Владимир Петров-Одинец - Лабиринты Гипербореи

– Хорошая. Волхвы её держат, покос же, – объяснила причины рыжая.

Славка лихорадочно искал повод смыться. На плечо опустилась рука, он обернулся – Сокол. Как удачно!

– Позвольте представить, – именно такими словами папа сводил гостей, которые не знали друг друга. – Русана. Старший дружинник, Сокол.

– Я столько про тебя слышал, – сказал рус славкиной однокласснице. – А ты вон какая!

Русана подняла глаза. Хоть Славка привык видеть её без очков, но она продолжала казаться взрослее. Рост тут ни при чём, Милана такая же длинная, да выглядит совсем девчонкой. Сейчас, взглянув на Сокола, рыжая фыркнула, отвернулась к Славке и зашептала:

– Ой-ой, Сокол какой серьёзный! Умора! Он нарочно к Русе подошёл, чтобы девиц раззадорить… Вот увидишь, он её на костер пригласит или хоровод предложит. Ему невесту скоро выбирать, за него все согласны… Вот он и выделывается!

Рус не подал виду, что расслышал хихиканье. Может, и не обратил внимания. Во всяком случае, глаза его не отрывались от Русаны. Больше того, Сокол подхватил её вялую ладошку, накрыл своей:

– Ты напрасно грустишь. Пойдём, я тебе нашу забаву покажу!

И они ушли. Славка обрадовался. Кислая физиономия одноклассницы уже не грозила отравить праздник. Тем более, рыжая оказалась заводной девчонкой, такой приколисткой, что и Тимуру бы не уступила. Она с визгом сигала через костры, взапуски носилась в догоняшках. И во всех играх держалась около Славки. А когда он словил-таки её, сцапал за толстую косу, не обиделась. Как равная, извернулась, столкнулась с ловилой, и они вместе упали на траву. Сначала победил мальчишка, уселся на неё верхом, но сообразил – так неправильно, не по-мужски. И поддался. Милана перевернула Славку на лопатки, тоже уселась сверху. Вцепилась в его лохмы у висков, легонько дёрнула:

– Это за косу! Теперь – квиты.

Тут на берегу несколько голосов завели песню. Рыжая вскочила, потянула мальчишку за собой. На длинном бревне вперемешку сидели девушки и старшие парни. Совсем молодь разлеглась на траве. Рыжая подхватила мотив ещё на подходе. Глубокий и удивительно низкий голос её влился в хор, как ручей в реку. Кто-то из девушек поманил Милану, потеснил парней и усадил рыжую на бревно. Она пела так истово, что даже среди множества мужских и женских голос её выступал отчетливо.

Славка слов не знал, да и петь не умел, если уж честно говорить. Однако слушать многоголосие оказалось настолько приятно, что он прилёг у костра, как многие парни. Основное пламя уже опало, поэтому жар не обжигал, но пригревал бок. Рядом присел недоросль, Зай. Ждан рассказывал, что именно этот худющий пацан расписывал избу Боруна, причем краски готовил – самостоятельно. Зай робко обратился:

– Привет, Яр.

– Привет. А ты чего не поёшь?

– Медведь на ухо наступил, – улыбнулся недоросль, и пояснил, увидев недоумение Славки, – слуха нет. Начну вопить не в лад, побьют и прогонят.

Певцы закончили протяжную песню. Завели веселую. Откуда-то появились барабаны или бубны – Славка не знал, как их называют. Добавились трещотки, гнусаво вступили пастушьи рожки, нежно засвистела длинная дудка. Музыка вовсе не походила на современную, которая осталась в том мире. Но мотив оказался зажигательным, а слова имели смысл, в отличие от рэпа. Всё это подстрекало вскочить, запрыгать, поймав ритм.

Зай снова робко обратился к мальчишке:

– Яр, у меня просьба, – но не успел закончить.

Славка кувыркнулся вперед, поднялся и показал, как двигаться «роботом». И не один он поддался, уступил мощному призыву. Десяток парней, не меньше, принялись танцевать. Кто шёл вприсядку, кто отчебучивал ногами замысловатые движения, притопывая и прихлопывая. Заметив среди них Грума, Славка выдал класс. Конечно, вертеться на земле много труднее, нежели на гладком полу, однако получилось неплохо. Темп плясовой был живее рэпа – Славка чуть не задохнулся, поспевая за ним. Милана танцевала рядом, отчего расшитый подол сарафана колоколом кружился, а рукава сорочки развевались крыльями. Она не пела – подсвистывала и кричала:

-Жги, наяривай!

Плясуны рассеялись, очистив место соперникам. Грум откалывал коленца, как заправский акробат, перекидываясь через руку, подкручивая сальто. Славка использовал новые, неизвестные русу движения, типа змейки, перекрута. Жесткая отава колола руки и спину, но азарт подстёгивал. И вот, с финальным вскриком, пляска оборвалась.

– Ты лихой плясун, – уважительно признался Грум, – покажешь потом? Хочу перенять.

– Без проблем, – кивнул Славка, тяжело переводя дух.

Народ двигался вглубь косы, где разжигались маленькие костерки. Пары образовали кольцо, внутри которого выстроился хоровод. Славка дёрнул Милану за руку:

– Пошли?

– Нет, – отозвалась та, завистливо глядя на парней, ведущих девушек, – мне рано. Там взрослые, кому осенью свадьбу играть…

– Ни фига себе, взрослые, – возмутился мальчишка, заметив Сокола и Русану, – ему же всего шестнадцать! А Руське, как мне. Пошли! Чем мы хуже?

Славка схватил рыжую за руку, потащил к хороводу. Но та уперлась:

– Он рус, а ты – никто. Всё равно волхвы ему невесту назначат, пусть он сам и не выберет.

А потом вырвалась, убежала. Стало скучно. Славка огляделся. Недоросли и совсем малолетки давно разошлись. Кроме него, на хоровод смотрел только Зай. Смутно вспомнилось – пацан недавно затевал разговор и вроде ему что-то нужно:

– Ты меня о чём спрашивал?

Тощий недоросль встрепенулся:

– Да. Покажешь книгу с парсунами?

– Сколько угодно. Только она дома у Ждана. Завтра захвачу, в школе отдам. Смотри на здоровье. А зачем?

– Завтра не получится. Праздник, – напомнил тощий, и застеснялся. – Перенять манеру хочу. Я живописец. А кто такие картины пишет?

Славка понятия не имел, но признаваться в невежестве не хотелось. Он забормотал что-то невнятное про гуашь, акварель и фломастеры. А потом вспомнил, как брат Алёшка рисует компьютером, и принялся врать напропалую. К слову пришёлся и новый фильм «Аватар», где реальность получилась – хоть рукой бери. Тощий Зай ловил каждое слово, как славкин папа – репортаж с чемпионата мира по футболу. Заслушался, даже споткнулся и упал, подходя к селу. Помогая ему подняться, Славка уловил краем глаза движение позади них. Обернувшись, успел заметить шуструю тень, забежавшую в кусты.

– Леший, ты ли?

Никто не ответил на вопрос, да и зачем лесовику таиться от Славки? Сообразив это, мальчишка тронул спутника за плечо, показал в ту сторону:

– Зай, кто это был?

Художник пожал плечами. Он вообще не смотрел туда и ничего не заметил. У первой избы за кузницей недоросль пожелал спокойной ночи и убежал домой. Добравшись до сеновала, Славка заснул. Разбудил его Ждан, усталый, довольный и насквозь пропахший костром: