Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

Зато в рассказе Кира Булычёва «Марсианское зелье» (1971) главный герой, бывший казак-бунтовщик Алмаз из войска Степана Разина, продлевает жизнь с помощью препарата, дарованного ему инопланетным пришельцем, и преспокойно доживает до XX века. Булычёв предполагает, что состояние вечной молодости проистекает не только из специфических свойств марсианского зелья, но и благодаря духовному состоянию человека. Как говорится, «Главное, ребята, сердцем не стареть».

Найду ли краски и слова?

Пред ним живая голова.

Следующий рецепт вечной молодости был вдохновлен одной мертвой амфибией и сообразительным итальянцем. В романе «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818) Мэри Шелли использует в качестве источника оживляющей силы электричество.

Не слишком углубляясь в технические детали, она описывает процесс оживления существа, собранного из останков умерших. Конечно, в данном случае автора скорее заботила религиозно-этическая сторона вопроса, нежели научная достоверность, однако нельзя отрицать, что именно успешные и весьма эффектные опыты с переменным током стали одним из вдохновляющих факторов для написания этого знаменитого романа.

Прототипом для доктора Франкенштейна послужил Луиджи Гальвани. Это он еще в 1771 году заметил сокращение мышц в лапе мертвой лягушки под воздействием электрического тока. На некоторое время усмиренная молния воцарилась в умах пишущей братии и читающей аудитории как возможный проводник в вечность. Это, впрочем, продолжалось недолго. Зрелищность опытов с электрическим током привлекла массу авантюристов. В результате фантастические произведения, в которых осуществлялось оживление с помощью электроэнергии, читающей публикой воспринимались скептически. Писателям пришлось искать новые способы борьбы со смертью.

Советский фантаст Александр Беляев в романе «Голова профессора Доуэля» (1925) повествует о честолюбивом ученом, которому удалось оживить голову собственного научного руководителя. Оживление осуществляется посредством подачи в отделенное от тела «вместилище разума» питательных веществ. Конечно, в начале XX века люди еще мало знали о той стремительности, с которой разрушаются клетки головного мозга после смерти. Как бы то ни было, Беляев проложил литературный путь к очередному способу продления жизни, который можно было бы назвать «дрейфом сознания».

Разум, странствующий по телам, — это один из наиболее простых и очевидных образов в копилке «гальванической фантастики». Правда, от эффектного «гильотинирования» фантасты быстро отказались, заменив его пересадкой органов.

В том же 1925 году Михаил Булгаков в повести «Собачье сердце» описал пересадку гипофиза пролетария Клима Чугункина дворовому псу Шарику. Цель эксперимента — омоложение собаки и впоследствии та же процедура с человеком. Облаченная в одежды сатирического произведения, перед нами предстает самая настоящая научная фантастика.

В эпическом цикле Лоис Макмастер Буджолд «Сага о Форкосиганах» люди освоили трансплантацию головного мозга в тела клонов. При этом мозг клона утилизируется, то есть фактически происходит убийство. Сходная процедура описана в дилогии Сергея Лукьяненко «Линия Грез» — «Император Иллюзий» (1995). Правда, у российского фантаста переселение старой личности в новое тело больше напоминает запись информации на чистый диск.

Роберт Шекли в романе «Корпорация «Бессмертие» (1958) демонстрирует, насколько сама возможность посмертного существования будоражит умы людей. Пересадка личности умирающего в новое тело отменяет многие моральные и этические установки и в то же время создает в обществе глобальную одержимость, своего рода танатоцентризм, сходный с тем, какой имел место в Древнем Египте.

Еще одна разновидность «дрейфа сознания» — замена биологического организма на механизм, устойчивый к старению. Постепенную киборгизацию человечества ярко изобразил Филип К.Дик в романе «Снятся ли андроидам электрические овцы?» (1968). А за пять лет до выхода этого романа братья Стругацкие в повести «Далекая Радуга» (1963) рассказали о группе ученых, переселившихся в тела андроидов. Замена тела помогает ученому Камиллу выжить после удара энергетической волны, уничтожившей базу на Радуге. В романе Александра Казанцева «Сильнее времени» (1973) космонавты с Земли встречают цивилизацию, преодолевшую путь от биологического существованию к механическому. Отличной иллюстрацией «дрейфа сознания», как, впрочем, и самой идеи бессмертия, служат слова технологически преобразованного разумянина с планеты Железных Роботов: «Чтобы не чувствовать тяжести времени, надо забыть прежнее. Так поступают мудрейшие, не думая ни о чем, кроме того, чтобы жить».

Разновидностью описанного метода можно также считать запись человеческой личности в виде активной программы или базы данных на электронные носители. Подобную ситуацию можно встретить опять же у Стругацких в рассказе «Свечи перед пультом» (1961) или в романе Роджера Желязны «Остров мертвых» (1969).

Идея оцифровки сознания достаточно часто поднимается в фантастике. Однако остается серьезная проблема. Мы не можем знать наверняка, кто окажется перед нами на экране компьютера. Исходная личность или копия, наделенная опытом первоначального сознания? Вот почему последняя разновидность «дрейфа» представляется сомнительной во всем, что касается омоложения и тем более бессмертия.

Настал давно желанный миг,

И тайну страшную природы

Я светлой мыслию постиг.

Принципиально отличается от «дрейфа сознания» другое направление омоложения. Назовем его «евгеническим прорывом». Если в первом случае человек вынужден постоянно ускользать от смерти, меняя тела, то здесь налицо открытая и непримиримая борьба с Мрачным Жнецом. Стремление отменить процессы старения и умирания в собственном теле.

Как и в предыдущем варианте, для евгенического прорыва фантасты придумали несколько разновидностей.

Удивительно, но в связи с опытами евгеники в фантастике мы снова вспоминаем Говарда Филлипса Лавкрафта и его временного соавтора Огюста Дерлета — их рассказ «Единственный наследник» (1954). И снова пугающая оболочка скрывает научно-фантастическую гипотезу о возможности скрещивания животного и человека с целью продления жизни последнего. В итоге доктор Шарьер достигает желаемого и живет, выдавая себя за собственного наследника.

Одним из самых скрупулезных советских писателей, активно разрабатывавших тему геронтологии в НФ, был Георгий Гуревич. Его статья «Сколько мы будем жить?» дает старт целой серии литературных проектов, посвященных далеким перспективам и методологии научных изысканий на пути к совершенствованию человеческой природы.