Многократор - Художник Её Высочества

— Пойдем, маловер, покажу. За что купил, за то продаю.

Пошли под фонарь на углу пятиэтажки. Парнишка взял пейзаж, изучал его, близоруко щурясь.

— Я рассматриваю картинку, а ты меня. Что вылупился, цветник юности? Девушка я. Ты думал педик?

Пора, похоже, водки принять на грудь.

— Руками можно сделать практически всё. Головой очень мало. Забирай свою мазню. Не получится из тебя великого художника.

Голос у неё — будто колется молотком через полотенце фарфор.

— Голоса теперь тоже нет. Облучают, — и равнодушно закончила. — Рак у меня.

Степан инстинктивно отпрянул. Можно сказать отпрянул, на самом деле с хрустом вломился в куст сирени.

— Ну ты запустила мне ежа под череп!

— Ежа я не запускала, а вот водки внутрь могу… Тем более, если согласишься. Только думается, и ты слякоть. Месяц уже предлагаю повеселиться… Все трусы!

Степану небо село на голову, когда он увидел в кармане её брючек рукоять. Ему ли не знать револьверную конструкцию? Прошлой весной стрелял у таёжников.

— Иди себе дальше случайный прохожий, цена копейка. Худо-жник!

Малодушная мыслишка, но верная — исчезнуть. Поскорее уйти в темноту и забыть. Затоптался на месте с распрей в груди, закружился, будто пятки жгло.

«Ей же меньше, чем мне. Двадцати не будет. Мазёво!»

Вот тебе и мозаика жизни, пристрастный мозаист, цена копейка, балующийся искусством с неэстетичными дырами от неподошедших смальтинок. С другой стороны, за копейку раньше можно было коробок спичек купить (60шт.).

— Блин холодный! — Степан побежал. — Подожди… как там тебя?

Догнал девушку уже на площадке второго этажа, когда она отрывала ключом дверь.

— Слышишь… — выбросил руку к ней. — Дай пушку!

Не было ничего: ни эдакого снисходительно блеснувшего взгляда, ни жеста, ни значительного слова. Молча положила в ладонь оружие. Где она его только достала? Забил револьвер в карман. Револьвер — штука многократная. С другой стороны, единственной спичкой, то бишь лучиной в своё время Рим сожгли.

Конечно, он будет пить водку, что зря спрашивать. И закусить не дурак. Голод зверский прорезался. Из комнаты к ним в кухню вошла женщина в халате.

— Здравствуйте.

Степан с полным ртом водки только тряхнул башкой. Проглотил, но поздороваться по-человечески не смог, нужно срочно заедать. Затолкал в рот что-то и мотнул чубом.

— Ух-хы! Здрасьте, наконец.

У женщины — невыспавшиеся глаза. Да нет, сон здесь не причем. Такие мешки под глазами будут только в одном случае — когда человек плачет. Причем плачет тайно, по ночам, зубами зажав наволочку, чтобы не услышали.

— Мама, иди спать. Дай с мальчиком пообщаться.

Но общаться пришлось только с матерью. Степан шамкал, набитым едой, ртом, поминутно воровато оглядываясь на захлопнутую дверь кухни, за которой исчезла девчонка.

— Вы что, рехнулись? — некрасиво кусая с конца батон колбасы. Красиво нарезанные кружочки он уже сожрал. — Надо же бороться до последнего. Человек биологически устроен так, что мужик в состоянии бегать за мамонтом двадцать три часа в сутки. Ему достаточно часа выспаться. Вы знаете какие скрыты резервы? Бездна! Йоги вон могут левитировать. Смотрите, на хрен! — показал пальцем на бутылку. — Если передо мной будет стоять вопрос жизни и смерти, я заставлю эту водку самой течь мне в горло по воздуху! — и физически-банально выплеснул в рот следующую рюмку.

Плакать женщина научилась без единого звука. Из глаз брызнули слезы, лицо будто смяли невидимыми кулаками.

«Плачущая женщина» Пабло Пикассо, 1937, национальный музей. Гениальная вещь!» — отметил про себя художник.

А больницы, само собой, — предбаник кладбища, где за несущественную задержку племя врачей облегчает карманы доходяг.

— Мы всё пробовали. Нетрадиционное лечение, мумие, колдуны, голубая глина…

— Обливание ледяной водой пробовали? Надо каленым железом вздрючить иммунную систему, чтоб не филонила защищаться, — хлебнул ледяного «Колеса фортуны» из горла бутылки. — Фу-у-у… Можно перестроиться, блядский род! — завалился спиной на стену в обоях с кисловислыми колокольчиками.

Женщина оттёрла глаза кухонным полотенцем.

— Дочь сильный человек. Её отец такой же был. Мне дали потом прослушать запись из «черного ящика», когда самолет падал.

«Долбаная жизнь!» — рука сама потянулась к «Колесу фортуны». Одной спичкой Рим подожгли, а если у тебя копеечный коробок (спичек 60шт.)?

— Он не паниковал, как все, рулил, пытался спасти самолет и спокойно насвистывал «Ты меня уже не полюбишь». Был такой шлягер восемь лет и одиннадцать месяцев назад.

Одним копеечным коробком спичек можно 60 классных городов спалить. Дух у копеечной личности захватывает!

Кухонная дверь открылась.

— Наговорились?

Смотреть художнику противно на колбасу, от которой остался только чулок телесного цвета. Не на ту, которую он сьел, а на эту, с выпадающими от облучения волосами на тыковке. «Просто невероятно сколько я могу выпить пива, вина и водки одновременно! — подумалось весьма трезво. — Самое интересное, чем больше выпьешь, тем голова у сибиряков зашибистей работает.» Однако как не лакай, пьянство не будет заметным явлением в искусстве. Но и не использовать пьянство грамотно — грех. Это также верно, как то, что он не будет великим художником.

«Ну знаешь ли доходяга, у меня ещё всё впереди! Не тебе судить, пускай мозгоеды-искусствоведы решают!» Ух заела художника такая дефиниция! До того взыграла душа праведным гневом, что, ударив кулаком по столу, рявкнул:

— А что ж ты тогда сама себя не хлопнешь?! — и схватился за рот. Он проговорился, как последний иуда-христопродавец. — Я хотел сказать… бы… — дальше фантазийно развить тему с ходу, в другой плоскости, времени не хватило.

Женщина, наверно, первый раз заплакала в открытую, не стесняясь чуть ли не интимного стона. В степановых глазах куб кухни кувыркнулся и криво-пьяно встал на один из своих четырех углов.

— Ты сам попробуй, трепло, — процедила сквозь зубы.

— Водка ещё есть?! — весело спросил Степан и, не получив по понятным причинам ответа, полез в карман брюк. Жалко, что у Сатурна не было пистолета, ему, бедолаге, пришлось пожирать своих детей, а так бы, пиф-паф, и не жить Зевсу-наследнику.

Она думает, что в игрушки её перевернувшегося мира кроме неё никто не сможет играть. Чудненько! Он сейчас докажет, что она не права концептуально. Он сам сюрреализмом начал тешиться. И вовсе здесь не при чем гремучая смесь «Кадарки» и «Колеса фортуны».

— Слышала про «русскую рулетку»? — отвалил барабан револьвера, выщелкал, кроме одного, в горсть патроны, выкинул их в мусорное ведро под раковиной, и помахал курносым стволом в воздухе. — Жмет она из себя фигуру, понимаешь! Горе видишь ли у неё, сердешной! Крыша на даче есть, верёвка есть — вешайся! Смотри на меня!