Василий Щепетнёв - Хроники Навь-Города

Рыцарь-послушник схватился за свиток так, как утопающий хватается за бревно.

Библиотекарь вернулся к Фомину.

— Одно мгновение, доблестный рыцарь. Так… Я наложил заклинание тишины, теперь наш разговор не отвлечет ищущего И-Гора.

— Ищущий И-Гор очень впечатлителен, — заметил Фомин.

— Да. В его годы это естественно. Происшедшее он воспринимает как позор Замка. Но разве позор — не выпить реку? не поднять скалу? не остановить бурю?

— Последствия для Замка могут быть серьезными.

— Конечно, — вздохнул библиотекарь. — К счастью, присутствие небесов отведет гнев Степи. Куда хуже было бы, если бы после свадьбы умер молодой барон.

— Но с чего это ему умирать?

— Не знаю. Просто слишком уж часто мужья степных принцесс оставляют своих жен вдовами. А вдовы ищут опоры в отеческом доме.

— Император не позволит Замку отойти к Степи.

— Сейчас не позволит. Но Степь терпелива… Впрочем, вам, доблестный рыцарь, наши мелкие злодейства скучны.

— Мне они не кажутся мелкими, — честно ответил Фомин.

— А крупные злодейства надоедают еще быстрее… Давайте отвлечемся от них хоть ненадолго. Я давно искал встречи с рыцарем дома Кор. Насколько мне известно, вы ведете свою историю со времен Межпотопья.

— Даже и не историю. Мы там жили. Вернее, тогда. А потом — отправились в долгий полет. Вернулись, а здесь… — Фомин повел рукой, показывая, что он нашел — здесь.

С самого начала они не скрывали — кто они и откуда. Да и зачем скрывать? В мире, где император объявлял себя сыном Солнца, хан — сыном Ветра, а маркизы, графы и бароны роднились с молниями и вулканами, рассказы о Межпотопье воспринимались как само собой разумеющееся. Создание легенды. Восхождение на пьедестал.

— Насколько я понимаю, вы в родстве с небесами?

— В нашем мире такого деления не было. Или почти не было, — поправился Фомин. — Я родился на планете Крови, мы ее называли Марсом, но остальные рыцари нашего Дома — уроженцы Земли.

— Марс… — задумался библиотекарь. — Понятно, отчего Небесы выбрали вас своим посредником. А Навь — был ли в ваше время Навь-город?

— Подземные заводы, убежища, метрополитен, — начал перечислят Фомин. — Но все это являлось составной частью обычных поселений…

— А муты?

— Тогда люди с генетическими девиациями либо жили, как и все остальные, либо помещались под надзор в специальные учреждения.

— Они уживались в обществе?

— Ну… Вообще-то отмечалось, что они склонны к агрессии против собственного вида. Я не медик.

— Понятно, понятно… Не удивляйтесь, доблестный рыцарь. Межпотопье — моя страсть. Я пытаюсь восстановить хронологию, изучаю уцелевшие свитки — увы, их мало, очень мало. Поэтому и обрадовался случаю порасспросить вас, доблестный рыцарь.

— Расспрашивайте, — согласился Фомин. Обрадовался, в библиотеку позвали. Лошадь ведут на свадьбу не пиво пить, а воду возить.

— Какое у вас было принято летоисчисление?

— Новая эра. Произвольный ноль, дата рождения мифического Иисуса Христа.

— Ну почему же мифического? Вполне… нет, о нем мы поговорим позже, если будет такое желание. Лучше расскажите мне о времени, близкому вам. О событиях значения всеобщего, событиях-маяках. — Держался библиотекарь так, словно не с рыцарем разговаривает, а с равным. Здоровый народный демократизм. Это хорошо.

— Одна тысяча девятьсот четырнадцатый год — мировая война. Семнадцатый год — революция в России. Тридцать девятый год — Вторая мировая война. Пятьдесят седьмой — первый спутник. Шестьдесят первый — человек в космосе, Юрий Гагарин. Шестьдесят четвертый — Леонов и Феоктистов высаживаются на Луну. Шестьдесят девятый — экипаж Комарова на Марсе. Девяносто четвертый — первое возвращение с Венеры и последняя мировая война. Двадцать девятого декабря двухтысячного года, простите, родился я. А седьмого ноября две тысячи двадцать шестого года — первый старт к звездам, я — бортинженер. Полет к Маленькому Муку, коричневому карлику в шести световых месяцах от Солнца. Слетали. Расчетное время полета — четыре года. Вернулись — и нашли, что нашли.

— Так, так. И когда же, по-вашему, вы вернулись?

— Судя по всему, со времени нашего отлета прошло около восьми тысяч лет.

— А небесы? Думается, они ведут точный счет годам?

— Мне тоже так думается. Только они предпочитают спрашивать, а не рассказывать.

— Ну да, ну да… По моим подсчетам, если они могут заинтересовать вас, сейчас идет восемь тысяч сорок шестой год от рождества Христова. Второй потоп случился в две тысячи девяносто седьмом году. Судя по всему, Земля столкнулась с астероидом.

— Но… Но разве космический флот не мог отвести угрозу?

— Космический флот вместе со всеми внеземными поселениями восстали против Диктатуры Земли — так в документах небесов. Не удивлюсь, что именно небесы и подправили траекторию астероида. Молчание их красноречиво.

— Астероид…

Об астероидной угрозе много говорили еще в конце двадцатого века, но с появлением пространственных двигателей угроза эта разделила судьбу оспы, голубого кита и Аральского моря. Хотя море собирались воссоздать.

Получается, астероидную угрозу воссоздали раньше.

— Еще вопрос, доблестный рыцарь: до… — Библиотекарь сверился с листком, на который он записывал слова Фомина. — До одна тысяча пятьдесят седьмого года никто не наблюдал небесов? Или навь?

— Ходили всякие слухи, но никто всерьез их не воспринимал. Летающие тарелки, снежные люди…

— Все-таки слухи были, — удовлетворенно произнес библиотекарь. Затем встал, подошел к полке с цистами. — Я ведь не из досужего любопытства спрашиваю, доблестный рыцарь. Просто пытаюсь понять. Не сходятся у меня концы с концами. Не то чтобы совсем не сходятся, скорее, все время появляются новые концы. Лишние. Лезут и лезут. Позвольте познакомить вас с отчетом Ильзе. Это очень древняя рукопись, датируется приблизительно двухтысячным годом, и говорится в ней о Марсе. Сама рукопись хранится в Императорской библиотеке, ее скопировал по моей просьбе мастер Маар.

Фомин развернул свиток…

…Фомин развернул свиток…

— Еще два поворота, и станет легче, — разведчик остановился, подождал, пока Ильзе восстановит дыхание. Костюм «Б-3» — штука неплохая, но в узких лазах скорее помеха.

Вано и Тамара, сверяясь с жирокомпасом, рисовали карту. Остров Сокровищ, подумал разведчик. Пиастры, пиастры…

Наконец, пыхтение прекратилось.

— Вы карабин-то опустите, а то пальнет невзначай. Если кто и встретится, так сосунки. И вообще, они сзади не нападают.

Ильзе сделал вид, что не слышит. Конечно, после гибели отряда Зайцева нервы у всех раздерганы, но иметь в арьергарде напуганного стрелка — подарочек из того еще мешочка. Впрочем, это — данность. Еще одна данность, только и всего. В конце концов, между Ильзе и ним — двое. Хотя для «Тимура» что два тела, что пять… Мощные у нас карабины. Аккумуляторы бы им под стать делали…