Стивен Кинг - Солнечный пес

- Все правильно, сынок.

- И все-таки ты с ним поспорил.

- Не сразу. Я сказал, что, по моему разумению, "Семидесятники" выиграют, но четыреста долларов слишком крупная сумма для человека, который работает помощником землемера.

- Но ты предупредил его, что денег у тебя нет?

- Нет, Кевин. Я намекнул: мол, деньги у меня есть, только не могу позволить себе потерять такую сумму. Я сказал, что ставка в четыреста долларов для меня - слишком большой риск. Вроде бы я не лгал, но и говорил далеко не всю правду. Ты меня понимаешь?

- Да.

- Не знаю, что бы из этого вышло, может, и ничего, но тут звонок возвестил об окончании перерыва. А инженер возьми да предложи: "Я согласен поставить два своих против каждого твоего доллара. Мне без разницы. Мои денежки все равно останутся в моем кармане". И, прежде чем я понял, что происходит, мы ударили по рукам в присутствии десятка мужчин. Когда я в тот вечер возвращался домой и подумал о том, что скажет твоя мать, если узнает обо всем, мне пришлось свернуть на обочину. Я едва успел открыть дверцу машины, и меня вырвало.

Патрульная машина медленно катилась вдоль Харрингтон-стрит. В руках у Энди Клаттербака было ружье. Клат кивнул им, Джон и Кевин Дэлевены дружно его приветствовали. Стояла золотая осень, словно Джон Дэлевен никогда не высовывался из открытой дверцы "форда" и не блевал в дорожную пыль.

Они пересекли Главную улицу.

- Ну... можно сказать, что я едва не выиграл пари. "Семидесятники" в седьмой игре были впереди до последних секунд, а потом один из ирландцев выцарапал мяч у Хола Греера. Бросок достиг цели, и... я потерял деньги, которых у меня не было. Когда на следующий день я расплачивался с инженером, он признался, что "в самом конце немного нервничал". И все. Меня так и подмывало выцарапать ему глаза.

- Ты заплатил ему на следующий день? Каким образом?

- Говорю тебе, я жил словно в лихорадке. А как только мы заключили пари, лихорадка спала. Я очень надеялся на выигрыш, но знал, что надо подстраховаться на случай проигрыша. На карту были поставлены не только доллары. Многое могло случиться, не отдай я эти деньги. Парень этот был инженером, то есть одним из моих боссов. Его стараниями меня могли уволить. Не отдай я деньги в срок, он бы нашел способ отметить это в моей характеристике. Но главное заключалось в другом.

- В чем же?

- Твоя мать ничего не знала. В молодости нужно не так уж и много, чтобы разрушить семью. Не уверен, что она развелась бы со мной из-за этого пари, но очень рад, что мне не пришлось этого выяснять. Когда лихорадка спала, я понял, что на кон поставлены не деньги, а все мое будущее.

Они уже подходили к "Империи изобилия". Джон увидел скамейку, жестом предложил Кевину сесть.

- Осталось немного. - Отец хрипло рассмеялся. - Все равно болит, хотя прошло столько лет.

Они сели, и мистер Дэлевен закончил рассказ о том, как познакомился с Попом Мерриллом.

- Я был у него вечером того дня, когда заключил пари. Сказал твоей матери, что мне надо купить сигареты. Пришел в темноте, чтобы никто меня не увидел. Из горожан, К нему обращались только те, кто попадал в какие-то передряги, а мне не хотелось, чтобы кто-либо знал о моих проблемах. Поп спросил: "Каким ветром вас занесло ко мне, мистер Дэлевен?" Я рассказал. На что он заметил: "Вы только заключили пари, а уже вбили себе в голову, что проиграете его". "Если проиграю пари, - ответил я, - то хочу твердо знать, что не проиграю при этом чего-то еще".

Он засмеялся. "Уважаю мудрых людей. Я чувствую, что могу вам доверять. Если "Кельты" выиграют, приходите ко мне. Вас я выручу. У вас честное лицо".

- И это все? - спросил Кевин; в восьмом классе они изучали систему ссуд, многое отложилось у него в памяти. - Он не попросил у тебя... э... залога?

