Владимир Корчагин - Астийский эдельвейс

- Невероятно!

- Все так считают. А мне кажется, ничего невероятного. Многие болезни мы просто не знаем. Конечно, для ее психики это было нелегким испытанием. Любителей позлословить у нас достаточно. К тому же, как она говорила, мы были друзьями, она мне доверяла, у нее произошло нечто вроде раздвоения сознания.

- Раздвоение сознания?

- Понимаешь, словно в ней поселился кто-то другой, какой-то подсказчик: делай так, делай то... Даже во сне ее будто кто-то поучал. Да и сами сны стали необычными: то приснится какой-то незнакомый ландшафт, то послышится музыка, какой она никогда нигде не слышала...

- А цветы? Она ничего не говорила о каких-нибудь цветах?

- Цветы? Да, верно. И цветы снились. Но у больного это в порядке вещей, особенно когда нарушена психика. Так что видишь, ничего особенного. Просто редкая болезнь...

- Да... Может быть, тут и не было бы ничего особенного, если бы она не заболела двадцать шестого июля, в тот самый день, когда я увидел на озере Нефертити...

- Ну мало ли совпадений!

- И если бы цветы, которые она видела во сне, не были астийскими эдельвейсами.

- Не может быть!

- Да, Антон, мы говорили с ней о них.

- Но это уже...

- Во всяком случае, это уже не пустяк. Я абсолютно убежден, что и Лара, и вормалеевская незнакомка... Словом, какая-то связь существует между ними. Только какая?

- Трудная задача. На долю Лары во всей этой истории выпала, очевидно, самая незавидная роль - роль жертвы. Ну а тайна... Тайна осталась и теперь. Кому и зачем нужны были эти фокусы? Почему выбор пал именно на Лару? Какое отношение имеет все это к твоим находкам на Студеной, к астийскому человеку? Словом, задал ты мне загадку! Жаль, что мы говорим об этом не семь лет назад. Но все равно поступай ко мне, Максим! Будем работать вместе. Один ты не решишь этой загадки. А ее нужно решать. Во что бы то ни стало! В общем, так - даю тебе три дня на сборы, оформление и тому подобное. Через три дня выезжаем. Устроишься пока у меня.

- Постой!

- Никаких "постой". К осени выхлопочем квартиру. Да, совсем забыл спросить, какая все-таки у тебя семья?

- Жена, сын.

- Отлично. Жене работу подыщем. Детсад у нас ведомственный... А что, в Вормалее по-прежнему, кроме вертолета, никакого транспорта?

- Нет, в позапрошлом году железную дорогу протянули. Там сейчас леспромхоз.

- Вот и прекрасно. Понимаешь, не переношу самолета...

2

- Копай здесь! - скомандовал Антон, выключая радиометр и очерчивая носком сапога круг в углу ямы.

Максим с размаху вонзил лопату в землю.

- Не так, легче! Снимай грунт тонкими слойками и сыпь сюда, на эту площадку.

Максим осторожно срезал дерновину, поднял первый слой земли. Антон начал просеивать его через металлическое сито...

Они прибыли в Отрадное вчера вечером, сняли квартиру, перенесли багаж. А сегодня с восходом солнца, не тратя времени на распаковку вещей, захватив лишь самое необходимое, отправились на Малеевское пепелище, о котором тоже говорили как о месте "гиблом" и загадочном - никто на нем не прижился. Расчистка пепелища была первым пунктом из того, что они наметили сделать летом нынешнего года. Затем предполагалось заложить с помощью бригады рабочих несколько штолен в обрывах Студеной и, если позволит время, посетить ручей Гремячий. На следующий год была запланирована экспедиция к Лысой гриве.

Кордон Вормалей за эти годы стал неузнаваем. Дома взобрались на сопку, сбежали вниз чуть не до самого озера. Густой ельник, что окружал Малеевское пепелище, поднялся в рост человека. Само пепелище еле удалось разыскать, так поросло оно малинником и пихтачом. Обоим пришлось основательно помахать топором, прежде чем Антон смог спрыгнуть в яму и пустить в ход радиометр. Зато первые же замеры превзошли все ожидания. В северо-восточном углу ямы прибор обнаружил такую аномалию, что стрелка, как сумасшедшая, заметалась по шкале. Теперь оставалось копать и копать.

Но прошел час, другой. Возле Антона выросла целая гора просеянной земли. А на сите все так же оставалось лишь стекло, ржавые гвозди, битый кирпич и тому подобный мусор. Яма углубилась настолько, что Максим давно уже стоял на коленях и орудовал не столько лопатой, сколько одними руками. Антон снова включил радиометр, спустил щуп в закопушку. Стрелка метнулась в сторону.

- Яму надо расширить и копать глубже. Давай лопату!

Вскоре закопушка превратилась в удобный шурф, лопата вошла в плотный коренной песчаник. Лишь в центре ямы выделялось небольшое пятно замусоренной почвы. Антон тщательно подчистил дно шурфа:

- Все ясно. Я стою на дне бывшего подвала. А это - закопанный тайник. - Он осторожно погрузил лопату в мусор. Она уперлась во что-то твердое. Есть! Дай нож, Максим!

Они углубились еще на четверть лопаты.

- Стоп! Видишь? - Антон подчистил землю щеткой. В яме проступил обруч, обтянутый кожей.

Максим потянулся к нему с лопатой.

- Куда? С ума сошел! Рой по краям. И по сантиметру, не больше.

Вскоре из земли показался большой глиняный горшок. Антон окопал его со всех сторон, обвязал снизу веревкой. Через несколько минут горшок лежал на земле. Антон аккуратно распутал стягивающую его проволоку, снял кожаную крышку. Под ней оказались полуистлевшие царские ассигнации.

- Только и всего! - разочарованно протянул Максим.

- Этого следовало ожидать. - Антон расстелил плащ. - Ну-ка, тряхнем!

Друзья перевернули горшок, и целая груда разноцветных кредиток вывалилась на плащ.

- А это что? - Максим вытащил из-под ассигнаций небольшую красноватую пластинку. Антон взял из его рук искусно выточенную четырехлопастную деталь, напоминающую миниатюрный гребной винт. В центре его было отверстие с нарезкой. По краям лопастей шла тонкая вязь замысловатого орнамента.

- Такого же цвета была и моя шестерня. - Максим царапнул деталь алмазным стеклорезом. Следа на металле не осталось.

Антон поднес находку к радиометру.

- Ого! Ладно, потом исследуем досконально, а сейчас давай его сюда. Он положил находку в свинцовый контейнер и плотно завинтил крышку.

Максим сложил в рюкзак инструменты.

- Клади и контейнер, места хватит.

- Ну нет, я его из рук не выпущу. - Антон перекинул через плечо радиометр и выпрыгнул из ямы. Максим выбрался за ним следом.

- Давай прямиком. Тут, правда, лесом. Зато сразу выйдем к озеру.

Антон взглянул на часы.

- Пошли. Мне самому не терпится взглянуть на него.

Друзья вышли к обрыву, озеро лежало у них под ногами.

- Вот тут, Антон, и началась эта удивительная история. Там, против мыска с кривой лиственницей, я вытащил ее из воды. А под тем кедром видишь, с обломанной верхушкой? - разговаривал с ней в день отъезда.

Антон как будто не слушал Максима.

- Что с тобой?! - Максим бросился к побледневшему приятелю. Но тот сразу как-то обмяк, пошатнулся и, неловко взмахнув руками, рухнул вниз.