Валентин Юрьев - Отбросы

— Уважаемый суд! Обвинение ещё раз обращает Ваше внимание на то, что у подсудимого было достаточно много поводов желать смерти своей жены, причём в крайне стеснённой ситуации, как загнанному в угол животному, реакция которого может быть весьма неадекватна. Вопросов к подсудимому больше нет.

— Встать! Суд удаляется на совещание.

Дальше я всё знаю, потому что всё это — сон.

Он снился мне уже тысячи раз. Я знаю, что сейчас меня признают виновным и сошлют на каторжные работы, командовать которыми будет почему-то именно моя жена, но во сне ведь всякое бывает. Странно только, что сон этот с вариациями повторяется уже многократно и так и не понял, с чем связано его появление? На Земле сказал бы "с погодой" а тут климат постоянен настолько, что валить не на что.

Тут мои вялые мозги начинают потихоньку соображать, откуда я знаю, что это сон, если ещё сплю? И почему я лечу по спирали, если не толкаюсь, и почему коридор становится всё уже и уже и вдруг заканчивается яркой, слепящей вспышкой….

И тогда открываю глаза и понимаю, что долгое время находился в полной отключке в какой-то нелепой стеклянной трубе, может меня сочли мёртвым?….

Фу ты, глупость какая, это же Кресты, просто я никогда не лежал в камере. Весь в присосках с датчиками, где же это меня так угораздило? Потихоньку начинаю шевелиться, оглядываться, проверять целостность конечностей, вроде бы жив пока. Что же случилось?

Почему-то около меня спит Айра, девочка совсем, прицепилась к барокамере, часть головы я вижу, а всё остальное уходит вглубь помещения, зато на её голове красуется мой личный обруч. Ну, даёт, девочка! Кино, что ли смотрела?

Айра толста, ленива, на мой взгляд, некрасива, хотя в юности это компенсируется свежестью тела и яркостью не уставших от жизни глаз. Никакой специальности не освоила, никакого любопытства ни к чему не проявила, кроме мальчиков, которые вьются около неё, чувствуя, что такие глаза даром не блестят.

На Земле я с такой вообще не стал бы и общаться, но здесь, где детей мало, да в общем-то и людей мало, мы спрессованы в один кусок как икра в банке.

Я её не люблю за враньё, за талантливое отлынивание от любой работы, за неопрятность, за отсутствие моральных и этических границ, она может ляпнуть всё, что угодно, кому угодно, голышом выскочить из душевой, разбросать свою интимную одежду, разлить еду, а главное, на любое замечание выпятит свои бараньи глаза с неизменным "А чё!?"

Не помню, чтобы я её как-то особо приветствовал, а тут вот, она, сопит, скрючившись, не в коконе, замерзла, зацепилась за мой саркофаг и заснула, видимо дежурила, кто же её посадил сюда? Она же ещё не прошла Ритуал?

Странная смесь неприязни и нежности ко всему детскому заставляет меня окончательно проснуться, освободиться от ремней, которыми я пристёгнут.

Немного подумав, я вылезаю из кокона, потихоньку втискиваю Айру на своё место и сажаю ей на лоб и на руки присоски датчиков, пусть спит, а мой уход будет незаметен.

Хорошо хоть, что штаны и прочее остались на мне, ужас, я представил себя голым в нелепой стеклянной трубе, под взглядами этой девочки и покраснел как двоечник.

Манёвр почти удался, Айра даже не проснулась, наоборот, почувствовав тепло камеры, расслабила скованное тело и улыбнулась чему-то своему во сне, а я снял с неё свой обруч и тихонечко попытался дать дёру.

Но не тут то было, в ячейку уже вплывает врач, Дэниэл, которого все зовут просто Док. Где же он прятался, не пойму.

Как будто подглядывал, хотя, что это я, вот, тормоз-то, и ежу ясно, что Первый продал меня с потрохами, как только я начал двигаться. Накапал, сексот несчастный.

И я хорош, балбес, надо было быстрее смываться…

— Ну, ну, ну! Куда это вы собрались, Кэп?

— Привет, Док! Да я……Навалялся уже. Что это со мной было?

Ну, нашего эскулапа эдаким наивным манёвром не проймёшь, он и не таких хитрецов видывал и поэтому молча пришпиливает меня петлёй комбеза к какому-то крючку и начинает не спеша измерять давление своим знаменитым древним приборчиком с резиновой грушей, смотрит в глаза, в рот и во все мои дырки, хотя мы оба понимаем, что это просто цирк, все данные он давно просмотрел у нашего вездесущего Шивы, вплоть до анализов всех жидкостей и кардиограммы, и просто выполняет стандартный психологический ритуал.

— Что было? Да ничего особенного, Кэп, напугал ты всех, потом тут провалялся почти сутки, профилонил, симулянт! Подумаешь, усталость у него, нервы, давление, мелочи какие, в обмороки он, видите ли падает…

Теперь в ход пошла такая же древняя трубочка фонендоскопа, классическое "Дышите — не дышите"…

— Ну-ка выдохни резко! Ещё!….. Что? Поехала крыша?… Запустил себя, Кэп! Всё прыгаешь?.. Ковбой!.Я сколько говорю, полежал бы, витаминчиков бы тебе пару курсов, гормончиков…ну, что ты всё время ехидно улыбаешься? Спать надо вовремя ложиться. Думаешь, тебе хоть кто-нибудь спасибо скажет за твои нервы?

Эти слова, тоже традиционны и я их много раз слышал, в них информационной является только интонация и на этот раз она более озабоченная, чем раньше, и голова от выдохов действительно закружилась, что заставляет меня прислушаться.

В переводе его слова говорят: "Сегодня ничего хорошего".

— А что, неужели никто?

В переводе это означает: "Неужели так плохо?"

— Старый ты, Кэп, должна уже мудрость сыпаться, а всё никак не поймёшь, никому твои подвиги не нужны. Помоложе есть!

— Какие уж там подвиги!

— Вот именно!

— Да я-то что? Детей жалко. Да и зло берёт, что ж мы совсем как бараны на бойне, что ли?

— Детей всем жалко. А ты своё сделал. Пройти негде, прыгают, носятся по всем отсекам, я сюда еле долетел. Ты, Кэп, не бойся, без тебя доделают…. И "спасиба" не жди.

— Это почему же? Я-то что сделал не так?

— Всё так! Для тех, кто понимает! А многие ведь до сих пор думают, что это из-за вас с Полем пришлось тогда….двадцать лет назад….Да и сейчас тоже.

— Про Развод я знаю, но сейчас-то что не так? Мы же их же пытаемся спасти!

— Чудак ты, кэп! Это тебе понятно, а другие и думают по-другому и живут не так, и для них ты распоследний раздолбай, извини уж, за резкость. Уж, что они там себе размышляют, не знаю, но то, что тебя считают виноватым, это уж точно. А жить все хотят. Вот и поразмысли.

— Что ж тогда, лапы сложить?

— Зачем? При чём тут лапы? Тогда ты вместо раздолбая станешь слюнтяем и последней сволочью. Ты не кипятись, Кэп, ты просто пойми, что есть людишки, для которых начальство в любом виде — козлы! И что бы ты ни делал, всё будет плохо! Абсолютно всё! Весь героизм твой! Хоть из кожи вылезь!

— Не-е, Док, но я же для них же!

— Ну, это вообще общий самообман. Классический. Многовековой! Ничего ты не для них! Для себя! и не ври сам себе, а тем более мне! Ты ещё скажи, что делаешь всё от большой любви к человечеству!