Многократор - Художник Её Высочества

— Даже голова кружится, как я по нему соскучилась!

Персик. Натуральнейший персик!

— Дайте откусить от моей женьшени?

— На, — и подставляет надутую персиковую щёчку.

— А дыню с сумками мне пэрэть? — пожаловался профессор. — Здоровеньки булы, хлопец.

За суматохой забыл про цветы.

— Вот её багаж, Сергей Наркисович. Пускай тащит. Нравится?

Абигель нырнула носом в букет.

— Дыня всё равно сильнее благо-ухает, — засмеялся Степан.

— Посмотри, как я принарядилась для тебя!

Туфельки на прозрачных хрустальных шпильках, ноги её загорелые… Скорей бы облизать.

Абигель впереди цокает на лучиках света, плавая лицом в розах, Степан с профессором сзади.

— Я тебе сон расскажу. Всё утро за живот держался.

Профессор во сне познакомился с дамой. Знакомство гармонично закончилось постелью. Фокус в том, что когда он лежал сверху, партнёрша нащупала на его попе какие-то приклеенные ватки и спросила, что это такое?

— А я и сам не знаю, це такое, но кричу: «Не смей, не отдирай!»

Женское любопытство, однако, взяло своё, и после отрывания ваток обнаружилось, по всей попе вставлено множество рыбьих глаз.

— Нэт, ты представляешь себе?! Дамочка в шоке, я хохочу, как Фреди Крюгер, такой гордый самовлюбленный. Только прошу — никому! Савсэм нескромно получается!

Не удержался.

— Сергей Наркисович… а особа из сна, случайно на базаре дыней…

Видел бы кто профессора в этот момент.

Степан усадил Абигель в кресло, сам перед ней на корточках.

— Скажи — ты помнишь что-нибудь?

Абигель престала вертеть головой, разглядывая изменения в желтой мастерской.

— Всё помню. Только-о… Как бы объяснить..?

Но сделала попытку. Черепушечка её, будто кубок с вином. Вино отравлено проштрафившимся виночерпием, и пил его тихоглазый кто-то с прозрачной головой, дать бы ему туза по-хорошему.

Сварил кофе, они его медленно, с душой, выпили. Перемыл чашки, снова на корточки к креслу. Теперь пусть держится за подлокотники. И выложил всё. Вообще всё.

Абигель потом еще долго сидела, смотря перед собой в одну точку. Любого представить на её месте — реакция будет единственная.

— Да перестань… Погоди… Нет, но-о-о… Ври больше! Ай-я-яй, Степашик! Буза! Ай-я-яй Степашик Андреевич Бумажный, который всем говорил, что исправится, а так и не… Держите меня семеро! А-а ты, к примеру, Ивану своему рассказал?

— Ты что, зайка! — искренне удивился. — Он же со мной пиво перестанет пить. Только неразбавленный спирт. Позже может быть.

Встал в позу знаменитого «голубого мальчика» Гейнсборо, даже шляпа в наличии (страусиновое перо сделано из одного весьма пластичного товарища). Внимание, а теперь скромное выездное театральное представление и праздничный ужин. ВУАЛЯ!

Вспыхнули витые свечи. Степан заказал себе жареные креветки, Абигель захотела фантазийный салат, бутылочка винца («Херес-де-ла-Фронтера», урожая 1775 года). Потом отправили Жульена в Пиренеи за рододендронами, или ирисами, или что там еще растёт-то? Самое главное: «Чтобы раньше полуночи назад не появлялся, соглядатай. Понял?!» Потом целовались до изнеможения на лужайке, слева пальмочка, похожая на ананас, справа клумба в рыбацкой лодке, кактус в ней колючим взрывом, между ними, перенесённая из Москвы, ёлка из синтетики с новогодними украшениями, потом любили друг друга, плавая в пустоте без верха и низа, потом купались в канале, потом тихо сидели на траве, обнявшись, изредка бросая в воду кусочки хлеба. Рыб в канале тьма тьмущая и за хлебные крошки начиналась баталия и шлепание по воде плоских тел. Ушли к набережной заполночь полной жизни, или, точнее сказать, полной жизни как раз заполночь. Бродили мимо уютных ресторанчиков, в которых сидели по очереди: то расслабленные старички в белых шортах и испанские старушки, расслабленно обмахивающиеся веерами, то разноязычная расслабленная молодежь, то гости полночных стран — шведы, англичане, прочая чудь, многие в костюмах, но всё равно расслабленные сверх всякого приличия, то рокеры в коже и цепях, оставившие у порога «Харлеи»-яйцетрясы. Эти тоже, не изменяя истине, хоть утонули в сигаретном дыме и воплях «Ганз'н роуза» равным образом были тоже мирны и тщедушны. Экспансивные итальянцы, втягивающие в спагеттерии национальные спагетти с такой силой, что сидят теперь с исхлёстанными и красными от кетчупа носами. Что, спрашивается, им здесь делать? Есть у них под боком то же Средиземное море и спагетти немерено. Но и они, ун диаболо, расслабленные. На всю честну компанию нашелся только один напряженный человек. В кафеюшке кормились влюбленные. Мальчишка брал в рот сардельку и тянулся с ней к голубице. Голубица же откусывала свою половину с такой ванильной чувственностью, что было видно — у их пожилого соседа стол спиритически пришел в движение и начал наползать континентальной плитой на стол влюбленных. Потом произошел в небе небывалой красоты фейерверк. Огоньки разлетались большинством сердцами, а их окружало разноцветное кружево. Гуляющие: гости и эмпуриа-бравцы запрокидывали головы себе на спины, улыбаясь счастливо и расслабленно.

— Как по заказу. Начинки побольше, теста поменьше По поводу твоего прибытия в заштатный городишко, — подольстил.

Потом поиграли в воздушный бильярд, нахохотавшись до полной асфикции дыхания. Потом глазели, свесив ноги с причала, на свиток «Башни капитанов», как отражение башни резали носами смешные кораблики, полные глазастых отдыхающих. Кораблики совершали туры по каналам города, ибо городок Емпуриа-Брава оказался Венецией в миниатюре, где автомобильных дорог всего пять, а каналов — тридцать два. После того как Жульен притащил с гор букет цветов, пахнувший такой ницшеанской свежестью, что захотелось стать коровой и съесть его, они отослала грума в Москву за любимым мороженым Абигели с карамельной помадкой «Фили» и в Париж за мороженым для Степана. «Название забыл, но я его покупал около собора Секри-Кё. Стоит там обычно дед-мороженщик, найди его, даже если он помер, ну круглая коробочка такая, сделано из черного шоколада… а! вспомнил, — «Нуар»»

Потом Степан чуть не силой затащил Абигель в грохочущий ад дискотеки «Бананас», чтобы через два часа, наплясавшись до мокрой футболки, с силой вытаскивать раздвигавшуюся Абигель из сладкого угара дискотеки. Съев, разгоряченные, мороженое, с большим риском схватить ангину, ещё искупались в светящемся море. Есть такое явление природы: ветры гонят в залив теплую воду, и в ней бурно размножаются особые микроорганизмы, шевельнись в таком бульоне — будешь светиться не хуже святой Терезы. Жутко до того, что хочется кричать. Они и кричали, пока не охрипли. Потом бродили по пенящейся змейке прибоя, всеподданнически извивающейся под ногами.