Многократор - Художник Её Высочества

К примеру, эта девушка внизу. Посмотрел на неё и видит её лептонную душу. Душа ограничена двенадцатью гранями, формой — додекаэдр. И понимает её соучаствующий восторг и любовь… Любовь? Да, скрываемую любовь!

— Вылезай, — смешок снизу. — А то я вижу, тебе понравилось.

Собрался было попарить, но девушка его резвокрылость пресекла, прошептав заклинание на тарабарском языке. В нос ударила серная вонь, в голове орудийно выстрелило и Степан рухнул вниз, больно ударившись затылком об пол. Так больно, что потерял сознание. Психиатора теперь вызывать некому.

Каждый день нужно начинать с чуда. Проснулся, два сырых яйца на тонкие кончики, на толстые сам устанавливаешься настоятельно облегчая движение светил. Летать по утрам на прогулку на Северный полюс, или чудесным образом заиметь корзину глазных яблок, и раздарить прохожим, поражая их великодушием и ремиссией. Бесспорно, такие чудеса — аментивный синдром, вид расстроенного сознания, выраженного прелестями типа: острой спутанностью, полной дезориентировкой, двигательным беспокойством в пределах кровати, галлюцинациями.

Протянул руку, включил телевизорик. На экране какой-то добродушный мультик про пионеров на рыбалке. С таких вещей надо начинать день, настраиваясь. Тоже ведь чудо.

Ты ж рыбак сибирский. Заведи бредень в воды бессознательного, подтяни, пади на колени, вынь крайнюю форму выражения, мелкую рыбешку брось обратно, пусть набирает вес. Как дед на рыбалке говорил тебе, пацану, прикидывая возможность уловистых заудов? Правильно, дед говорил, на рыбалке думать надо, это не рифметика занюханная. Иначе: «На безрыбье сам раком встанешь.» Такова уж логика его предикатов. И Степан держал грудь поплавком, заводя бредешок, теряя дно под ногами, захлебываясь, проклиная белый свет вслух, и деда вполбулька. Вот и займись интуитивным усмотрением высших истин, скрытых во времени. Семь пишем, пять на ум пошло. Думай, что необходимо, чтобы произошло их саморазвертывание. Пора разобраться не шутя. Какие могут быть шутки, когда стоишь не по эту сторону радуги?

Сел, столкнув одеяло в колени.

— На столе стояла ваза, в голове торчала фраза. Мы башкой разбили вазу, чтоб достать оттуда фразу. Поехали!

Был ангел или он в объятиях Морфея испытал красочные галлюцинации дичее дикого воображения Пандоры? Понять, наверное, можно было бы тем же образом, каким персы отличали настоящий изумруд от подделки. Предлагалось посмотреть на камень джину и если у джина вытекали глаза и он слеп, в этом случае изумруд полагался настоящим. Вопрос только в том, где джина-бедолагу взять?

— Он внимательно послушал себя. Сердце страшно билось о грудную клетку.

Пока умывался и облизывался, всё время думал о последних событиях.

Так был ли ангел? Здесь не принципиально: ангел ли, медвежья голова ли из серного дыма…

Стоп! Как это, не принципиально? Очень даже принципиально. И легко проверить, выстраивая после причинно-следственную цепочку.

С мокрым лицом побежал по мастерской, разыскивая мистические следы, как то; колючие крестики, шелковые ленточки, пергаменты, краску на полу. Асиеля с два! Ничего он не нашел, что логично, и вернулся к рукомойнику.

— В чем разница между троллейбусом и трамваем? — накидывая на палец край полотенца и заталкивая в ухо. — Правильно. Троллейбусы чаще синенькие, а трамваи чаще красненькие.

Так же с психическими расстройствами. Иллюзия — это искажение органами чувств соответствующих предметов. Мог бы какой предмет в мастерской принять форму ангела? Степан пошарив глазами вокруг, связал губами скептический бантик. Можно испугаться, скажем, пальто на вешалке, представив в полутьме в виде забравшегося грабителя. Но у него и вешалки-то нет, только распятый комбинезон с золотым брелком в виде членика с яичками на стене. Где-то комбинезон может представлять из себя среднее между распятым Иисусом и металлическим ангелом. Но, простите, у ангела в резолютивной части не было никаких половых органов. У Иисуса, естественно, были, но не из чистого золота. Какал же он, писал. Чем он столько детей наклепал, спрашивается, хоть Ватикан и скрывает наличие его потомства, особенно множно расквартировавшееся в южной Франции?

Вскипятил воду. Кофе внезапно закончился, пришлось заварить чайный пакетик.

Следующее — галлюцинация. Здесь два варианта; навязанная иллюзия, либо собственная болезнь. Болен он? Честнее: шизофреник ли?

Подергал чайный пакетик за хвост, выбивая коричневый цвет, выбурчал очередной предикат:

— Солнце красное печёт, мутный чай в стакан течёт.

Он, конечно, шизофреник, если разграничивать полномочия художника-демиурга и законопослушных граждан. Лично Бумажный ничего не имеет против законопослушности граждан, даже за, он просто за право отдельных людей погружаться в бессознательное. Этот спит, а этот бдит, или, как утверждает классик: «Человек, неспособный представить лошадь, несущуюся на помидоре, — идиот». В смысле: плоскодонный гражданин. А он художник, с гармонично-профессионально сдвинутой психикой (без чего не писать картин). Но не шизофреник же, снятый с ручника? Окружение бы вычислило и сидеть бы ему в дурдоме или рядом на скамеечке.

Итак: если исходить, что галлюцинации вызваны кем-либо или чем-либо, следует оглянуться вокруг и самым внимательным образом припомнить, ну… ну, скажем, питание. Мог он провалиться в параллельное пространство, отравившись? Также: могло бы нечто другое запараллелить его? Излучение космофлотовской антенны над головой? Или вторая бутылка водки, оказавшаяся протухшей? Всё шуточки, шуточки, нежёвано хлебамши. Хорошо, если не что-то, тогда кто вызывает галлюцинации? Кто, если не его любимая, яко дщерь богини ночи? Не гопник Бадя-Форшмак же, не пьянчуга Головатый же, не Варварушка же, не Элечка же… Опять, стоп! Почему не Элечка — супер-экстрасенс, каких поискать? И Варварушка… То-то же, оказывается и она может. Тем более если вспомнить угар той ночи, её любовное признание. Чувства девичьи, суггестивное воздействие на него, бедненького. С другой стороны, что огромнее всего рядом? Спроси себя с обнажённой простотой. Понятно, — миленькая его с призашторенными глазами, итак странная, а в свете последних событий еще и жхрец.

— Приказываю херувимами, Серафимами Саровскими, юродивым Альсейкой, у которого ногти закругляются и стучат при ходьбе по линолеуму. Шарашкина контора! — вздохнув, проговорил очередной предикат. — Сколько дареному коню под хвост не заглядывай, зубов не увидишь.

Имел он в виду только свои рассуждения.

Ещё раз — итак. Религия-то есть. Её создали инстинктами пещерные предлюди. В наше время ею занимаются люди с проблемами размышления. А вот бога нет. Его позиция всегда была проста: нет бога, кроме нас самих: ты поклоняешься мне, я — тебе. Вопрос добрых отношений. Или он не комсомолец и не атеист, а черти так-таки существуют и происходящее — бесовское наваждение. Нет, граждане, бога нет, и в рассуждении сего явиться Асиель ну никак не мог. Да, человек был религиозным животным, да, в церкви родились, в церкви помрём, но ноги всё равно на улице торчат.