Василий Щепетнёв - Хроники Навь-Города

Разведчик переключил фонарь на свет самый тусклый, экономный. Оно и полезней. С ярким-то еще белые мухи налетят…

Тоннель был узким, очень узким. Приходилось пригибаться, а порой и на четвереньки вставать. Ничего, жестоковыйных среди нас нет. Вымерли жестоковыйные. Как динозавры.

— Второй поворот, теперь свободнее станет.

Стены раздвинулись, ушли, тусклый свет не поспевал за ними, отчего тьма казалась еще гуще. Головастики в асфальтовой луже. И руки-ноги вот-вот застынут.

Разведчик выпрямился, потянулся — с хрустом, поверяя каждую косточку, каждую связку. Отозвались все — разнобойно, вяло, как уставшие новобранцы. Нехорошо. Ну-тко, повторим! Еще! И еще!

Наконец, хор стал стройнее, слаженней.

— Что это вы делаете? — Тамара смотрела на разведчика с удивлением. — Пещерную зарядку, комплекс разведчика номер четыре?

— Что-то вроде этого.

Она тоже помахала руками — так, за компанию, от избытка сил.

— Веселитесь? — Вано, с катушкой за спиной, был похож на гнома-переростка, перепрятывающего сокровища.

— Где вы? — подал с поверхности голос Миадзаки.

— Определяемся, — пробурчал Вано. — Попляшем, попляшем и определимся.

Тамара замерла, потом медленно выпрямилась.

— Куб семнадцать — двадцать три — четыре, — ответила она через минуту.

— Плюс-минус…

— Один и восемь.

— С такой погрешностью романисты рисуют карту клада, чтобы искать подольше, листажа ради. Пальцем в землю. — Вано явно сердился. На что? Вернее, на кого?

— С таким жирокомпасом спасибо что пальцем хоть в землю, а не в небо.

— Новые привезут, в лучшем случае, через два месяца. Нужно было цэ-калибровку тщательнее проводить.

— Цэ-калибровку я проводила, проверочное испытание жирокомпас выдержал. На поверхности. И вообще, браниться удобнее тоже на поверхности, — Тамара демонстративно отвернулась.

— Именно, — Ильзе надоело слушать препирательства. Милые бранятся, а посторонним в потемках блукать. Среди пиявок. — Вано, вы бы насчет иллюминации похлопотали.

— Ах да, — Вано забормотал в переговорник. — Сейчас, Сато запускает двигатель, — он установил «жирафу», выдвинул шею на три метра. Сводов не достал. — Подключаю.

Свет от «жирафы» — не чета коптилке.

— Это… Это… — Тамара вцепилась в локоть разведчика. — Этого просто не может быть!

— Интересно, правда? — разведчик осторожно высвободил руку.

Никто не ответил, ошеломление — полное.

Первым очнулся Ильзе…

— Почему вы не сообщили об этом сразу?

— Я сообщил, — спокойно ответил разведчик. — Иначе нас бы не было здесь — и сейчас.

— Хорошо, — Ильзе вдруг понял: напиши разведчик отчет поподробнее, то он, Ильзе, в экспедицию и не попал бы. Или попал, но шестым номером. — Наверное, вы просто не смогли рассмотреть как следует…

— Ясно дело — не мог. С моей-то коптилкой… — разведчик погасил фонарь.

— Это ведь не просто «пещера возможно искусственного происхождения». Это, бесспорно, артефакт, — Ильзе говорил четко, словно диктовал. Собственно, так оно и было — по кабелю и звук, и картинка передавались наверх, в краулер Миадзаки. Любой беспристрастный наблюдатель поймет — именно Ильзе первым понял, что они встретили сооружение странников. Возможно, оно так и будет названо — «зал Ильзе». Или «Станция Ильзе».

— Несомненный артефакт, — протянул Вано. — Артефактище.

