Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

гостинице «Мажестик». Воланд поселился в гостиной ювелирши. В

булгаковском романе упоминаются московский «Метрополь» и ленинградская

«Астория»).

О чем-то подобном догадывались всегда: стоит только припомнить

великое множество историй про заколдованные пещеры, а также

бесчисленные мифы о рождении богов в пещерах — от Зевса до

золотоголового Митры. По апокрифическому «Евангелию Фомы» в пещере

родился Иисус. Легендарные государи и пророки выходили из пещер или, напротив, скрывались там, — чтобы вернуться через многие века. В Тибете и

сегодня бытуют легенды о таинственных пещерах с тысячами тел, находящихся в анабиотическом состоянии — «сомати». Любопытное

совпадение: анабиоз описан в «Туманности Андромеды», и там же

рассказывается о мгновенном перемещении в мир. похожий на Землю — в

главе «Тибетский опыт».

Хозяин улетает, и в освободившуюся оболочку может вселиться

какой-нибудь далекий гость. Это очень древняя аллегория — тело как

жилище души. Булгаков использует ее. разыграв веселую сцену-притчу: заселение «иностранного гостя» в квартиру Лиходеева и перелет прежнего

хозяина в Ялту. «Филиусы» забыли о собственном бессмертии и полностью

отождествили себя с «жилищем»: «квартирный вопрос только испортил их».

«Интурист» Воланд напоминает, что в этом мире человек транзитен, и тело

его — не квартира, а гостиничный номер.

В ершалаимских видениях Ивана Бездомного несколько раз возникает

«страшная Антониева башня». В древнем Иерусалиме действительно была

башня, названная в честь римского императора Антония, и в ней хранилось

праздничное облачение иудейского первосвященника. Словом, «платяной

шкаф»… Не случайно в рукописи тридцать четвертого года в вестибюле

гостиницы «Метрополь» продается парчовое одеяние священника, а в

каноническом тексте появляйся церковное облачение в гостиной квартиры

№50. Нам остается сопоставить священные одеяния с «ночной сорочкой»

Воланда — хитоном Иешуа, — и с маленьким эпизодом в Ленинграде:

«…Римский обнаружен в номере четыреста двенадцатом гостиницы „Астория“, в четвертом этаже, рядом с номером, где останавливался заведующий

репертуаром одного из московских театров…».

Странное уточнение, не правда ли? Булгакову зачем-то нужно было в

связи с Римским упомянуть безымянного «заведующего репертуаром», тоже

приехавшего из Москвы. Абзацем ниже — еще одна многозначительная

деталь: «Обнаруженный в платяном шкафу чегыреста двенадцатого номера

„Астории“ Римский…». Не намекает ли писатель на итальянца Бартини —

«заведующего репертуаром» феодосийского маяка? Бартини действительно

жил в гостинице «Астория», — но не в питерской, а в феодосийской, — как и

многие другие участники коктебельских планерных слетов 20-30-х годов.

«Красный барон» — «первосвященник» и хранитель «платяного

шкафа»?

В гостиной квартиры №50 «входящего охватывала какая-то погребная

сырость». Там же мы видим «пещеру» — «громадный камин», из которого

появляются знаменитые покойники. В конце бала по квартире «потек запах

склепа». «Пещеры смерти» есть и в ершалаимской части романа: Низа зовет

обреченного Иуду в грот, а Левий Матвей «прятался в пещере на северном

склоне Лысого Черепа». И далее: «Голое тело Иешуа Га-Ноцри было с ним».

Затем тела казненных были тайно похоронены «в пустынном ущелье, к

северу от Ершалаима». К северу от Москвы расположена клиника

Стравинского, в которой «скончался» мастер и получил покой обезумевший

Иван.

«Сомати» — это, в сущности, временная смерть. В эпилоге говорится о

том, что хозяйку и домработницу похитили из особняка, а мастера — из

клиники. Но ранее утверждалось, что Маргарита и ее возлюбленный умерли.

После бала Наташа попросила не возвращать ее в земной мир: «Ведь и мы

хотим жить и летать!».

…В конце прошлого века физики выдвинули любопытную гипотезу: при

определенных условиях создается проход для мгновенного перемещения в

пространстве и времени. Такие условия могут возникнуть в «черной дыре».

Но для переброски физического тела этот способ непригоден: малейшее

возмущение гравитационного поля, — и «червоточина» захлопнется, став

физической сингулярностью.

31. «ПЕРЕВОЗОЧНОЕ СРЕДСТВО»

Герои отправляются в странное путешествие, а их тела хранятся в

«платяных шкафах». Возможно, такие пункты существуют на всех

континентах Земли, кроме Антарктиды. Но место для устройства

«межзвездной явки» должно удовлетворять очень противоречивым

требованиям: не слишком большая удаленность от культурных центров, редкое и суеверное народонаселение, пересеченная местность. Желательно

— с дурной славой…

«Едва ли не в самой чаще леса, в миле от дороги, под громадным

деревом, засохшим от старости, вросла в землю покосившаяся изба…». Это

вариант Стругацких («Трудно быть богом»). Очень удобно: база

прогрессоров замаскирована под нехорошую лесную избушку. Рядом —

дорога. Абзацем выше приведена такая подробность: «Здесь можно было

встретить и… скрюченного в три погибели колдуна, собирающего тайные

грибы для своих колдовских настоев, при помощи которых можно стать

невидимым…». И далее: «Говорили, что в ненастные ночи идолы сами собой

выкапываются из земли, выходят к дороге и подают знаки. И говорили еще, что изредка в мертвых окнах загорается нелюдской свет, раздаются звуки и

дым из трубы идет столбом до самого неба».

Итого: грибы — настой — невидимость — труба — столб до неба —

нелюдской свет… А лучшая охрана от любопытства населения — суеверный

страх, усиленный мощным психотронным воздействием. Не этим ли

объясняется тайна пещеры, найденной экспедицией Барченко? Нечто

подобное наблюдалось и в хакасской пещере, которую исследовали

сотрудники академика В.Казначеева: приступы беспричинного ужаса

выгоняли людей на поверхность. В это время аппаратура фиксировала

мощные радиоимпульсы. Похожие чувства испытала и англичанка Джоан

Грант, спустившаяся в одну из шотландских пещер: «Нечто — враждебное, непристойное человеческому, невидимое и в то же время достаточно

тяжелое, чтобы я могла слышать весомую его поступь — пыталось меня

догнать. Если бы это ему удалось, мне бы ничего не осталось, кроме смерти.

Я пробежала триста с лишним метров, пока не пересекла невидимый барьер, за которым почувствовала себя в безопасности». (Д.Грант. «Время вне ума»).

Еще одно свидетельство принадлежит альпинисту Петеру Даншэму: «Меня

охватило дурное предчувствие, а через несколько мгновении осталось