Венедикт Ли - Гроза над Миром

Эна вздохнула и теснее прижалась ко мне. Если б не спальник, в котором мы с ней нежились – околели бы. Минус семнадцать за бортом и почти столько же внутри. Я представил, каково Алеку на его дежурстве. Несмотря на теплую одежду, мы с ним трудом выносили холод. А Эна оставалась все в том же легком комбинезоне – он всегда поддерживал одинаковую температуру, какой бы вокруг не трещал мороз. Перед тем, как нырнуть ко мне в спальник, она проводила себе по груди и вдоль бедер ладонями, и метаморф раскрывался, спадая с нее, как змеиная кожа.

Эне я теперь доверял. То, что она – военнослужащий и, явно, не рядовой – уже не было секретом. У Эгваль есть гвардия, у Хозяйки – эльберо – так назывались элитные части. Из нашей гвардии меня вышибли, пусть с лучшими намерениями, рассчитывая на мой патриотизм. «Возвращайся с информацией». В те же казармы, к тем же ребятам, к той же службе… Да я за три месяца увидел больше, чем за всю свою предыдущую жизнь! И обратно меня не тянуло. Авель уволил меня из вооруженных сил, освободив тем самым и от присяги. Чтобы ни ждало меня дальше – дорога моя вела теперь только вперед.

Эна сняла кислородную маску.

– Что ты думаешь обо мне?

– Доверенное лицо Хозяйки. Человек для особых поручений. Алек рассказывал: с ней не легко найти общий язык.

– Можно. При удобном случае я тебя ей представлю. Только реши – сможешь ли поступать разумно. Или остались в твоей голове героические глупости?

– Не остались.

Эна ничем не выдала своего торжества.

– Подвинься, я вылезу. Моя вахта.

Внезапно глаза ее расширились от ужаса. Она смотрела на манометр за моей спиной.

– Мы опускаемся!

«Инфаркт» – такой диагноз Алек поставил «Дракону». Распираемая изнутри давлением водорода, возраставшим при каждодневном солнечном нагреве, оболочка дирижабля не выдержала. Вряд ли трещина велика – высоту мы теряли медленно, но следующее утро встретим на земле. На воде, то есть. И если встретим.

Ящик с консервами (банка с самоподогревом – сперва используешь ее вместо грелки, потом вскрываешь и жрешь) – ушел вниз следом за баком с водой, себе мы оставили десять литров на всякий случай.

– Мы не проживем столько, чтоб ее выпить. – Алек умел найти подходящие слова, дабы подбодрить личный состав.

Эна сняла наушники.

– Два часика продержимся и дело в шляпе. Слышно очень хорошо – мы уже близко, – она вздохнула. – Всего лучше – сесть на землях Магистрата…

– Почему, Эна?

– Магистрат относительно независим и обстановка там на редкость спокойная. Мы не наделали бы никакого шума, никого не удивили, не привлекли внимания – эка невидаль, дирижабль!

Я вдруг подумал, что Эна ведет со своей Хозяйкой двойную игру. С блеском выполнив задание, она не прочь присвоить найденные ценности.

Пол гондолы дрогнул. Эна взвизгнула, кинулась, всхлипывая, к контейнеру. Несколько пассов, отрывистых, непонятных слов и «Дракон» снова пришел в равновесие.

Темнота за бортом высветлилась, загораясь холодным оранжевым пламенем – это сиял выбрасываемый струей сжатого воздуха люминесцентный порошок. Тот, кто мог видеть «Дракон» с поверхности океана, наблюдал бы нисходящую с ночного неба огненную черту. Она ширилась, становилась ярче и вдруг круто изогнулась вниз.

Алек вглядывался в чернильный мрак за лобовым стеклом, ночь, как назло, была вдвойне безлунная. Брюзгливость оставила его, сейчас, рядом со смертью, он стал абсолютно спокоен. Мы уже провалились километров до двух, и дальнейшее снижение будет неспешным, соответственно утечке газа. Потом гондола начнет цеплять верхушки волн…

Из нас троих Эна больше всех пала духом. Я не винил ее. Нас долго вела ее неукротимая воля, но силы человеческие имеют предел, и теперь Эна сама нуждалась в поддержке.

– Эна, мы держимся… Еще выпьем за наш поход! – и, чтобы отвлечь ее, да и вспомнив о своих догадках, спросил: – Мы нашли знания, могущество?

– Да, знания. Да, могущество, – она благодарно сжала мою руку.

– И оно превосходит власть Хозяйки?

– О… многократно. Выпусти это сейчас в Мир, и он сойдет с ума.

Пока я переваривал ею сказанное, Эна крепко ухватилась за мое плечо.

– Нат… Скажу… не удивляйся…

Алек радостно завопил:

– Огни! Огни впереди!

Даже сверху четырехтрубный самоход выглядел огромным. Военный корабль – последнее время других Норденк для Острова не строил. Причальная мачта на корме светилась яркими зеленым и красным огнями. Электричество и радио, мать твою за ногу… Никогда техническое превосходство Острова не было для меня таким наглядным. Бедная Эгваль…

С первого раза выпущенный нами якорь не попал на приемное устройство – я успел увидеть, как суетилась причальная команда на палубе. Мы развернулись, сделали второй заход, я взмолился про себя, чтобы у Алека не сдали нервы – горючего оставалось на четверть часа, да и утечка водорода не позволяла нам долго вальсировать над палубой корабля.

Сильнейший рывок, хорошо, мы успели пристегнуться. Гайдроп натянулся, как струна – лебедка подтягивала «Дракон» к мачте. Моторы смолкли, и только ветер гудел за бортом гондолы – волнение на море было сильным. Мы сидели, пьяные от избытка кислорода, от пережитого страха, от радости, что так счастливо избежали гибели в самом конце пути. Эна глотала слезы, кривя лицо, наконец, не выдержала и разрыдалась.

Причальная команда закрепила «Дракон» тросами, и можно было сойти на палубу, не опасаясь сверзиться с трапа. Я выходил первым, подал руку Эне. Алек, как положено командиру, солидно ступал за нами – уже примерял лавровый венок на голову.

Толпа матросов, расступилась, пропустив высокого человека, лет сорока, в адмиральской форме. Он зло вперился в зареванную Эну:

– Всех поставила на уши, всех… Никогда не забуду.

– Прости… – она попыталась сказать что-то еще, но этот тип больше ее не слушал, и Эну увели.

Я искал взглядом Алека, куда он подевался? Усталость навалилась на меня, я безучастно, словно со стороны наблюдал, как меня ведут в каюту, потчуют ужином, я что-то рассказываю, смеюсь собственным шуткам и, без всякого перехода – в моей каюте темно и я сплю.

То, что проснулся я в другой каюте и на другом корабле, меня сначала даже не удивило, отвык удивляться уже. А вот то, что здесь я был под замком – кое-что напомнило. Алек рассказывал: у владычицы Острова оригинальная манера гостеприимства. Больше всего я тревожился, что Эна впала в немилость у своих начальников. Кто-то (Хозяйка?) догадался, что она ведет нечестную игру. Мороз шел по коже от мыслей, что сейчас лысая красотка пытает мою Эну. Я гнал из головы все эти ужасы, чтобы не чокнуться от бессильной ярости и переживаний. Пытался по мордам лиц моих тюремщиков прочесть что-нибудь о судьбе Эны и Алека.