Гайворонский Борисович - Незваные...

…Человек, назвавшийся Игнатом, не разбился. Он летел целую вечность, как показалось ему, и когда холод стал пробирать до костей, он заплакал. А неведомая сила мягко опустила его на твердь.

На ледяном дне в куче собственных испражнений лежал толстый плачущий взрослый ребёнок, дрожа от холода и боли. Боли за свою никчёмную жизнь, за убитых им людей, за нанесённые свим близким обиды. За предательства и измены. За отвергнутую Любовь. За безжалостность к слабым и беззащитным. За тех, кто, как и он, забыл Бога и попрал высшие законы Совести…

…Когда он перестал чувствовать холод, а коварный сон умирающего от переохлаждения человека начал обволакивать тускнеющее сознание, губы еле слышно прошептали: «Господи, прости меня, как я прощаю всех…».

В городской клинической больнице N 34 города Новосибирска в реанимационное отделение спешно завезли на кушетке грузного мужчину в состоянии критического переохлаждения. Многие узнали его. Это была известнейшая в городе личность.

Никому не знакомая девушка в косынке с забранными под неё волосами, поднявшая на ноги весь персонал, внезапно куда-то пропала, затерявшись среди больных, врачей, медсестер и санитаров. Видели только, что она сопровождала поступившего пациента от самого порога больницы, где он появился лежащим у входа в вестибюль, до самой реанимации. Кто его привез, почему бросил на пороге и кто была та девушка, выяснить так и не удалось.

Пациента спасли, обморожений почти не было. Выставленная охрана по распоряжению самого больного через два дня была снята.

Только один человек оставался сидеть возле койки – старенькая сгорбленная седоволосая и почти слепая женщина, которая всё целовала и целовала руку своего единственного сына. А он лишь шептал ей круглыми сутками напролет: «Прости меня, мама, прости…»

– Что ты узнала, Марина? – спросил Серж. – Ты дольше шла по каналу, чем я. Расскажешь?

– Расскажу. Но прежде… Ты уверен, что мы правильно поступили с остальными?

– Отпустив восвояси? Я думаю, что ты поработала с ними не хуже, чем с их шефом. Не так жёстко, но очень убедительно. Я видел. В тебе дар особый есть. Ты знала?

– Людей перевоспитывать?

– Да, Макаренко отдыхает. Мы последим за ними, если кто-то не так себя поведёт, снова на исправление… Ну, рассказывай. А я полежу. После этих строительных работ…

– Да-а, котик, в тебе тоже дар открылся. Целый город сотворил. А эта полянка моя – просто шедевр! Спасибо тебе! Такой подарок…

Прямо на дворцовой площади, несколько расширенной и углублённой за три прошедших дня, красовалась под яркими лучами голографического солнца волшебная лужайка со сказочным пнём посередине. Метровой толщины изъятого грунта хватило, чтобы себя хорошо чувствовал и густой кустарник, полукольцом обрамляющий поляну. Двум десяткам голосистых пичуг пока нравилось здесь. Но путь назад им всегда был открыт…

Наконец Марина начала своё повествование о том, что узнала, пройдя по историческому каналу и проследив одну лишь ветвь развития событий, связанных с появлением на земле первого, знакомого ограниченному кругу людей, криптлокатора. А было дело так.

…Малоизвестный даже в ту пору советский торговый атташе в 1946 году получил от полуграмотного чернокожего йоханнесбургского портовика в подарок странное украшение, якобы найденное в золотых копях Рэнда, знаменитого золотоносного района Трансвааля, бывшей провинции ЮАР. В числе прочих многочисленных сувениров и ценностей атташе хранил украшение у себя дома в Москве. Так и не удостоив особого внимания странный артефакт, атташе умер в 1959 году. Нажитое за всю жизнь было поделено между родственниками, одному из которых, жителю Ростова, и достался предмет, похожий на платиновую черепашку с серым квадратиком на панцире. Он хранился в картонной коробочке с надписью «Находка негра Бонзи из Рэнда, золотые прииски, ЮАР, 1946 г.».

Предполагая, что это действительно может оказаться очень дорогим старинным украшением, ростовчанин отнёс «черепашку» в ювелирную мастерскую к знакомому еврею Соломону. Старый хитрый лис Соломон быстро смекнул, что изделие весьма необычное и ценность его заключается не в металле, который на платину похож был лишь внешне, а в его научной ценности. Назвав его «Артефактом Рэнда», он заплатил приятелю 50 рублей (дело было в 1961 году, после денежной реформы), убедив его, что безделица может представлять лишь относительный интерес для ювелиров… Спустя несколько дней Соломон, прихватив с собой коробочку, направился вечером к неподалеку живущему знакомому по имени Иннокентий Давыдович, работнику Тульского краеведческого музея, на совет.

По дороге, всегда тихой и хоженной на протяжении нескольких десятков лет, Соломону встретились два молодых человека в кепках и кирзовых сапогах, каких тут отроду не водилось. Старый еврей получил нож под ребра и скончался на месте. Кроме злополучной коробочки с черепашкой внутри, в карманах несчастного не было даже копейки.

Тупоголовые гоп-стопники той же ночью проиграли трофей в карты барыге Хвостецкому. Попавшись на спекуляции, Хвостецкий улизнул от правосудия, подкупив следователя, и скрылся у одинокой старшей сестры-пенсионерки за Уралом в городе Шадринске Курганской области. Потихоньку знакомясь с местными барыгами, ворами и спекулянтами, он разворачивал своё ремесло. Вскоре на квартиру его сестры кто-то совершил налёт, а всё имущество, нажитое и старушкой, и её братом-барыгой, подчистую было вывезено неизвестными налётчиками.

Так артефакт Рэнда попал в руки Курганских блатных. Среди них были пять братьев Чатурия, то ли грузин, то ли мингрелов по национальности. Коробочка с находкой стала достоянием одного из них – Георгия, а когда у того в 1962 году родился сын Нодар, то в подарок его матери был преподнесён кулон в виде черепашки. Она не стала его носить, а так в коробке и хранила среди своих вещей. Георгий умер от внутреннего кровотечения вследствие прободения язвы желудка через 2 года после рождения сына. Когда подрос Нодар и поступил в Новосибирский университет на факультет геологии, умерла и мать.

Нодар водил дружбу с детьми отцовских товарищей, многие из которых направились по «героическим» стопам своих родителей. Некто Федот Мамаев, или Мамай, пошёл дальше и выше всех, в итоге став к концу девяностых совладельцем нескольких промышленных предприятий Новосибирска. А Нодар, так ничего и не добившись в жизни после окончания вуза, остался не у дел и поступил на службу к своему приятелю детства Федоту Мамаеву. Заработки у Федота были астрономическими, а работа – не бей лежачего. Нодар, будучи образованным и технически одаренным малым, переквалифицировался из горного инженера в связиста-электронщика и обеспечивал «глаза и уши» своему работодателю и другу по совместительству.