Алексей Корепанов - Две стороны неба

- Давно можно было догадаться, что они придумают защиту, - злобно процедил Эрих Майер. - А ты полез!

Малютка недобро сверкнул глазами и вкрадчиво спросил:

- Что же ты, сволочь, такой умный, а пошел за мной?

- Так не думал же, что ты такой болван!

- Ах ты гад! - зловеще произнес Малютка и потянулся за автоматом, но Майер быстро толкнул автомат ногой и тот со стуком отлетел к Роберту.

"Ну не могут не грызться! - с отвращением подумал Роберт. - Даже теперь, когда для всех готовится или уже приготовлена крепкая веревка".

Он отпихнул от себя автомат. Пусть дерутся!

Малютка толкнул Эриха Майера в плечо и тот, потеряв равновесие, съехал по стенке на пол. Малютка с неожиданным для его грузной фигуры проворством вскочил, прыгнул Майеру на спину и начал душить, приговаривая:

- Я тебе покажу, сволочь, я тебе покажу!

Майер выпучил глаза и захрипел. Малютка несколько раз ударил его лицом о пол. Майер не шевелился. Из под его головы выползала кровавая лужица. Малютка тупо посмотрел на оцепеневшего Роберта и вздохнул:

- Эх, напиться бы!

- Ну и дрянь же ты, Юджин! - отчетливо произнес Роберт, в упор глядя в потное грубое лицо Малютки.

Он поднялся и пошел прочь. "3верь-е, зверь-е, зверь-е!" - колотилось в мозгу в такт шагам.

Треск выстрелов и вопль Малютки раздались одновременно. Роберт резко обернулся. Антоневич несколько раз дернулся, заскреб руками по полу и застыл, а Малютка перевел автомат на Эриха Майера. Он орал что-то, тряс рыжей лохматой головой и стрелял, стрелял, стрелял в окровавленный затылок Майера... Потом безумно посмотрел на Роберта и вскинул автомат.

- Убью-у! Всех! Всех!

Роберт не стал тратить время на размышления. Он прыгнул за поворот и услышал звонкие щелчки пуль о стены. Он добежал до следующего поворота, рванул какую-то дверь, трясущимися пальцами нашарил задвижку, повернул ее и осмотрелся. Туалет? Что ж, не все ли равно?..

Он уперся руками в стену и отдышался. Потом сел на пол у двери, прислушался: все было тихо. Но выходить он не спешил. Сердце резкими толчками отсчитывало убегающие секунды. С каждой секундой - все ближе конец, с каждой секундой - все ближе конец, с каждой секундой...

*

- Ребята, сюда идут! - прозвучал встревоженный голос Луиса Мариньо.

Роберт уронил ложку в тарелку. Малютка Юджин вздрогнул и пролил суп на колени.

"Все. Кино кончается. Сейчас в зале вспыхнет свет и экран погаснет. Навсегда".

- Пугни их торпедами!

- Смеешься, Малютка? Они ж меня моментом в порошок! - голос Луиса Мариньо стал виноватым. - Ладно, я трогаю, пока не поздно.

- Давай! - упавшим голосом сказал Малютка. - Жди весточку с того света. А может все-таки попробуешь, Луис?

- Ну и скорость! Судя по резвости, патруль. Сами понимаете, ребята...

"А что толку? - подумал Роберт. - Не этот, так другой, всех-то не перепугаешь..."

- Бывай, ребята! - торопливо прокричал Луис Мариньо. - Может, выберетесь...

- Я же сказал, сволочь, жди вестей! - заорал Малютка и швырнул тарелку на пол.

- А может нас торпедой, Луис? - звонко спросил Роберт.

- Некогда, некогда, ребята!

- Луис! - крикнул Роберт.

- Ну?

- Скажи Гедде...

Он замолчал, потому что ему нечего было передать Гедде. "Я тебя обожаю, Гедда"? Так перед смертью говорят только в кино.

- Да, да! Все расскажу, бывайте!

Луис Мариньо прервал связь.

- Повезло же сволочи! - с завистью сказал Малютка. - Век ему за меня молиться надо.

"Не все ли равно, где подыхать?" - подумал Роберт уныло, а вслух сказал:

- Ну что, будем ждать, Малютка?

- Ага. Руки вверх и сдаваться.

Роберт с удивлением посмотрел на рыжего великана, думая, что Малютка невесело шутит, но Малютка был серьезным.

- Как это?

- А так это! Тогда, может, не сразу пристрелят, а на Землю притащат. Хоть глянем...

Он вздохнул и плюнул на пол. Роберт вытянул под столом ноги и отрешенно принялся разглядывать стоящие вдоль стен белые шкафы автоматической кухни.

...Тогда он очень долго не решался выйти. До тех пор, пока Малютка не стал вызывать его по радио. Сначала Малютка клялся, что не тронет, потом начал угрожать, что найдет и свернет шею - и Роберт решил покинуть свое убежище.

Он нашел Малютку в том же коридоре у входа. Малютка лежал, положив под голову широкий приклад плазмомета, и горланил песни. Трупов в коридоре не было, только светлый пол у стены был испачкан засохшей кровью. Малютка увидел Роберта и перестал петь.

- Не дуйся, сволочь! Ну было и было! 3атмение какое-то нашло, себя не помнил. Тошно одному, - пожаловался он. - Садись, вместе поскучаем. Эта сволочь вообще не показывается и не отвечает. Наверное, рацию выключил.

Роберт понял, что Малютка имеет в виду Витторио Мариньо, но промолчал. Когда он вышел из своего убежища, коридор был залит водой, вытекавшей из-под соседней двери. За дверью оказалась ванная комната. Одна ванна была полна до краев, а зеленоватая вода с тихим плеском все лилась тонкой струей из открытого крана и бежала на пол. Роберт закрыл кран, осторожно обошел Витторио Мариньо, который стоял на коленях, сунув голову в ванну, и вышел в коридор.

Так они скучали очень долго. Друг с другом они почти не разговаривали - Малютка без конца вопил песни, а Роберт просто сидел, равнодушно глядя в потолок. Наконец, когда Малютка в седьмой или восьмой раз затянул: "Какие ножки у милой Пегги", - Роберт предложил сходить в столовую. Они отлично поели, перебрав все блюда, и Малютка долго сокрушался из-за отсутствия выпивки. А потом они вернулись в коридор и заснули, потому что делать больше было нечего.

И Роберту приснился чудесный цветной сон, правда, неприятно кончившийся. Ему снилось, что он и Гедда идут по ярко освещенному просторному коридору, на стенах которого расцветают, переплетаются, вспыхивают и гаснут сказочно красивые разноцветные узоры, даже не идут, а летят, потому что ноги неподвижны, а стены все скользят и скользят мимо... И вдали, за хороводом неясных узоров, смутно проступают контуры чего-то непонятного, но очень доброго и красивого, потому что оттуда так и веет лаской. Из стены, из разноцветья узоров, выплывает Софи, окутанная розовым облаком, и тепло улыбается бледными губами. И все очень хорошо и спокойно, только внезапно его начинает тревожить какой-то лязг за спиной. Он хочет обернуться и не может, как это часто бывает во сне, а непонятные контуры впереди вдруг превращаются в низкую белую ванну с зеленоватой водой, в которой плавают черные волосы Витторио Мариньо. Гедда удивленно смотрит на него, вместо Софи рядом с Геддой стоит Вирджиния, на ноге ее синяки. И вот они остаются вдвоем - он и Вирджиния... Лязг усиливается... Он, наконец, с трудом поворачивает голову и видит, что за ним по пятам сам собой ползет по полу стальной ящик.