Венедикт Ли - Гроза над Миром

– Ты не сердись, – я говорил с набитым ртом. – Но когда ты, вдоволь натанцевавшись, напрыгавшись, выпив, страшное дело для такого худенького тельца: полный фужер шампанского, дотащилась, зевая и тря кулаками глаза до моей хаты…

– Не ври!

– …То рухнула на постель и дрыхла без задних ног до позднего утра…

– Прожевал? – деловито осведомилась Ригли.

– Угу-м…

– А тогда получай, врун несчастный! – она встала и изо всех сил ляпнула меня ладошкой по голой спине. Я схватил Ригли за осиную талию и усадил себе на колени.

– Подожди… – она дотянулась до морозильника и извлекла из его недр кувшин апельсинного сока.

– Пей и… – она развязывала поясок халата.

Как любой молодой мужчина, по утрам я чувствовал себя Гераклом перед свершением тринадцатого подвига и уже предвкушал, как зверски возьму Ригли.

Позади нас, на стене, заверещал телефон. Голос в трубке звучал строго:

– Доброе утро. Я тебя жду… – и Хозяйка дала отбой.

Ригли, с ее тонким слухом, все услышала. Нахмурилась, опустила голову. Шепнула:

– Иди…

Чертова служба! Я нехотя натянул на себя мундир, Ригли успела начистить мои ботинки, и я отправился к «ее высочеству». Коридор, второй, поворот налево, где вверху под потолком блестит линза сторожевой системы… Вот и квартира Эны – шикарная, уютная, не то, что мой одноместный «номер». (Впрочем, мое постоянное место жительства – Тир и я уже здорово засиделся при Дворе).

– Ну, здравствуй еще раз, – Хозяйка умудрилась в дружелюбные слова не вложить ни капли теплоты. – Есть у меня для тебя задание. Справишься только ты… Перестань хмуриться. Оторвался от одной потаскушки, пришел к другой – ничего не потерял.

Она и вправду выглядела обалденно. Как не было наполовину бессонной ночи, словно не отнял, а наоборот, добавил ей сил вчерашний прием. Умытая, чистенькая, свежая… в строгом костюме: темные юбка и жакет поверх белоснежной блузки – обычная ее «униформа». Вдобавок, она успела подстричься и выглядела совсем девчонкой. А ведь она старше меня на пяток лет, не меньше, если только правящая Островом камарилья не водрузила ее на престол примерно в возрасте Ригли.

Мое плохое настроение от нее не укрылось, хотя, клянусь, я тщательно разглаживал все морщины неудовольствия на своей физиономии. Такая проницательность разозлила меня еще больше.

– А что ты сделала с третьей? – спросил я резко. – Неужто измывалась над Тонкой только потому, что она, глупая, проявила ко мне интерес?

– Она не глупая. И ее интерес к тебе объяснялся не твоими мужскими достоинствами, – Хозяйка, походя, ткнула в больное место, уже расковырянное госпожой В.М. – Ты ей нужен был, как потенциальный союзник: Хозяин Тира – фигура сильная.

– Это все – твоя паранойя. Даже в посудомойке видишь соперницу. Где теперь Тонка, что с ней сделали?

Глаза Хозяйки сузились.

– Не пререкайся со мной, пожалуйста, и послушай меня. И не стой столбом, сядь.

Я уселся напротив, ее глаза затягивали в себя, как омут.

– Человек, соперник, враг… может получиться из никого. Откуда ты знаешь, может, и я раньше свиней пасла? И, хватит,… давай о деле, – она оборвала себя. – Ты не в духе, но сейчас успокоишься. Все хорошо.

«Не все…»

– Тонка в порядке, скоро мы с ней простимся, – Хозяйка заметила в своих словах зловещую двусмысленность и досадливо поморщилась.

Встала.

– Не веришь мне. Идем.

Хорошо оборудованный лазарет располагался в подземном этаже. Палату заливал солнечный свет, исходящий из продольных прорезей в толстых, тянувшихся под потолком трубах. Он слегка мерк, когда солнце снаружи скрывалось за облаком, и разгорался вновь, когда тучка уходила.

– Пять минут, больше не дам. Лучше б вовсе не приходили. – Гаяр не церемонился даже с Хозяйкой.

– Мне хватит. Тонка,… слышишь меня?

Глаза на прозрачно-бледном лице наполнились ужасом, запекшиеся губы беззвучно шевельнулись.

– Вечно не везет мне с тобой, Тонка. То недосуг казнить тебя, то веревка оборвется…

Тонка съежилась под одеялом, словно желая исчезнуть, стать невидимой, а Хозяйка продолжала свой издевательский монолог.

– Снилось мне, Тонка – о тебе. Что будущее у тебя – светлое: добьешься успеха, блистать будешь, шагать по головам поклонников. Богатство так же тебя ждет. И все это – не здесь.

Тонка отвечала чуть слышно:

– Я… сделаю, как ты хочешь. Уеду… навсегда… Только…

Губы ее скривились в беззвучном плаче.

– Не убивай меня больше!

Хозяйка взяла меня под руку, давая понять, что уходим. Я оглянулся напоследок: рыжая голова Тонки утопает в подушке, глаза устало закрыты. Такой ее и запомнил, потому что никогда не встретил снова. Мы с Хозяйкой, уже мирно настроенные друг к другу, вернулись в ее кабинет. Она кинула мне через стол свернутую вчетверо газету.

Номер «Голоса народа» трехдневной давности был для меня (неожиданно!), как весточка из родного дома. Я читал торопливо, через строчку, улавливая общий тревожный смысл.

К гражданам Эгваль!

…Верные своему долгу…стремясь не допустить развала государства… преодолеть паралич власти…пресечь разгул коррупции и казнокрадства…вооруженные силы взяли власть в стране в свои руки… Образован Комитет национального спасения в составе… Гвардия надежно контролирует столицу и центры всех провинций, любые проявления неповиновения будут наказываться по законам чрезвычайного положения. Обстановка не терпит нерешительности, промедление подобно смерти. Верю в силу и разум народа Эгваль.

Председатель КНС, команданте

Авель Орьега.

– Ты – мой посланник, отнюдь не шпион. Передашь письмо, расскажешь обо мне,… что посчитаешь важным. Помни: мир с Эгваль нужен мне, а не война. Позже я дам тебе еще инструкции, а пока… готовься. Соберись с мыслями – вы же с полковником давние друзья. Он очень хорошо к тебе относится.

Она встала, нежная и суровая. «Радость – видеть тебя. Счастье – служить тебе».

– Ступай. Отдыхай до вечера: работа впереди трудная. Я на тебя надеюсь.

Кабинет Авеля оказался большим и неуютным. От прежнего хозяина в нем мало что осталось, а новый его еще не обжил. Темное прямоугольное пятно на обоях напоминало о стоявшем некогда у стены шкафе, два кресла у широкого окна завалены папками в синих и желтых переплетах. Авель сидел за столом, но, завидев меня, поднялся навстречу. Мы обнялись.

– Ну, здравствуй, сынок.

– Здравствуйте… Авель.

Он вздохнул, снова усаживаясь за обширный, темного дерева, стол.

– Присаживайся ближе.

Вид у моего бывшего высшего начальника был не вполне здоровый, но держался он бодро. Вынул сигарету, повертел в пальцах, сломал и сунул в пепельницу.