Ольга Онойко - Некромантисса

Много раз Лореаса пыталась дознаться, что же произошло. С того самого часа, когда она впервые заподозрила в болезни Геллены мёртвую порчу, она не успокаивалась. Девочка часто бывала в гостях у подруг, но семьи их много поколений жили в городе, были на виду и имели прекрасную репутацию. Подозрительным показалось некромантиссе лишь то, что незадолго до болезни Геллена заснула в гостях. Быть может, тот сон стал роковым для неё? Но Геллена ничего не помнила. Лореаса входила в её сны и тоже ничего не нашла там.

Что-то было стёрто из памяти Геллены? Что-то в ней ныне скрыто чёрной завесой, чернее болотных вод, над которыми стоял лесной дом Лореасы?

Мёртвую порчу можно подхватить, лишь прикоснувшись к Стенам Кошмара. Сами Стены скрыты в непроходимых лесах, подступы к ним охраняются некромантиссами и Королевскими Лесничими. Но каждый демон, прорвавшийся через кордоны, и каждая ведьма, продавшая душу за власть над миром, носит в себе её частицу…

«Призраки должны это знать», — думает Лореаса.

Призраки.

Значит, нужно отправиться к ним.

«Дева Сновидений, помоги мне! — безмолвно шепчет Лореаса. — Помоги мне и моей дочери…»

С этой мыслью некромантисса засыпает.

Проснувшись через час, она чувствует себя не столько освежённой, сколько полной решимости.

За окнами темно. Лореаса спускается в гостиную. Кодор уже дома, а Лореада успела приготовить ужин. Оба они, отец и дочь, печальны. Они даже не поднимают на неё глаз.

— Что-то случилось? — спрашивает Лореаса.

Кодор молча качает головой.

Он вернулся с дурными вестями.

Лореаса выслушивает его, присев за стол. Ада накладывает рагу ей в тарелку, но мать даже не прикасается к еде.

…По городу бродят слухи. Поговаривают, что лесная колдунья, обременённая взрослыми дочерьми, возненавидела свою падчерицу, чистую, добрую девушку, и хочет сжить её со свету. Именно она наложила на Геллену гибельные чары, отравила её, измучила неизлечимой болезнью.

Слыша это, Лореаса закусывает губу. Сердце её обрывается. Она вновь чувствует себя обессиленной. Бледный Кодор смотрит на неё виновато, разводит руками. Он сам потрясён. Он пытался переубедить отцов города, своих давних друзей и братьев по оружию; он напоминал им, сколь велики заслуги Лореасы, что она не просто так получила ленту почётной горожанки, что многие обязаны ей собственными жизнями и жизнями своих детей…

— Они словно оглохли, — тихо говорит Кодор. В его голосе нет даже досады, одна глухая тоска. — Все они… Неужто это старость, Лоре? Я же помню, какими они были. Смелыми. Разумными. Мы вместе прошли огонь и воду. Они не боялись ни Дев, ни демонов, а теперь они мнительны и суеверны, верят в чох и вороний грай. Это старость? Неужто и я — такой же?

Поднявшись, Лореаса обходит стол. Кодор встаёт ей навстречу. Он встревожен и растерян. Некромантисса обнимает мужа и прижимается лицом к его плечу.

— Нет, милый, — отвечает она. — Ты никогда не станешь таким.

Но сейчас и она чувствует себя очень старой.

Всегдашняя отчуждённость сослужила им плохую службу. Некромантиссы избегали навязывать своё общество, видя, что горожанам неуютно в их присутствии. Много лет они оставались загадочными гостьями, чья истинная сила и намерения неизвестны. Лореаса не видела в этом дурного. Главное, что Геллена была общей любимицей: так ей казалось. Лореаса думала, что Геллена сможет примирить город с их семьей, сделать их частью людской жизни. Ведь Анделаре удалось стать близкой людям, почему же это невозможно для Лореасы и её дочерей? Не нужно торопиться: так она думала…

И вот как всё обернулось.