- Людям, которые ходили к Попу, закладывать нечего, - усмехнулся отец. - Он, конечно, не из тех ростовщиков, каких изображают в фильмах: не ломает ноги не возвратившим долг. Но у Меррилла есть свои способы взять людей за горло.

- Какие способы?

- Не важно, - уклонился от прямого ответа Джон Дэлевен. - После окончания последней игры я поднялся наверх, хотел сказать твоей матери, что вновь иду за сигаретами. Она спала, и мне не пришлось лгать. Время было позднее, но в окнах Меррилла горел свет. Другого я и не ожидал.

Деньги он дал десятками. Достал их из какой-то жестянки. Одни десятки. Я хорошо это помню. Еще разглаживал мятые. Сорок десяток. Он пересчитывал их, как кассир в банке, попыхивал трубкой, поблескивал стеклами очков. Меня так и подмывало дать ему в зубы. Вместо этого я его поблагодарил. Ты понятия не имеешь, как иногда трудно сказать: "Спасибо вам". Надеюсь, никогда не узнаешь. Он ответил: "Условия вам известны, не так ли?" Я кивнул. "Вот и хорошо, - продолжил он. - В вашем случае я не волнуюсь. Что я хочу сказать, у вас честное лицо. Сначала вы расплатитесь с тем парнем на работе, а потом расплатитесь со мной. А от азартных игр держитесь подальше. Одного взгляда достаточно, чтобы понять: вы не игрок".

Я взял деньги и отправился домой, спрятал их под ковриком старого "форда" и лег рядом с твоей матерью, но до утра не сомкнул глаз. На следующий день отдал десятки инженеру, он аккуратно их пересчитал, сунул в карман рубашки и застегнул пуговицу клапана, словно деньги значили для него не больше, чем какая-нибудь квитанция. Потом хлопнул меня по плечу и сказал: "Ты хороший парень, Джонни. Лучше, чем я думал. Я выиграл четыреста долларов, но проиграл двадцать Биллу Антермейеру. Он говорил, что ты принесешь деньги этим утром, а я думал, только в конце недели. Если принесешь". "Я всегда плачу долги", - отрезал я. "Конечно, конечно", закивал он, и вот тут я действительно едва не отколошматил его.

- И какие проценты брал с тебя Поп, папа? Джон Дэлевен повернулся к сыну:

- Этот человек разрешил тебе так называть себя?

- Да, а что?

- Будь с ним поосторожнее. Он змея. - Джон вздохнул, как бы признавая, что от ответа ему не уйти. - Десять процентов.

- Это не так уж и мно...

- В неделю.

- Но ведь это нарушение закона!

- Святая правда, - сухо ответил мистер Дэлевен, посмотрел на сына, увидел его изумление, хлопнул по плечу и рассмеялся. - Такова жизнь, Кевин. Все равно умирать.

- Но...

- Какие уж тут "но". Поп знал, что я заплачу. А я уже выяснил, что на сталелитейном заводе в Оксфорде требуются рабочие на смену с трех дня до одиннадцати вечера. Я ведь сказал тебе, что готовился к проигрышу, и не ограничился походом к Попу. Твоей матери я объяснил, что могу какое-то время работать по вечерам. В конце концов, ей хотелось поменять машину, переехать в квартиру получше, положить какие-то деньги в банк на случай финансовых неурядиц. - Он рассмеялся. - Я решил приложить все силы, чтобы твоя мама так ничего и не узнала. Она, конечно, возражала против моей второй работы. Говорила, что я надорвусь, работая по шестнадцать часов в сутки. Что сталелитейные заводы опасны, там вечно кто-то остается без руки или ноги. Я же отвечал, что волноваться не стоит, я, мол, устроюсь в сортировочную, оплата там небольшая, зато работа сидячая, а если мне будет тяжело, уйду. Она все равно не сдавалась, говорила, что сама пойдет работать, но я ее от этого отговорил. Меньше всего мне хотелось, чтобы она работала, знаешь ли. Кевин понимающе кивнул.