Валентин Юрьев - Отбросы

Вот, олухи, только смеются, но я люблю их за это любовью такого командира, для которого солдаты — продолжение его самого, в них его мысли, его знания, его упорство в достижении цели.

Конечно же, подойти на катере — проще всего. Но тогда уж лучше подходить на Флаге*. Всё равно мы все одинаково рискуем. Но на корабле — меньше. Только вот, маневренность нашего слона маловата, не врезаться бы, уж больно массивна эта летающая кровать, места мокрого не останется, если плохо причалить. Значит, надо причалить хорошо, а заветное кольцо всегда при мне.

А ещё они не знают, что База дала мне категорический приказ не повредить этот чугунный унитаз, не знаю уж, на кой ляд он им нужен на Земле, но генералам виднее, конечно.

Только генералы плохо знают меня, и уж, случись что-то, я не буду разводить дипломатию, а превращу это место Галактики в маленькую звёздочку. Так учил меня отец, так учила улица — не разводить сопли, а бить, и не было ещё случая, чтобы победитель оказался бы неправ. И армия и вся моя страна и даже духовник всегда нацеливали вперёд без сюсюканий и попыток оправдать свою слабость.

— Ну что, смельчаки, наржались? Тогда слушайте внимательно… То, что перед нами не безобидная бабушка, а сильный, притаившийся зверь, теперь стало совершенно ясно. Так замаскироваться может только тот, кто готов к прыжку. Вы, юмористы, хоть чем увешайте наш флагман, а он будет светиться как фонарь. Можете для устрашения развесить на нём свои трусы, это единственное, что спугнёт настоящего противника.

А они не собираются сдаваться, они задраили все люки, закутались в свою маскировку не от холода, так что из-под этой шубы ждите кинжала. Только ждите, не скаля зубы попусту, а залезьте в его шкуру и скажите мне, что они замыслили? Откуда покажется его страшный рог и что он из себя представляет?

Лазер? Не хватит силы на флагман. Так что же ещё? Чего мы можем бояться? Да, да, бояться! Потому что мы ввязались в настоящую драку и когда мы сломаем рога этому бизону, я буду гордиться вами и мы сложим гимн в нашу честь, а сегодня — думайте. Локатор — это червяк на крючке. Но не идти к нему мы не можем. Поэтому всем катерам вернуться на флагман, скорость снизить максимально, маневрировать до сближения на нулевой и смотреть и слушать постоянно. Сержант! Выполняйте!

— Есть, катерам вернуться, маневрировать до сближения и слушать, сэр!

* Флаг — флагман (слэнг)

Мария

Старый, седой, маленький и какой-то жалкий, но до ужаса родной, скрючился, поджав ноги, задумался о чём-то, всегда я не знаю, как к нему относиться, его и жалко, с одной стороны, а с другой, я всегда боюсь его колкого ума, его ехидной реакции на все мои действия.

Устал он, глаза вечно сонные, а сам как мальчик, летает по нашим коридорам, до всего ему дело есть. Я знаю все его привычки и знаю, что меня он недолюбливает, непонятно только, за что, хотя, честно говоря, он ко всем женщинам здесь так относится. Это ещё с Земли, там что-то не сложилось у него с женами. Обжёгся на бабах.

А вот от детей он с ума сходит, играет с ними часами, все они любят его, говорят, у него и своих куча и внуки есть, тоскует по ним, наверно. Все мы тоскуем по своим, может и к лучшему, что у меня пока нет малыша, хоть и страшно, что вся жизнь так и пролетит в этой мышеловке.

А с другой стороны, неплохо мы жили. Пока эти не прилетели, часто казалось, что всё плохо, а сейчас мне уже страшно, что наш безмятежный полёт может закончиться вот так просто, бабах и всё. И по другому видятся наши двадцать лет.

Может и дура я, что не захотела здесь родить, летал бы сейчас по станции мой кусочек. И предложений сколько было, да и сейчас мужики липнут, а этот, странный, не замечает как будто.

Не знаю, может именно это равнодушие и задевает, тянет к нему, просто посидеть рядом, а уж если рукой коснётся, я просто улетаю, колдун он, что ли, или экстрасенс?

Руки простые, волосатые, надёжные, все вены тонко просвечивают, так и хочется вколоть витаминчика, а на коже уже пятна пигментные, старость не скроешь, хотя он и не пытается её скрывать, как будто жить ему вечно. К таким рукам хочется прижаться, стать маленькой и утонуть, как в колыбели.

Через несколько часов начнётся. Никто не может сказать, что именно. Почти месяц они готовились, а сейчас вон, висят рядом чужие, хоть и свои, казалось бы, люди, а — враги!

Висят, наружу не выходят, а мы в темноте готовимся к большой боли. Нам сказано всё привести в полную готовность, перевязочные, барокамеры, коконы, кровь проверить, запас воды и еды сделать, отсеки закрыть.

Кольцо перекрыли, теперь уже все отсеки живут отдельно друг от друга. Будем как в погребах прятаться, а он пойдёт в первых рядах, ему, конечно, больше всех надо, как будто моложе нет! Хотя, что же я? Может он и прав, молодым ещё пожить! А я какая? Сорок уже было. Но ведь не восемьдесят же!

Ладно, отнесу себя к средним. Юная дева среднего возраста! Тоже мне, дева! Два брака неудачных, просто дурацких, сделанных назло мамаше, душившей меня своей моралью, попытка приспособиться к совершенно чуждым мне мужикам, пока поняла, что надо свить гнездо, прежде чем тащить в него кого ни попадя. А уж как совьёшь, можно и принца искать, а на худой конец, одной малыша завести. И вот, на тебе, завела!

А ведь это он, Старик заставил меня учиться, а то так бы и осталась тем, кем была и бегала бы на раздаче за пять тысяч в год… Хотя, деньги здесь ни при чём, просто он показал жизнь так, что стало ясно, что до сих пор я по изнанке бегала. А она не серая, а яркая и цветная. Вместо сплошных грязных пакетов и щипков за задницу, открылись какие-то необъятные просторы. Как из болота в горы! А там — бесконечность. А когда видишь такую необъятность, сразу хочется по ней не просто идти, а — лететь!

Айра

Старщая разрешила отнести завтрак в пультовую, классно, всё лучше, чем в этой столовке торчать, и Гесс, может быть, там сейчас, надоела эта тишина и темнота, все летают такие озабоченные, деловые, аж противно, никого ничего не спроси, сразу шипят "Слушай новости!", "Большая уже!", или ответят одним словом — "Тормозят…", да так многозначительно, как будто это что-то объясняет.

Станция сейчас как будто голая, все картинки выключены, одни железки торчат, раньше меня от этих картинок тошнило, развесят всюду "берёзки зелёные" или "ромашки на лугу".. у-сю-сю! это у них ностальгия такая, тоска по Родине, а для меня станция — мой дом, я и не верю в эти берёзки, небось там, на Земле, тоже кругом одни железки, а они насочиняли все эти цветочки — бабочки!

Это как сказки про любовь. Ах, романтика, ах, чуйства, ах, принц на коне! А Гесс как начнёт лизаться, фу, морда прыщавая! И пахнет чем-то вечно, на всей станции и не найти такого запаха, откуда он его берёт?