Владимир Петров-Одинец - Лабиринты Гипербореи

– А сказал, что веса нет, – удивился мальчишка, в очередной раз хватая лодку за толстенный очин и заворачивая в нужную сторону.

– Это не вес, – услышал и бормотнул волшебник, – а сила. Она не может исчезнуть, балбесы… Как можно не понимать очевидных вещей? Куда катится мир, если отроки не перенимают мудрости учителей…

Милана присоединилась к Славке, помогла направить лодку-перо к просвету в чащобе.

– Ты не обращай на него внимания, он всегда ворчит, когда увлечен чтением или мыслями. А сила, это внутреннее содержание вещи, понимаешь? Ты её можешь сделать невидимой, убрать вес, чтобы вещь не тащилась и не буровила землю. Но силу не уберешь, её только расходовать или пополнять можно. Воздух, в нем силы малые, в воде – больше, а в камне или железе – сам знаешь. Чем тяжелее, тем сил больше…

Лес кончился. Впереди открылась долина, где ровно стояли дома. Славка растерялся:

– Куда дальше-то? К кому?

Милана и Русана одновременно указали на третий дом от реки. До него ребятишки домчались бегом, разогнав лодку-перо по ровному месту. А вот затормозить не успели. Со всего маху очин уткнулся в крыльцо, и зачитавшийся волшебник вылетел лбом на ступеньки.

Грохот получился знатный! На вопль Олена вышла Дара:

– Да что тут творится? Учитель, вы не ушиблись?

– Чтоб вам пусто стало, озорники! – Волхв оглянулся, ища виновников падения, но те разбежались и попрятались.

Славка сидел за поленницей. Сквозь дырки между чурками наблюдать оказалось удобно и безопасно. Русана с Лисой скрывались между телегами.

– Дарёша, ногу ранил, обезножел. Лечи, голубушка…

– Так вы сами бы… – попыталась возразить девушка, но протест немедленно пресекли доводы:

– Как лечить, когда я рану не узрю? И что за непочтение? Я к тебе пришел, а ты перечишь, словно ровне…

Родители Дары выглянули, всплеснули руками, бросились помогать. Под ворчание Олена они завели его в дом. Дети выбрались из укрытий.

– Ух, я испугался, когда он кувыркнулся на крыльцо! Думаю, как грохнет сейчас в мою сторону, только лоскутки полетят…

– Нет, Яр, не полетят. Олен никогда никого не наказывал, только ворчит и обещает. Но мы хороши тоже, лодку остановить не смогли…

Русана добавила:

– Надо было раньше начать. Ты же сама про силу говорила, а как до дела дошло, все и забыла! Вот нас по инерции и дотащило да крыльца… А почему говорят очин?

Она держала толстый полупрозрачный конец пера и отвязывала бечеву. Почти невесомая лодка-перо покачивалась в воздухе, низко паря над землёй.

– Очин? Так его срезают наискось, когда перо для письма готовят. Чинят. Яр, ты куда?

Славка поставил одну ногу внутрь пера, на стержень, а второй оттолкнулся, словно на скейтборде. Лодка зыбко качнулась, но удержала его. Ещё толчок, ещё. Земля улетала назад всё быстрее, и вторая нога сама стала поперек, чтобы заложить вираж. Но внизу – не асфальт, и не на скейтборде скользил Славка. Перо наклонилось. Медленно тянулось падение, мальчишка уже и руки выставил вперед, в ужасе готовясь грохнуться на стремительно мчащуюся землю. И так вспомнилось вдруг, как скейт, настоящий скейт, круто поворачивал, не давая упасть в самых сложных виражах!

Перо под ногами упруго вздрогнуло, заложило поворот почти под прямым углом. Славка чиркнул пальцами по земле, но устоял. Радостно вспомнило тело привычные движения, и он помчал к остолбеневшим девчонкам, набирая скорость. Сколько минут скейт-перо под его руководством показывал класс, никто не считал. Только вдруг на полном ходу опора под ногой пропала, и Славка закувыркался в пыли.

Отряхиваясь, он поискал взглядом перо. Нашел. Жалкое и растоптанное. Маленькое, ни на что не годное.

– Милана, Руся, Яр! Где вы там, – позвала Дара, – идите в дом, учитель кличет!

Когда они поднялись на крыльцо, негромкий шепот дал напутствие:

– Я ему всё уже рассказала. Он пойдёт с Боруном.

Олен полулежал, с книгой в руках. Отец Дары мостил под спину волхва подушку. Накрытый стол ждал едоков.

– С переносом по виткам сложностей нет, до Коло в день доберемся. Вот к первому витку пройти – это задача серьёзная. Там земли диких людей, у них волхвов нет, договориться не с кем. Могут и напасть. Так что Борун берёт дружинников и Ждана. Довольны?

Славка и Русана подпрыгнули от радости. Мальчишка даже завопил. Рыжая промолчала, но кто на это обратил внимание? Разве что старшие.

– Ну, кто проголодался? Как не хотите? Нет, никаких отказов!

Девчонки пошли к столу, а Славка отбился занятостью. Выйдя за дверь, он припустил в казарму. Он мчался во весь дух, спеша поделиться новостью с молодыми русами. Но на пороге его встретил Скитан:

– Смирно! Тебя выпороть для начала, Яр, чтобы порядок знал? Дружина, стройсь! – А когда шеренга замерла, воевода поставил штрафника лиуом к ней и объявил наказание. – За самовольную отлучку…

Славке влетело по первое число. Скитан на неделю лишил его права свободного передвижения вне школы. Только со Жданом или дежурным русом. Так минуло два дня. Вечером третьего в казарму, где Славка намывал полы, явились рыжая и русая:

– Привет каторжанину.

– Да ладно вам. Что нового? Они там, вообще, готовятся?

– Ещё как. Завтра Тринс с Боруном расчеты заканчивают – вступила Милана, а Русана завершила отчет:

– Гороскоп составили, удачный.

Славка заворчал:

– Опять? Дрон уже пролетел со звёздами, теперь эти…

Одноклассница заспорила:

– Тринс вовсе не Дрон. Он умный, только рассеянный. Очень умный…

Мальчишка опешил:

– Какой Тринс? А где Олен?

Рыжая фыркнула, Русана запылала от смущения:

– Ой, ты только меня не выдавай. Это я в дневнике Олена шифровала, чтобы никто не понял. Тридцать три несчастья. Три-три-нес. Сокращенно – Тринс.

Кличка привилась мгновенно. А утром Борун вызвал Славку. Девчонки тоже пришли, ждали у входа. Тринс валялся на постели Боруна, задрав больную ногу. Ачарья раскладывал на столе исписанные листочки осиной бумаги. Войдя, дети застали конец разговора:

– …понял. И дальше ищем нужный рисунок концовки витка, – палец Боруна придержал страницу с жирным пунктирным рисунком. – Там спирали с двух сторон горы. Кстати, ты слетал бы за своей картой?

– Я ходить не могу, а ты – летать! Ребятишки смотаются, тут недалеко. Милана, – позвал рыжую Тринс, – в том сундуке, где книги, помнишь? Там на дне лежит пергамент. Дверной наговор не забыла? Сумеешь открыть? Тогда бегом. Быстро!

Троица с восторгом помчалась по дороге, впечатывая пятки в горячую пыль. Перейдя брод, снова рванули. У самого леса длинноногие девчонки Славку опередили. Под сенью деревьев вместе пошли, шагом, с воодушевлением обсуждая перспективы.