Михаил Клименко - Отчего бывает радуга

Короче говоря, с этого часа из-за ложных представлений и своей самонадеянности я начал совершать ошибки.

Я из автомата позвонил Ларисе. Она была дома. Мы договорились с ней встретиться в четыре часа у кинотеатра "Аленка".

Позвонил на фабрику Вадиму Мильчину, чтоб и он принял участие в поимке Ниготкова. Но была ведь суббота! Я помчался к Вадиму домой. Дома его не было. Я оставил Вадиму записку и погнал к кинотеатру "Аленка".

Я ждал Ларису на скамейке. Напротив меня останавливались и катили дальше трамваи. Вдруг на остановке среди ровной и спокойной цветовой гаммы пассажиров появилось яркое пятно. С передней площадки прицепного вагона среди прочих пассажиров сошел мужчина в широченном чесучовом костюме, в соломенной шляпе. Он был фиолетового цвета!

Я быстро подошел к нему и резко спросил:

- Извините, ваша совесть чиста?

- Нет, - ничуть не удивившись вопросу, коротко сказал он, придерживая от порывов ветра свою шляпу. - Нечиста. Это точно.

- Почему? Можете сказать?

- Вот как!.. - Попытался он сдвинуть на затылок свою соломенную шляпу. - Первый раз в жизни - и попался. Извините, товарищ контролер! Вот первый раз надел новый костюм - и оказался без копейки. Забыл взять деньги и, пока по карманам искал, "зайцем" две остановки и проехал. Вот и решил до третьей, хоть и тяжеловато, пешком дойти. А как вы догадались?

- По выражению лица...

- Извините, а где это вас так... побили? И как так можно: по лицу?.. с болью в голосе проговорил он.

- На службе... В бункер упал, - промямлил я.

- Надо бы поосторожней, - сморщился он. - Так нельзя!..

Я вернулся к скамейке и сел. Мне было стыдно, как-то очень неприятно. Вот тебе и контролер.

Ветер все усиливался. Дул порывами. Серые тучи разлетались. Солнце то пряталось, то выходило из-за туч, ярко все освещая.

Сияя золотисто-лимонным пламенем, пришла подгоняемая ветром Лариса.

- Здравствуй, опечаленный адмирал! - с веселыми искорками в голосе, насмешливо проговорила она. - Скажи, будет ли буря?

- Привет, - печально ответил я. - Буря будет обязательно.

Она села рядом со мной.

- Ну что загоревал? Корабли разметало по морю? А?..

Наверно, только что читала книгу. Она постоянно играла какую-нибудь роль - или тех героинь, о которых только что вычитала в книжке, или копировала знакомых женщин.

- Ну наплакался?

Я выпрямился, откинулся к спинке скамейки.

- Ой, ужас! Побит?.. Синяки... И какие это дети отколошматили тебя?..

- Дети?.. - вдруг вспылил я и, не задумываясь, сказал: - Лариса, твой дядя Ниготков, очевидно, вор!

- Очевидно?.. - сердито спросила она. - А для нас это не очевидно! И с чего ты это взял? Я запрещаю тебе так говорить о нем!

- Ниготков ворует мед! Лариса, а вашей семье Демид Велимирович мед приносил?

- Да, приносил! И я его ела. Ворованное такое сладкое! - съязвила она.

- Когда приносил?

- В прошлом году! Все?

- Мед был ворованный...

- Какой ужас... Значит, мы опозорены? Ах, Костя, что мы должны сделать? Я сейчас же пойду и все расскажу маме.

- Сколько он вам меду привозил?

- Две банки. Но ведь мы же не знали, что он его украл!

- Банки большие были?

- Да, - кивнула она. - Трехлитровые.

- Ну, это ерунда!..

- Правда, Костя? - улыбнулась она.

- Конечно. Вот сегодня они хотят похитить с пасеки побольше...

- Сколько?

- Черт знает... Может, несколько тонн.

- Какой кошмар! И это Демид Велимирович!.. А нам сказал, что мед от бабки Анисьи, от его матери.

