Сергей Кондулуков - Авантюристы

А в одном из домов на тщетную просьбу Джона указать ему, кто же пускает постояльцев в их деревне, грубый мужской голос пригрозил, что если он не уберётся ко всем чертям то он спустит на него собаку, которая захлебываясь громким злым лаем, рвалась на цепи.

Было почти темно, когда желтый свет фар, выхватил ещё один маленький аккуратный домик.

Больше из злого азарта, нежели на что-то надеясь, он сильно дёрнул за шнурок колокольчика.

К его удивлению никто не стал ни громко кричать, ни спускать на него собак.

Отворилась небольшая калитка и навстречу ему вышла маленькая седая старушка в черном платке на голове.

-Постояльцев пускаете,- почему то тихо спросил сразу оробевший Джон.

-Заходи сынок заходи,- тихо и приветливо проговорила она.

-Да я на машине,- опять тихо проговорил Джон.

-Сейчас мы откроем ворота,- вдруг почему то засуетилась старушка,- ох помоги ,сынок, и громко охнув она схватилась за поясницу.

Торопливо подскочив к ней Джон с трудом раскрыл тяжёлые ворота и загнал машину.

Зайдя в комнату, Джон невольно остановился. Его поразили глаза старушкисиние необычайно василькового цвета казалось они смотрели не на Джона, а куда то далеко вглубь себя.

-Кушать будешь ,сынок,- опять приветливо спросила она.

-Да не отказался бы,- с трудом проговорил Джон.

Старушка поставила на стол тарелку густого наваристого супа с курицей, дала Джону большой ломоть свежего чёрного хлеба а сама уселась напротив него и подперев голову рукой стала смотреть на него.

Но странное дело, пристальный взор старушки нисколько не настораживал Джона, а ,наоборот, придавал ему спокойствие и уверенность.

-А ведь ты похож сынок на него, очень похож,- и старушка тихонько вздохнула.

-На кого бабушка? - спросил Джон.

-Да на сыночка моего Арнольда .

-А где он сейчас?- спросил Джон.

-Нет его, сыночка моего,-тихо ответила она. Уже полгода как нет. Убили его.

И тело его белое так и осталось лежать навеки в чужой земле.

И старушка опять тихонько вздохнула.

-А вы поплачьте бабушка поплачьте,- участливо проговорил Джон,- так легче будет.

-Да отплакала я своё,- тихо сказала старушка. Теперь не я, теперь сердце моё плачет.

В комнате повисло неловкое молчание.

-Вот ведь сволочи какие,- стремясь разрядить затянувшуюся паузу быстро заговорил Джон.

Взяли и ни за что ни прочто убили хорошего парня.

-Он служил у меня по контракту в Сербии,- сказала старушка и взглянула на Джона своими васильковыми глазами. Хотел заработать денег, чтобы жениться на Берте и старушка показала на фотографию девушки, висевшую на стене. До конца срока осталось две недели, когда мне пришло письмо.

Она вынула из за пазухи желтый листок и подала его Джону.

-Но вы хоть на могилу к нему ездили?- спросил он.

-Нет и могилы его нет. Как сказал его офицер он подорвался на мине, а кто знает кто поставил эту мину свои или чужие. Я не виню тех людей ведь они защищали свой дом, а Арнольд был для них чужим, но хоть бы тело от него осталось и старушка бережно свернув листок засунула его обратно за пазуху.

Вот и кровать его осталась а его нет,- и старушка опять тихонько вздохнула.

Оставшись один Джон торопливо принялся распаковывать свои вещи.

По характеру своему он был натурой легко возбудимой неуравновешенной и разговор со старушкой окончательно выбил его из колеи.

Уже десятый раз он вертел в руках бинокль абсолютно не понимая зачем он это делает.

"Завтра успею",- и он со злостью швырнул его на дно корзины.

Погасив свет и не раздеваясь, он улёгся на кровать.

В глубине комнаты неторопливо ходил маятник размеренно отмеряя порции времени, где-то под полом, поедая свою скудную трапезу шуршали мыши.

Бесконечная лента памяти помимо его воли начала медленно раскручиваться в голове Джона.

Вот он счастливый и смущенный стоит с почетным аттестатом колледжа, учителя прочат ему блестящее будущее. И мать с гордостью смотрит на него. Вот он легко сдаёт экзамены, запас знаний полученных в колледже, оказался настолько прочным, что к экзаменам готовится почти не пришлось, и поступает на первый курс института.

Вот он через год разочаровавшись в выбранной профессии без сожаления покидает институт и устраивается работать техником в одну небольшую фирму.

От природы талантливый Джон быстро схватывал новое, но привычки к систематическому и упорному труду у него не было. Многие менее талантливые его сверстники через определённое время добивались заметных результатов. Джон же так и оставался работать простым техником.

Пожалуй он мог бы достигнуть кое каких результатов и у себя на фирме.

Работа там была несложная и Джон быстро понял весь технологический процесс производства , но у него был на редкость неуживчивый характер и острый язык, начальству как меньшего ранга так и повыше часто от него доставалось. И добро бы было если бы он критиковал их за производственные ошибки, такое на фирме даже приветствовалось, так нет же. Предметом острого языка Джона становились личные качества его начальников. У того нос длинный, тот ходит вперевалку как утка, а кому это понравится тем более начальникам. Поэтому когда возникал вопрос о замещении той или иной вакантной должности, кандидатуру Джона как правило отклоняли под тем или иным предлогом. Вот и оставался сидеть Джон на своём месте.

К тому же он страстно завидовал всем кто всё таки сумел достичь больших высот.

По вечерам читая газеты он со вздохом говорил об одном известном теннесисте:

"Везёт же людям. Всё у него есть и вилла и шикарная яхта и любовниц меняет как перчатки".

Ему было и невдомёк, что как раз в то время пока Джон неторопливо ,похлёбывая кофе, читает газету, этот известный теннисист, обливаясь потом, почти до изнеможения отрабатывал свой коронный удар слева.

Он видел его только в блеске славы и громе оваций, а его порванные связки и растянутые сухожилия, о которых, кстати, тоже писали в газетах, как то проходили мимо его внимания.

-Ограбить что ли банк и сделаться миллионером",- вздыхал по вечерам Джон.

-Сидел бы уж,- грубо говорил ему отец. Тоже мне грабитель нашёлся, да ты и мухи то не обидишь, шёл бы вон лучше погулял с девушками, несмотря на свои тридцать лет Джон ещё не был женат.

И не потому что он был некрасивым, отнюдь нет, многие девушки считали очень даже наоборот.

Но его слабая мечтательная натура хотела чего то возвышенного, чего то романтического, а ему как на грех попадались обычные женщины с толстыми икрами и крикливыми голосами.

Всё это, между прочим, не мешало ему поддерживать отношения с некоторыми из них.

Но его мечтательная натура не находила в них никакого удовлетворения, мимолётные случайные встречи со случайными женщинами ещё больше наполняли его душу пустотой.