— Но кто, — говорит Кодор, — кто всё это придумал?

Придумал?

Лореаса вздрагивает.

Сказать по чести, она всегда полагала, что любые ужасы люди способны придумать сами. Но что, если Кодор прав? Кто-то принёс в город мёртвую порчу. Глупо ждать, что порождение Вечного зла ограничится каком-нибудь одним злодеянием.

— Я давно ничего не слышал о своём ученике, — задумчиво говорит Кодор. — Айдар отличный парень, добрый и храбрый, на него можно положиться. Но не случилось ли с ним чего?

Лореаса коротко выдыхает, глядя в сторону.

— Разузнай о нём, — говорит она. — А я… мне тоже нужно кое о чём разузнать, Кодор.

Ада понимает мать без слов. Лореаса выходит на кухню, и дочь следует за ней. Она сама закрывает дверь, не дожидаясь просьбы. Прислонившись спиной к дверце шкафа, скрестив на груди руки, Лореаса задумчиво смотрит в заоконную тьму. Они не зажигают свеч, потому что некромантиссы видят в темноте.

Холодна нынешняя ночь, холодна и черна, как болотные воды…

— Мама? — наконец, начинает Лореада.

Лореаса медлит. Вторая сестра-близнец наверху, в спальне, всё ещё поёт, и мать прислушивается к её песне.

Потом она говорит:

— У людей почти нет болезней, которые передаются некромантиссам.

— Поэтому мы не можем заразиться, — кивает Ада.

— И поэтому из нас не самые лучшие целительницы, — хмуро замечает Лореаса. — Мы не знаем языка болезней. Но, конечно, если очень нужно, можно разобраться во всём.

Ада озадаченно молчит.

— Что ты хочешь сказать, мама? — наконец спрашивает она.

— Я очень долго пыталась. Но я не могу услышать речь этой болезни. Как будто у неё нет языка.

Лореада спокойна. Её не так легко напугать.

— Объясни-ка подробней, — строго говорит она.

Медленно Лореаса проходит к плите и садится возле неё на стул. Отодвигает вьюшку и выдыхает единственный тихий звук. Над золой и углями с радостным треском поднимается яркий, ласковый Сон Огня.

— Почти всякая болезнь — живое существо, — говорит некромантисса, глядя в огонь. — Как жучок-древоточец, поселившийся в дереве. Можно услышать её, узнать, откуда она пришла и чего хочет, а потом выгнать. Но болезнь Геллены… я боюсь произнести это вслух, Ада. И я всё ещё надеюсь, что просто ошиблась.

Брови Лореады сдвигаются.

— Эта болезнь, — уточняет она, — существо неживое?

Лореаса закрывает глаза.

— Нет. Это не существо вовсе. Это мёртвая порча, Ада. И кто-то её принёс…

— Но почему Гелле?! За что — ей? — в голосе Ады звенит гнев. — И как…

— Я всё это узнаю, Ада.

Дочь замолкает.

— Я всё узнаю, — повторяет некромантисса, не открывая глаз. — Но какое-то время вам придётся обходиться без меня. Вы справитесь?

Лореада усмехается.

— Ты могла и не спрашивать.

Лореаса встаёт, улыбаясь. Ничего другого она не ждала от своей дочери и ученицы. Не нужно больше ничего объяснять. Ада позаботится обо всём. А Кодор… что же, он знает, на ком женат.

И некромантисса коротко вздыхает.

Под пристальным взглядом дочери Лореаса медленно тонет, опускаясь прямо сквозь пол, словно дерево превратилось в зыбучий песок. Тело её гнётся так, как не гнутся людские тела, волосы вздымаются тёмной волной, и иллюзорная седина на них превращается в паутину. Сотни пауков разбегаются по полу от плывуна, в котором исчезает колдунья. Ночные бабочки бьются в стекло.