Многократор - Художник Её Высочества

Этой весной на вечеринке одна правильная девочка чего-то ради взялась воспитывать художника. Что такое хорошо, и что такое плохо. Степану надоело и он ушёл в спальню к родителям советской девочки. Только снял с себя рубашку и открыл окно, на подоконник запрыгнул хозяйский кот. Степан быстро с персом подружился и взял его на руки. Тут в спальню забрела блондиночка, самая скромная девочка в их компании. Вид пушистого кота на полуобнажённом торсе белокурую бестию потряс. Бестия подошла и ласково погладила кота. Потом всё остальное. Правильная девочка к концу вечеринки напилась и ползала под ногами, изрекая сентенции.

Пожалуй, интереснее, если плохое смыкается с хорошим. Плохорошо.

— Пармен, дорогуша… — сквозь пытошную пробирается замглаврежа. — Аврал! Если через минуту не предоставим Влчеку дриаду, он с нас семь шкур спустит! Один есть, двоих ещё надо.

Головатый и Бадьян охотно соглашаются стать компонентами дриады и исчезают в багровой пелене. Степан только успевает крикнуть вдогонку Бадьяну:

— Лысая башка — дай пирожка.

Это на художника накатило. Водяной живет в водяном колесе мельницы, а художник картин не пишет и живет в аду (пусть свершится правда, пусть погибнет жизнь!) Полдольки бы лимона сейчас пососать.

— Абигель, голубушка, — голос с небес Гжимултовского. — Не откажите полетать над казнью святотатцев.

Услужливо спущено кольцо на синтетической нити и Белая фея улетает.

— Вдвоем остались.

— Да-а, разбежался коллектив, — покосился на Пармена, добавил самым серьезным тоном. — Победа коллективного хозяйства — живое воплощение идей ленинизма.

Пармен прицелился глазом.

— Быстро, быстро к главному!

Из-за виселиц призывно махала дама за роговыми очками.

Пармен исчез в коммунистических сполохах так prestissimo, что Степан не успел спросить, что ему собственно делать дальше.

Подождал, подождал, понюхал себе подмышку, фу! майская роза на навозе. Никто не появляется, за исключением неисчислимых вокруг истязателей с истязаемыми. Спросить не у кого.

— Чёрти чё! Колхоз развалился несмотря на постановление сентябрьского пленума ЦК «О мерах по улучшению организации, повышению производительности и упорядочению оплаты труда». Хоть бы усыновил кто на поруки!

За озером с жидким свинцом, где вразмашку плавали очередные доходяги, велогонки. Надо полагать, прелюбодеек, потому что разглядел их сиденья, заботливо утыканные гвоздями.

Прокоментировал:

— Вы такого ещё не видали. Раздвигая загробные дали, мертвецы нажимают педали.

Ещё десяток минут. Никого. Штаны подтянуть и подождать пока Красная Армия не подойдёт.

— Долго я тут буду топтаться, как винодел на винограде?!

Обратно без веревки не вернуться, значит, он пойдет куда глаза глядят, ориентировочно прямолинейно, пока не найдет какой-нибудь выход. А там пора и честь знать. Вытянул руку вперед, ожидая встретить пружинящую поверхность экрана, но, к удивлению, под рукой было то, что виделось: камни. В таком случае тот старикан на валуне тоже не призрак коммунизма.

— Простите, вы натуральный или проекция?

— Что… какая проекция? Ах ты, бесовское отродье!

Степан обрадовался, что, несмотря на случившуюся неловкость, теперь есть хоть у кого спросить. Старикашка тоже из ангелов-контролеров, во всем белом. Бородища седая благообразная, на макушке нимб, но какой-то порепанный.

— Мне бы выбраться отсюда. Не посоветуете как?

Старикан оглядел Степана с головы до ног.

— Из дому что ли выбраться? И куда после, облуд? Пакостить? — и не обращая больше внимания на присутствие чёрта, снова погрузился в свои проблемы. — Э-хе-хе, стыдно сказать, сначала прыщи повылазили. Прямо студент эротической спелости, грех мне! Ох-хо-хо-о.

По всему видно, у старика какие-то неполадки со здоровьем. Не в его возрасте подрабатывать статистом. Или вечная скука пенсионеров, от которой вредность, категоричность и надоедающая принципиальность.

— Впрочем, вы виноваты, нелегкие! Я святую волю исполняю, слежу, чтобы не так мучили грешных, но какие же санитарные условия для непорочных? Глянь на мой нимб. Прыщи ладно, но потом такой фурункул выпер, что думал, резать придется да квинтэссенцией единства промывать. Я уже давно заметил ухудшение клинической картины.

— А вы что, доктором работали?

— Доктором! Я еще пророка Илью-фесвитянина лечил.

Вот оно что. Стало быть, перед ним профессиональный артист, играющий даже тогда, когда находится вне пределов кинокамеры. Своеобычное место эта киностудия.

Ангел запустил пятерню в бороду и загрустил.

— Слущивание ороговевших клеток, казалось бы, нормальное дело… Очищение поверхности, но ведь до чего дошло?! Сначала перхоть повылазила. Я уж и кефиром мазался, и собственную мочу втирал, — конфузливо зыркнул на Степана. — Еще хуже стало.

— Так перхоть только на нимбе или на нем и на голове?

— Что мне голова! Мне голову не жалко, мне нимба жалко! Такой был сразу, пока сюда к вам не направили, — чисто зеркало!

— Здесь так плохо в смысле угнетения иммунного ответа?

Старец замахал руками.

— Я думал, расчесы во сне, а потом свят, свят, какие к чёрту?!.. тьфу, позор на мои седины! так и склоняет адова кость опоганить божественное слово, — перекрестился. — Прости Господи! Так это не иначе как геморрагическая сыпь. Сначала были единичные эрозии и местные расстройства микроциркуляции. Видишь, кровоизлияния в подслизистой, повылазили капиллярные звездочки? — задирал глаза к нимбу и пытался поточнее угодить пальцем, показывая капиллярные звездочки. — Дошло до проникновения инфильтратов ниже терминальной лучезарности Творца.

Наверное, во времена пророка Ильи он был хорошим лекарем. Вон как из него сыплется узкоспециальная терминология. Верхний эшелон — там тоже не дураки сидят. Пророк Илья-фесвитянин кому попало не доверился бы.

— …Отложение меди в печени, снижение функций Т-хелперов, и симптом «мокрой подушки», ночное срыгивание… Себя жалко!

— А эпителий не уплощается?

Старикан посмотрел на Степана, как тогда Пармен на затронувшего коммунистические святыни Бадьяна.

— Ты случаем не язвишь, бесёнок?

— Никак нет. Отмечаю каждый шаг стоянием.

— Смотри у меня, вражья сила! Ясно, уплощается. Да еще с оттёчными желаниями. А ты не язвишь, игрец?

Степан только осклабился и положил руку на сердце.

— Интересно, как нимб держится? Приклеен что ли?

— Эх, малой, средостение святости, по сути, то же самое, что моторика бесовства. У чертей же сера из ушей течет. А кстати, почему у тебя нет серных погон?

Подыграть в последний раз хирургу:,Почём мясо, доктор?

— У меня даже язык не обложен. А как устроен нимб? Это- плексиглас?