Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

— Мистер Хастон, из-за условий повышенной секретности объекта, на который мы скоро прибудем, я вынужден завязать вам глаза.

Эммануил удивленно взглянул на него:

— Молодой человек, я был на таком количестве секретных объектов, которое вам и не снилось.

— Возможно. Но есть один небольшой нюанс. Дело в том, что это не государственный, а частный секретный объект.

Слово "частный" Адамс произнес с некоторым нажимом.

Частный объект в непосредственной близости от комплекса?! Это что-то новенькое. Или это сам комплекс!?.. И он уже больше там не хозяин?.. Хастон прислушался к резонирующему объединенному биополю. Да нет, вроде все нормально. Комплекс невозможно обнаружить. Практически. Но… Вызвать такотана, что ли? Нет, пока подождем.

— Частный объект в зоне природного заповедника?! — повернулся Эммануил к Адамсу.

Тот поморщился:

— Не будьте наивным, Хастон. Тот, кто имеет большие деньги — хозяин всей этой большой земли.

— Я, вроде, тоже не беден.

— Вы живете не на той стороне улицы, Хастон. Потому что — черный.

Да. Не на той стороне. Эммануил вспомнил, как с полгода назад на это же жаловалась Коретта. Тогда стабильно дули южные ветра, и их дом был насквозь пропитан пылью из-под колес грузовиков, которых в Карлсбаде почему-то появилось видимо-невидимо. Потом они исчезли. Как-то все сразу.

— Разрешите, Хастон? — Адамс уже держал в руках большой черный платок.

Эммануил пожал плечами и подставил ему голову. Повязка плотно легла на глаза. "Если свернем налево, — решил Хастон, — сразу же вызову такотана". Автомобиль свернул вправо.

Эммануил никогда не ездил по этой дороге. Не зачем. Да и времени не было. А когда почувствовал за собой слежку и подавно перестал обращать на нее внимание. Мало ли в национальном пещерном заповеднике дорог, дорожек и тропинок? Это Пьер был любителем лазить по окрестностям. И по более далеким краям. Так и пропал в них двадцать лет назад. Ни слуху до сих пор, ни духу.

Когда в сорок первом война в Европе полыхнула не на шутку, Эммануил не выдержал. Темной безлунной ночью поднял в воздух тантор и рванул во Францию. Мэри с сыном забирал из Марселя чуть ли не силой: она ждала Пьера. Сговорились на том, что его такотан трогать не будут. Если Пьер появится, то всегда сможет связаться с Карлсбадом. На связь никто не вышел. Так и лежит мертвая механическая кукла на дне Средиземного моря. Правда, в последний момент Эммануил запрограммировал ее на самоуничтожение в случае нежелательного контакта. Мало ли что.

Мэри жила с ними в Карлсбаде до сорок седьмого года. Возилась с маленьким Джоном, ухаживала за Кореттой после ее трудных родов, хлопотала по домашнему хозяйству и ждала, ждала, ждала… Она растворилась в ожидании. Замерла, как трава под снегом. А когда опытная модель тантора, предназначенная для постоянных, а не разовых лунных рейсов, грохнулась вместе с манами под Розуэллом и гуверовские ищейки вместе с военными бультерьерами начали тявкать и лезть во все дырки, Мэри не выдержала. Забрала Джона и уехала к родственникам в Канаду.

Сначала они переписывались довольно оживленно, потом все реже и реже, а в последнее время даже телефонные звонки были им в тягость. О комплексе она вообще ничего слышать не хотела.

Хастон вздохнул и хотел было поправить повязку, но невидимая рука ФБР сама сделала это за него. Эммануил раздраженно тряхнул головой. Впрочем, раздражаться ему нужно было только от самого себя. От своей трусости. Нет, не правильно. От своего страха. Страха за близких ему людей, на всю жизнь въевшегося в него после того, как с борта тантора он, сквозь пелену слез, увидел их горящее ранчо. Отца, лежащего ничком на выжженной земле в своей любимой клетчатой рубашке, насквозь пропитавшейся кровью. Маму, раскинувшую руки возле обломков перевернутого автомобиля. И какого-то мерзавца, прячущегося от залпов бортового плазмера в клубах черного дыма.

А потом была тетя Жанна, умершая от старых ран у них на руках. Тогда они еще очень мало знали о человеческом организме и боялись даже подумать о том, чтобы применить свои куцые знания на практике. Это сейчас бы!.. А тогда Пьер на три дня ушел в одиночку в горы, никого не предупредив, и не только знакомые латинос с индейцами, но даже такотан не мог отыскать его. А Мэри в первый раз ощутила боль тревоги и ожидания.

А еще потом Пьер исчез где-то в европейской мясорубке и Эммануил уже начал ощущать не страх, а панический ужас при одной только мысли о том, что с его семьей может что-нибудь случиться. Заискивал перед белыми высокими чинами, консультировал их, чтобы — не дай Бог! — на него не обратили неблагожелательного внимания. Начал подумывать о переносе комплекса вообще с этой чертовой Земли и все оттягивал, оттягивал привлечение Дика к непосредственной каждодневной работе. Дооттягивался!

Эммануил даже застонал.

— Вам что, плохо, Хастон? — спросил его голос из темноты.

— Нет, — скрипнул зубами Эммануил. — Долго еще?

— Подъезжаем.

Автомобиль действительно начал сбавлять скорость и через несколько минут сбросил ее до ноля. Впереди послышалось то ли тихое жужжание, то ли громкое шуршание. Не то шлагбаум поднимали, не то ворота откатывали. Через несколько секунд жужжание смолкло и машина снова тронулась вперед. Очень медленно, но даже не пытаясь набрать скорость. Никаких голосов вокруг слышно не было. Хастон проверил связь с такотаном. Все было нормально. Биополе резонировало чуть пульсируя, словно от нетерпения. Это чувство передалось и Эммануилу.

— Долго мне еще с закрытыми глазами сидеть? — зло спросил он у невидимого Адамса.

То кашлянул:

— В принципе, уже можете снимать. Приехали.

Хастон хотел так же зло, как до этого разговаривал с агентом, сорвать повязку, но внезапно рука его замерла. Пульсирующий резонанс, отдающийся во всем теле, начал стремительно слабеть. Тяжело плеснулся напоследок и стих окончательно. Ощущение было такое, словно из Эммануила рывком выдернули все внутренности, одновременно с этим срывая и кожу. Каждая клетка тела вздрогнула, будто от прикосновения чего-то, раскаленного до невозможности. Связь с такотаном была прервана. Повязку Хастон снял медленно и растерянно.

Машина въезжала в нечто, напоминающее крытый гараж, освещенный неярким светом больших квадратных плафонов. Проехали мимо большого, крытого мерседеса-фургона, оставив позади запыленный армейский джип со странным трапом, выброшенным с переднего сиденья, и остановились возле черного "линкольна". Из открытой задней двери того выглядывал такой же трап.

Еще несколько машин разных марок замерло невдалеке. Людей вокруг видно не было. За лобовым стеклом автомобиля Адамса, в неровной стене, оставленной в первозданном виде — "Мы в пещере", — догадался Хастон — хмуро поблескивало трое дверей. Довольно внушительного вида дверей. С металлическими штурвалами по центру каждой из них. То ли замков огромных банковских сейфов, то ли входов в бомбоубежище.