Роберт Хайнлайн - Звёздный зверь

— Запишемся вместе, — мрачно произнес Кику. — Хорошо, а теперь — двигай. Бегом.

— Приятно было с вами познакомиться.

Кончив разговор, мистер Кику развил поистине лихорадочную деятельность. Он отдал указание срочно возобновить вмешательство Министерства, послал экспресс-сообщение губернатору штата, другое — мэру Вествилла, еще одно — в местный городской суд. Закончив все это, он позволил себе несколько секунд отдохнуть, набираясь сил перед неизбежным. А потом отправился к министру, чтобы сообщить: необходима помощь военных властей Федерации.

Проснувшись, Джон Томас не сразу понял, где находится. В спальнике было тепло, усталости больше не ощущалось, но и двигаться совсем не хотелось. Понемногу припомнилась прошлая ночь, и он высунул голову. Солнце стояло высоко, снаружи тоже было тепло. Неподалеку высилась громадная фигура Ламмокса.

— Привет, Ламми.

— Привет, Джонни. Ты очень долго спал. И сильно шумел.

— Действительно? — Джон Томас выполз наружу, натянул одежду и выключил обогрев спальника. Свернув его, он повернулся к Ламмоксу и застыл пораженный. — А это еще что такое?

Неподалеку от головы Ламмокса лежал мертвый гризли, крупный самец, фунтов на шестьсот. Он был раздавлен в лепешку, словно по нему проехался танк. Кровь, струями вытекавшая изо рта и ноздрей зверя, уже успела подсохнуть. Ламмокс посмотрел на медведя.

— Завтрак, — объяснил он.

Джон Томас с отвращением посмотрел на мертвую тушу.

— Если и завтрак, то не для меня, увольте. Где это ты его взял?

— Словил, — с дурацкой улыбкой ответил Ламмокс.

— Не словил, а поймал.

— Нет, правда. Он хотел подобраться к тебе, и я его словил.

— Ладно, хорошо. Спасибо. — Джон Томас еще раз посмотрел на медведя, отвернулся и полез в мешок за продуктами. Выбрав яичницу с ветчиной, он открыл банку и отставил ее в сторону, чтобы содержимое хорошенько прогрелось.

Ламмокс понял это как знак того, что и ему можно позавтракать. Так он и поступил: съев медведя, пару тонких сосенок, немного щебенки — для хрусткости, а на закуску — пустую консервную банку, оставшуюся у Джона Томаса. Потом они отправились к ручью, Джонни — впереди, чтобы осмотреть небо. Тем количеством воды, которым Ламмокс запил свой завтрак, можно было, пожалуй, наполнить небольшую ванну. Джонни попил из ручья, умылся и вытер руки о рубашку.

— Что теперь будем делать, Джонни? Пойдем гулять? А может, поймаем кого-нибудь?

— Нет. Мы вернемся в рощу и будем тихо лежать, пока не стемнеет. Тебе придется притвориться камнем.

— Ложись, — скомандовал Джонни, когда они оказались среди деревьев. — Мне нужно посмотреть на эти твои блямбы.

Когда Ламмокс лег, опухоли оказались как раз на высоте лица его хозяина. Осмотрев их, Джонни забеспокоился еще больше. Они заметно выросли и стали какими-то неровными, шишковатыми. Джонни отчаянно припоминал свои более чем скромные познания в медицине, пытаясь решить, значит ли это, что опухоли злокачественные. Кожа на них натянулась и истончилась, теперь она совсем не напоминала броню, покрывавшую остальное тело. На ощупь кожа была сухая и горячая. Джонни осторожно помял левую опухоль; Ламмокс дернулся.

— Что, больно? — озабоченно спросил Джонни.

— Я не могу больше терпеть, — запищал Ламмокс. Он встал, подошел к большой сосне и стал о нее тереться.

— Ты что! — крикнул Джонни. — Не надо, ты себе повредишь.

— Не могу терпеть, жутко чешется. — Ламмокс продолжал тереться о ствол.

Джон Томас подбежал к зверю, намереваясь остановить его, и как раз в этот момент опухоль лопнула. Джонни в ужасе замер.

Оттуда появилось что-то темное, мокрое, извивающееся. Странный предмет зацепился за край лопнувшей кожи, немного помешкал, а потом вырвался на свободу. «Нечто» теперь свисало, раскачиваясь, со спины Ламмокса, словно с ветки змея. Какой-то чудовищный червяк-паразит прогрыз изнутри тело Ламмокса — единственное, что сумел придумать Джонни в первый момент. Он горько каялся, что заставил Ламмокса, такого больного, целую ночь лазить по этим горам.

Ламмокс весь передернулся и облегченно вздохнул.

— Ну вот, — сказал он. — Хорошо-то как.

— Ламмокс! Ты в порядке?

— Что? А почему нет?

— Почему? А эта штука?

— Какая? — Ламмокс обернулся и посмотрел на странный отросток. — А, ты про это…

Конец отростка раскрылся, словно бутон цветка. Только тут Джонни наконец понял, что произошло.

У Ламмокса выросла рука.

Рука быстро подсохла, посветлела и вроде бы стала тверже. Пока что она не очень слушалась Ламмокса, да и не очень его интересовала. Джон Томас понемногу рассмотрел, как эта рука устроена. У нее было два локтя и кисть с семью пальцами, из которых два, с одного края и с другого, напоминали человеческие большие пальцы, а средний, самый длинный, гнулся как угодно, словно резиновый. Эта кисть совершенно не напоминала человеческую, однако не оставалось никаких сомнений, что она не менее практична, чем у людей, точнее, станет такой позднее; пока что пальцы только бессмысленно корчились.

Ламмокс дал Джонни тщательно осмотреть руку; сам он относился к ней до странности безразлично, словно отрастить руку — совсем обычное дело, которым он занимается каждый день после завтрака.

— Дай-ка я посмотрю на вторую штуку, — сказал Джонни и зашел с другого бока. Правая опухоль казалась еще более вздутой. Когда Джон Томас тронул ее, Ламмокс дернулся и пошел к дереву.

Намерения его были очевидны.

— Подожди! — крикнул Джонни. — Постой немного.

— Но мне же надо почесаться.

— Так ты можешь изуродовать себе руку. На всю жизнь. Стой спокойно, я попробую кое-что сделать.

Ламмокс угрюмо подчинился. Джонни вытащил нож и осторожно взрезал середину припухлости.

Разрез сразу стал расширяться, и оттуда буквально выпрыгнула правая рука Ламмокса. Джонни едва успел отскочить.

— Спасибо, Джонни.

— Рад служить, заходите еще. — Он спрятал нож в ножны, висевшие на ремне, и задумчиво уставился на новенькие, будто с иголочки, руки своего друга.

Он и представить себе не мог всего значения этого события, но понимал, что ситуация сильно изменилась. Вот только в какую сторону? Возможно, теперь не надо будет так много заботиться о Ламмоксе, он все будет делать сам. А с другой стороны, наоборот, теперь за ним — глаз да глаз, он и без рук-то всегда лезет, куда не надо. «Какое счастье, что у кошек нет рук», — сказал кто-то однажды, а у Ламмокса любопытства на десять кошек хватит.

И еще у Джонни было ощущение, он сам не знал откуда оно пришло, что все эти проблемы — мелочь, ерунда. Руки Ламмокса имели какое-то другое, по-настоящему большое значение.

Как бы там ни было, с ненавистью подумал он, одна-то уж вещь меняется — это точно. Больше шеф Дрейзер до Ламми не доберется.