как дело дошло до экскурсии. Уже после первых слова Вестинг вскочил и начал ходить из стороны в сторону длинными шагами. Затем и Бронстайн наморщил лоб.

Бронстайн злился на самого себя. Еще несколько часов назад он отгонял от себя мысли о том, что посадочная команда могла нарушить приказ в какой-либо форме. Теперь выяснялось, что он был слишком легковерным. На что он, собственно, мог сослаться? На гармонично прошедший восьмимесячный полет? Человеческие качества проявлялись, как теперь было ясно видно, только при выполнении задач, преодолении трудностей… И уже о первое задание Веккер споткнулся!

Бронстайн постарался подавить эмоциональное волнение и оценить состав преступления со всех сторон.

Веккера оправдывало то, что у него было слишком мало опыта полетов в космос, и что он впервые принимал участие в межпланетной экспедиции. Его нетерпением было понятным и его рвение было в определенном смысле похвальным. Аргументы, которые он приводил — нужно было использовать каждый час, чтобы повысить эффективность дорогостоящей экспедиции, выдавали наивность, но и общественное чувство ответственности тоже.

Это однако ничего не меняло в том факте, что он пошел против приказа и поставил под угрозу жизнь людей.

— Достаточно! Прекратите! — Вестинг остановился перед геологом. Его височные вены набухли. «Устранение простоя! Эффективность времени! Я уже давно работаю в области космонавтики и время от времени тоже сталкивался с нарушением дисциплины. Но еще никто не смел прикрывать собственный просчет интересами экспедиции!»

Бронстайн следил за сценой с растущим недовольством. Вестинг казалось, впал в состояние волнения, которое стремилось к точке кульминации. Его упреки перестали касаться дела. Он ставил в вину геологу авантюризм и недостаточный интерес к здравой научной деятельности.

— Это входило в мои намерения, — бурно протестовал Веккер. — Я лишь хотел объяснить…

— … почему Вы чуть было не устроили заварушку.

Астрохимик дернул себя за воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха.

— Нервы! — услышал Бронстайн рядом с собой шепот врача. — Усталость высокой степени. То, что Вы видите — психическая реакция на вынужденное спокойствие во время акции спасения.

И после небольшой паузы: «Наверное, Вам следует вмешаться».

Бронстайн кивнул. Он должен был вмешаться. Потому что на лице Веккера все четче отражалось противоречие. В любой момент он мог ответить точно так же несдержанно на вспыльчивые нападки и вызывать серьезный конфликт.

— Что мне еще неясно, — сказал Бронстайн энергичным басом, — как вообще мог пропасть передатчик. Речь идет о небольшом, плоском, но довольно тяжелом предмете, у которого довольно малая контактная поверхность для шторма.

Вестинг ответил пренебрежительным жестом.

— Во Флориде я был свидетелем того, как торнадо поднял с путей дизельный локомотив и зашвырнул в воздух! Тем более непростительна халатность…

— Согласен! Но Вы не находите странным, что передатчик просто сдуло, а ракета напротив осталась нетронутой?

Вестинг запнулся.

— Разные массы! — предположила Анне, глядя искоса на Бронстайна.

Бронстайн едва заметно улыбнулся. Анне включилась верно. Конечно, она знала не хуже его, что разные массы ничего не объясняли. Она пыталась отвлечь интерес Вестинга от Веккера к ракете, в то время, как она вызывала его на противоречие и давала ему возможность выступить с безупречным объяснением. Трюк удался.