Владимир Петров-Одинец - Лабиринты Гипербореи

– Это о зоркости говорит. Ночью у костра обернись – такие огоньки увидишь. Глазами светят ночные звери. Вот и мы такие, оказывается… Но что за волховство тебе парсуну рисует? Быстро и точно. Поясни!

За окнами луна серебрила просторы. Незнакомые шумы влетали в комнату. То дальний крик птицы, то лошадиный топоток, переступание с ноги на ногу. В городе ночь звучит совсем иначе. Эта необычность подстегивала Славку. Хвастливо лился рассказ о телевизоре, о кино, о компьютерных играх. Расписывать свой мир мальчишка мог бы ещё сколько угодно, но между лопаток появилось неприятное ощущение. Он поёжился.

– Озяб, что ли? – Удивился Сокол.

– Нет, неуютно. Как будто кто в спину смотрит…

Объяснить чувство толком не удалось – возникла суматоха. Заржали, тревожно заметались лошади.

Русы метнулись к окнам, но дневальный уже определил причину переполоха и успокоил:

– Лиса, похоже. Запустил камнем, стреканула, как подпаленная. Жалко, не попал. А это кого несёт?

Приблизился топот копыт. В казарму вошёл Ждан:

– Пора. Прощайся с ребятами, и помчались. Волхвы у Сундука огневой круг замкнули, силобор напрягли, и время выброса близко…

Костры располагались по кругу, на лучах пятиконечной звезды, выложенной из камней. В центре звезды змеилась спираль, тоже обозначенная камушками. Самый центр занимал большой плоский камень.

– Испейте, – подала детям кружки Гера, – это придаст сил и успокоит. Когда силобор вскроется, вас пробьёт жар. Перетерпите, это ненадолго. Ну, а там идите против течения, домой…

Дрон смотрел в небо сквозь длинную трубу с подпоркой, установленную на круге со множеством кольцевых полос и радиальных делений. Он оторвался от наблюдения, велел Боруну приступать. Тот довел детей к началу спирали, поставил Русану впереди Славки:

– Возьмитесь за руки. Дрон скомандует – пойдёте таким порядком. Остановитесь в самом центре. Пламя накроет вас, но не бойтесь, оно иное, в нём горит время. После выброса вы попадёте в темень, там всё зависит от вас. Идите против тока, всегда навстречу, иначе снесёт в сторону, близко, но не туда. Ну, удачи!

Его теплая рука легла на плечи детей, слегка подтолкнула. Славка сжал руку Русаны, посмотрел на волхвов – четверо уже стояли на лучах звезды. Все, кроме Боруна. Дрон крикнул:

– О, сила земная! Распахнись, силобор!

Славкой и Русаной овладело странное оцепенение, двигаться никуда не хотелось, в ушах нарастало гудение. Борун занял своё место, тоже простёр руки к центру спирали. Совершенно синхронно, вся вместе, пятерка волшебников принялась подталкивать нечто невидимое в сторону детей.

Поднялся ветер, дующий на них со всех сторон. Пламя костров загудело, затрещали толстые поленья, выбрасывая снопы искр. Одежды волхвов трепетали в потоках воздуха. Длинное пламя каждого костра легло набок, заструилось к центру, проползло между волхвами, направляясь дальше, дальше…

Жар наваливался на детей. Однако ветер перестал восприниматься, хотя искры летели гуще. Вот языки пламени ещё удлинились, дотянулись до детей, заслонили центр спирали, поглотили Славку с Русаной полностью. Громадный костёр, слившийся из пяти длинных огненных полос, скрутился в единый жгут, и устремился в ночное небо…

С шумом вырвалась земля, словно выплеснулась вверх, далеко разлетаясь в разные стороны. Следом прянула уйма света, ярчайшего из возможных, молнией ударила в небеса. В мгновенном проблеске волхвы заметили взмывающий вверх камень. Затем откат дошёл до них, пронзил болью, разбросал по сторонам. Пламя погасло разом, как от могучего дуновения. Резко похолодало. В полной темноте тяжело ухнула, содрогнулась земля.

Долго стояла тишина. Мир оглох, ослеп, перепугался и затих в ожидании. Борун, самый молодой и сильный, первым очнулся после жестокого обратного удара, обратился к Совету:

– Все живы? Все целы? Дрон, как ты? Гера, Кмен, Аген, не молчите!

Понемногу волхвы приходили в себя. Когда удалось подняться последнему – им оказался Дрон – кто-то вызвал светлячков, построил плоским облаком и все пошли осматривать результаты так шумно сделанного посыла.

– Вот что значит силобор сообща раскрывать, – старшина Совета любил хвастаться, – хорошее дело я предложил. Смотрите, костры остыли, головни ледяные на ощупь. Вся сила из жилы земной ушла, без последышков…

Пентаграмма никуда не делись, а вот центральный круг, где вскрылся силобор, стал глубокой воронкой. Старшина Совета замолк, словно язык прикусил. Камень исчез, а на дне воронки стояли дети. Русана и Яр смотрели на волхвов с надеждой, ожидая продолжения. Они явно не понимали, что всё кончилось.

Борун молча спустился к детям. Ему захотелось немедленно усыпить, отнести ребятишек домой, и пока будут спать – придумать объяснение. Но Дрон, слишком слабый, чтобы проявить великодушие и слишком гордый, чтобы скрывать поражение, крикнул сверху:

– Ну, и чего вы там ждёте? Сорвалась отправка. Значит, не судьба. Вылезайте. Живо! Яр, Руса, кому сказано?

Русана подчинилась. А Славка гневно выкрикнул:

– Нет! Нет, так не может быть! Вы обещали! Делайте, делайте ваше колдовство! Я хочу домой!

И отшатнулся от Боруна, протянувшего руку.

– Яр, погоди! Вернись, ты меня слышишь!

Мальчишка бежал в лес. Ему было всё равно, съест его страшный хищный зверь, напорется он на острый сучок или сорвется с обрыва и сломает шею. В глубине души Славка даже ожидал, что так и случится. Тогда всё решится само. И не надо будет переживать, что он никогда не увидит маму! И какая разница, если он умрёт, что папа никогда не похвалит его за отличный спуск на лыжах с горы! Ну и пусть его, Славки, не будет, так ведь исчезнет и непонятное стеснение в груди, которое душит и выжимает слёзы. Зачем такая жизнь в этой чужой стране, где нет ни компьютера, ни телевизора, ни телефона? Зачем, если вокруг одни чужие люди, которые и русского языка не понимают!

Так думал Славка, стремглав несясь по тропинке, хорошо заметной в лунном свете. Та послушно ложилась ровным ковром, уводя наверх, в гору. За поворотом остались голоса, окликающие его. Скоро крутизна увеличилась, и бег перешел в быстрый шаг. Дыхание участилось, слезы высохли. Осталась горькая жалость к себе, совершенно одинокому, никому не нужному. Славка укорял себя за глупое поведение, которое и привело его в этот мир. Не начни они с Тимуром толкотню, не шагнула бы Русана на скрытый провал. И все остались бы в том мире, улетели бы уже домой. И он спал бы в своей постели, а не смотрел на звезды и глупую желтую луну с края обрыва…

Как незаметно тропинка довела его к вершине горы. Громадный камень, снизу похожий на сундук или ящик, вблизи оказался куском скалы с неровными краями. Славка выбрал рядом с ним плоский обломок, сел, прислонившись спиной. Камень поделился теплом, оставшимся от дня.