Сергей Васильев - Цвет

Я оторвал взгляд от чуда на ладони и огляделся.

Именно сюда я хотел попасть? В эту странную красно-желтую круговерть?

Влекомые несильным ветерком, мимо меня пролетали крупные красные опавшие листья, то поднимаясь, то опускаясь. Невесомые, немыслимых расцветок, они касались земли и тут же взлетали, подхватываемые новым порывом ветра. Листья казались бабочками, лениво машущими крыльями. И, если бы большая их часть еще не висела на деревьях, я так бы и подумал.

Безумно красиво и грустно.

— Наконец-то! Мы вас заждались. Пойдемте!

Вежливый голос, с плохо скрываемой радостью и нетерпением, отвлек меня от созерцания падающих листьев. Я неторопливо положил горячее существо в нагрудный карман и обернулся. Только после этого до меня дошел смысл фразы. Заждались, значит. Как хоть кто-нибудь смог узнать, где я окажусь, если даже мне было это неведомо? Кстати, действительно, как называется эта планета?

Я уже собрался спросить, но вовремя остановился: кого бы они ни ждали, такой вопрос не оставит их равнодушными. После чего окажется, что я пребываю здесь незаконно, скрываюсь под чужим именем, нахожусь в розыске и вообще, тюрьма по мне плачет.

Человек, решив, что я не собираюсь ему отвечать, повернулся и пошел вперед — к невысоким и недалеким строениям.

Здания — это цивилизация. Следовательно, там и узнаю, куда меня занесло. То, что меня приняли за другого, пока мне на руку. Единственное — надо поменьше говорить и побольше слушать. С другой стороны, если они меня — кого-то — ждали, то хотели что-нибудь узнать, либо попросить помощи. Будем надеяться, что смогу оправдать их ожидания. Иначе, разоблачения не миновать.

Комплекс строений состоял из пяти зданий, на вид разного предназначения. Жилой корпус, административно-бытовой, научно-исследовательский, мастерские с гаражом и силовая установка с небольшой будочкой внепространственной связи. Стандартный исследовательский комплекс первопроходцев на новой планете. Даже цвета у него были стандартные — белый, голубой, зеленый — и надписи желтым на двух языках по фасадам: «ИТЛ — Трудовой альянс». Чтоб сразу было понятно, кто заказывает музыку, и кто за нее платит.

Человек шел впереди и изредка оборачивался, чтобы убедиться — иду ли я за ним. Он производил совершенно обычное впечатление. Колонист-исследователь с любой из планет: от Земли до Петерсита.

Да, человек… Люди… Что-то связанное с ними… Вот только что…

Лена…

Только сейчас я осознал, что оказался здесь один! Что все, кто был мне дорог, остались там, на Бриссе! И, главное, Лена…

Я остановился. Как плохо-то… Вдруг заныли мышцы спины, отдаваясь мелкими уколами в сердце. Нехорошо… Нет жизнь не закончилась. Вон, какая красота — листья эти. И люди. Но они все где-то там, далеко. И все не те. Лены-то нет…

Я остановился, прижал ладони к лицу и судорожно вздохнул. Хотелось, чтобы исчезло всё. Или нет, чтобы Лена появилась здесь. Да, невозможно, наверно. Но ведь я хочу!

Какие-то острые когти царапали у меня внутри, выдирая кусок за куском, заставляя меня страдать. Хищные птицы радостно клекотали, терзая меня, уводя в темную пропасть пустоты…

И только мягкий теплый толчок на груди привел меня в чувство. Тирби-тиль словно чувствовала мое состояние.

А ведь она права. Что толку бессмысленно сокрушаться? Сейчас я ничего не могу сделать. Надо просто приложить максимум усилий, чтобы вернуться и найти всех: Лену, Шандар, Рустама…

Человек, который так и не назвал себя, молча и терпеливо ждал, когда моя значимость соблаговолит последовать дальше. Я тронулся с места, и он тоже повернулся, чуть убыстряя шаг, торопясь. Видимо, у колонистов были срочные вопросы.

Мы дошли до административного корпуса, помеченного характерным знаком — дубовым листочком на двери — и вошли внутрь. Поднялись на второй этаж, и сопровождающий распахнул передо мной дверь.

— Вот, — сказал он людям в большой комнате, явно чего-то ожидающим, — препроводил. Я могу быть свободен?

— Да-да, Сергей, иди, — рассеянно произнес один из сидящих мужчин, при этом не сводя глаз с меня.

Они все смотрели на меня. Оценивая, удивляясь, на что-то надеясь и даже ненавидя. Я стоял спокойно, даже расслабленно. Не только демонстрируя уверенность, но и ощущая ее. Новое чувство, непривычное. Чужое какое-то, но вместе с тем — приятное. Без разницы, что явилось ему причиной, оно мне поможет.

Начинать разговор первым я не собирался. Если они ждали меня, значит, сами всё скажут. Тогда и буду отвечать. А компания подобралась интересная. Ни один друг с другом не заговорит — все в конфликте, либо их на коротком поводке держат. Субординации придерживаются — первое слово за главным, будь он или начальником колонии, или научным руководителем, или военным советником — смотря у кого в руках реальная власть.

Скажем, у того, кто заговорит первым.

— Выходит, гессы всё же прислали представителя, — пробурчал загорелый мужчина в полувоенной форме, — я уж и не надеялся. Вам не кажется странным, что они сделали это в самый последний момент, когда мы уже собирались атаковать?

Я никак не отреагировал на замечание. Пусть говорят. Знаний об этом мире у меня ноль, авось, кто-нибудь невзначай просветит.

— Перестаньте, Пауль, — поморщился мужчина — высокий, сильный и уверенный в себе. Главный, не иначе, — вы всегда ищете подвох там, где его быть не может. Откуда мы знаем логику гессов? Быть может, приход парламентера в последний момент является наивысшим почтением к нам.

— Или наоборот, — вставил Пауль.

— Или наоборот, — легко согласился главный, — наша первая задача — поговорить с ним, не более.

Он взглянул на меня с непонятным ожиданием.

— Я предпочел бы называться по-другому, — сказал я.

Они все, разом, девять человек, раскрыли рты. Ловко я их сразил. Вот только чем? Если я парламентер от каких-то гессов, значит, имеется некое противостояние. В чем? Гессы — кто? Аборигены? Они не прислали парламентера. Или он не дошел? Или не посчитали нужным, так как не боятся угроз колонистов? А вдруг гессы вообще не говорят, изъясняясь как-то по-другому? В какую авантюру я ввязался?

— Как? — наконец-то пришел в себя главный.

Тирби-тиль щекотно копошилась в кармане, и я выложил ее на край стола: пусть побегает, порезвится. Люди сжались и стали медленно отползать к противоположному концу длинного стола, за которым сидели. Выглядели они препотешно, и я улыбнулся.

Теперь им стало страшно. Лица кривились, дыхание прерывалось. И всё это от вида безобидного животного, не то крупного насекомого, не то мелкой птички, и от моей улыбки? Странные люди. Да, у них точно какие-то крупные проблемы.

— Да успокойтесь вы! — раздраженно сказал я. — Никого не собираюсь трогать. Вы что-то от меня хотели?