- А где она живет? - спросил я.

- В деревне Подлунной. Это километрах в трех-четырех от станции Остинки...

- Остинка?!.. А, знакомая станция! - почти что злорадно воскликнул я. Все складывается как нельзя лучше. Вот оно что, оказывается!.. Вот оно что!!

- Там и пасека есть, - продолжала Лариса. - Подлунная на этом берегу, а пасека на другом...

Я достал сигареты, закурил.

- Ты бы лучше не курил! - после молчания сказала Лариса.

- Почему?

- Ну потому что не умеешь.

- Ты знаешь, - сказал я, - хочу я Ниготкова сам за руки схватить. А то все думают - я к нему придираюсь... Это ведь его друзья так меня разукрасили.

- Ах, вот оно что! - она кулачком стукнула себя по колену. - Ну Ниготков!..

- Лариса, поедем в эту самую Подлунную. Сейчас же, - решительно сказал я, поднимаясь со скамьи.

- Зачем это?.. Да и поздно ведь, Костя.

- Ерунда! До Остинки на электричке - полчаса. Поезжай сейчас же домой. Возьми какую-нибудь пустую банку с авоськой. Поедем в гости к бабушке Анисье. Вроде бы за медом. Может быть, вначале ты одна к ней зайдешь. Там увидим... Посмотрим, что там делается.

Мы договорились с Ларисой встретиться в скверике у кинотеатра "Аленка".

Я посадил ее на трамвай, а сам пошел в гастроном. Купил сыру и конфет. Из магазина направился к кинотеатру. Постояв перед афишами, вошел в вестибюль. Так, из пустого любопытства.

И вдруг у меня за спиной кто-то радостно проворковал:

- О-о, Костюшка! Сколько лет, сколько зим...

- Ниготков?! - рефлекторно отпрянув, воскликнул я.

- Здоров, Костя! - с каким-то обыденным видом, по-братски протянул он мне свою темную, грязно-сиреневую руку и со взмокшего лба, более светлого, чем сливяно-фиолетовые щеки, сдвинул шляпу на затылок. - Че, в кино, что ли?.. Фильм интересный, не знаешь?

- Интересный, говорят, - уже спокойней сказал я. - Стоит посмотреть.

- А я вот половину свою не дождусь. Два билета вот только что купил... - то разглядывая билеты, то вертя по сторонам головой, быстро говорил он. - А ее все нету. И ведь через двадцать минут начало. Недавно, Костя, женился я. Второй раз... - Он как бы пренебрежительно махнул на себя рукой, улыбнулся и смущенно опустил голову. - Такая вот се ля ви, дружок. А то ведь нам, холостякам, на цветах, подношениях и разориться ничего не стоит. А женщины ведь любят, когда им цветы дарят. Конца не видно! довольно засмеялся он и вдруг странно так уставился на меня.

- Поздравляю, Демид Велимирович, - сказал я, не веря ни одному его слову.

- Спасибо, дружок!

- А цветы ведь и после женитьбы и жене, говорят, дарить полагается, заметил я.

- Что ни говори, Костя, а жена не невеста! При жене какие там цветы... У тебя две копейки не будет? Хочу ей еще раз позвонить. Вышла она или нет...

Я порылся в карманах, нашел и дал ему монету.

- А у тебя, кстати, Константин, как здоровье-то? Не улучшилось зрение?

- Улучшилось, Демид Велимирович. Спасибо. Лучше стал видеть.

- Ну вот и хорошо. Это хорошо!.. Все, Костя, хорошо, что хорошо кончается. А цвет-то этот твой... все еще видишь или как?

- Да, все еще вижу. Сам не рад.

- На обследование так и не ездил, - неодобрительно мотнул он головой. Ждешь чего-то...

- На днях поеду. Пора уж.

- Обязательно, Костя, надо ехать. А то ведь пурпуровый пигмент... В глазах на сетчатке такой есть... Может у тебя начаться разрушение этого пурпура. Обратно он не восстанавливается. А тогда все: по-человечески цвет ты уже никогда больше не увидишь.