Требовалось время, чтобы осознать масштаб находки. Была бы это плита какая-нибудь, скелет прямоходящего двухородового, наконец, ржавая шестеренка — сработали бы навыки. Шестеренки и прежде находили.

— Это станция метро… — Тамара сказала вслух то, что думали все.

— М-да… Определенное сходство, конечно, есть… — согласился Вано. — Станция «Киевская». Или «Рижская».

Свет «жирафы» отражался на мозаичных стенах, колоннах, сводах. Преобладали цвета лимона и охры.

— А вот и путь, — Тамара показала на желоб, гладкий до блеска, уходящий в тоннель.

— Рельсы, рельсы где? — Вано вдруг стало смешно. Надо же — выползет сейчас поезд, они сядут и поедем мы в Библиотеку имени Ленина. Нуль-пространство.

— Не следует ожидать полного сходства, — Ильзе не принимал шутливого тона. Неуместен он, такой тон, перед лицом глобального открытия. Перед лицом истории. — И торопиться с далеко — очень далеко — идущими выводами не стоит тоже.

— Никаких выводов, помилуйте. Просто — первое впечатление, — Вано совершенно не желал конфликтовать с начальником. Сегодня — начальник, завтра — большой начальник, послезавтра — царь и бог. — Вот у вас, — обратился он к разведчику, — первое впечатление какое… каким было?

— Первое? Хм… Испугался, что угодил к бабушке.

— Куда, простите? — Вано с разведчиками старался держаться предельно ровно. Всяко случиться может. У него самого бывший лучший друг оказался в разведчиках.

— Это предание такое, будто где-то в подземелье сидит бабушка-пиявка и нянчит бессчетных внучат. Или внучков?

— Брр, — передернула плечами Тамара.

— Не наводите панику, — однако Ильзе крепче сжал карабин.

— Никакой паники. Пиявицы под поверхностью нападают редко.

— Почему? — приободрился Ильзе.

— Не знаю. О них мы вообще знаем очень и очень мало. Как и об остальном.

— Кто мало знает, а кто мало говорит. Это разные вещи. Болтать обо всем…

— Да, конечно, — разведчик прошел вдоль зала. — Хотя, не исключаю, кроме того пути, которым мы прошли, есть и другие. И в них пиявицы как раз и гнездятся.

— Гнездятся?

— Ну да. Никаноров нашел гнездовье пиявиц в районе Большого Сырта, около полусотни малых особей.

— Что-то я ничего не слышала об этом, — Тамара любила поговорить о пиявках, пауках и прочей фауне, сидя в кают-компании, на базе, но здесь… Конечно, она не суеверная, но с разговорами можно и подождать. Сейчас дел невпроворот — произвести обмеры, хотя бы, запечатлеть поверхность, а времени мало.

— А чего кричать-то? Панику сеять, — Ильзе тоже не слышал, но не зря же призывали к предельной осторожности. Вот он и осторожен.

— Лупят их, лупят, а извести не могут, — пробормотал Вано.

— Кого лупят?

— Известно кого, пиявок.

— Ничего, весной проведут массовый отстрел… — утешил Ильзе. Вано — хороший исполнитель, преданный. Немного порассуждать любит, но немного — можно. Хуже, когда подчиненный молчит. Молчит, молчит, да и вымолчит этакое… хорошо, если в разведчики…

— На вашем счету уже есть пиявка?

— Есть, — Ильзе любовно погладил карабин. — Уложил штучку.

Эту «штучку» приписывали себе, по меньшей мере, полдюжины стрелков Станции Красной. Ее, ту пиявку, прозвали Дракулой, и не без причины: семнадцать пуль оказалось в теле, чья главная, последняя, решающая?

— Будем, товарищи, считать, что мы отдохнули, пора и поработать, — продолжил он и закинул, наконец, карабин за спину. — Тамара, Вано, подключайте периферию к жирокомпасу, будем снимать подробный план. Вы, э… товарищ, попробуйте пройти в тоннель, разумеется, осторожненько, недалеконько.